Царская невеста - Виктория Анатольевна Воронина
Первобытный бор пел голосом ветра ранней осени. Крикливая стая гусей осела неподалеку, пережидая его шквальные порывы, и стрельцы, охраняющие обоз, загорелись желанием подстрелить к обеду несколько птиц. Маша, ощущая потребность побыть в одиночестве, пошла в другую от них сторону, в глубь леса.
Между вековыми елями виднелись сплошные заросли орешника, перемежающиеся кустами осыпающейся малины. Когда девушка миновала эти кусты, она увидела сверкающее в солнечных лучах небольшое озеро, манящее своей прохладой, и направилась к нему по тропинке, протоптанной лосями. Буйно растущая рядом с дорожкой крапива нещадно жалила ноги Маши, но она не обращала внимания на жжение. Тоска по родному дому оказалась сильнее телесной боли, и горькие думы стискивали до невозможности девичью грудь.
Маша села на упавшее возле озера дерева с застрявшим в нем рыжим клоком шерсти пробиравшейся здесь лисицы, и отвлеклась, чутко прислушиваясь к разнообразным птичьим голосам, перекликавшимся в густой чаще. Она угадывала пение дрозда, клекот рябчиков, стук по дереву дятла и наслаждалась относительной свободой в пути к чужому поселению. Но скоро птицы смолкли и Машу снова охватила печаль-кручина. То, что ей поведал по дороге дьяк Поликарпов о касимовском царе, не придавало ей уверенности в благосклонном приеме на месте ее прибытия в татарский город.
- Кукушка-кукушка, сколько мне осталось жить на белом свете? – громко спросила она у птицы с темными поперечными пестринами и длинным хвостом, усевшейся неподалеку на ветку дерева.
- Ку-ку! – ответила ей кукушка и улетела в даль леса.
- Что же мне осталось жить не больше года? – расстроенно прошептала Маша и одинокая слеза скатилась по ее побледневшей щеке от жалости к себе. Не откуда ей было ждать помощи и не знала она, что ей предпринять, когда русское посольство прибудет в Касимов.
Касимовское царство являло собою часть Золотой Орды, и все его цари были чингизидами - прямыми потомками Чингисхана и его старшего сына Джучи, получившего в удел от отца западные земли. После ослабления монголов касимовские правители исправно служили московским государям, но предпоследний касимовский царь Арслан-хан из Сибирской династии стал стремиться к возрождению былого могущества чингизидов, обособлению от Русского царства и союзу с Крымским ханством. Главной его супругой стала Фатима-Султан, дочь Ак-Муххамеда сеида Шакулова, потомка великого пророка Мухаммеда. Она не только полностью разделяла честолюбивые устремления своего мужа, но еще подстрекала его к активным действиям против иноверцев. После свадьбы Арслан-хана и Фатимы-Султан в Москву полетели жалобы, что в Касимове басурманят крещенных татар и гнобят русский православный народ. В Рязанской земле усилились волнения и начали нарастать в пограничных лесах военные стычки: против татарского самоуправства возмущались все – и русские охотники, и казаки, и стрельцы. Война Москвы и Касимова казалась неизбежной, но тут Арслан-хан скончался от неожиданной хвори, оставив наследником трехлетнего сына Сеида. Царь Михаил Федорович счел смерть вероломного татарина, присягавшего на верность Москве божьей карой, и начал думать, как склонить к православию его маленького сына, дабы избежать в будущем тех бед, которые русские пережили во время правления Арслан-хана. Со временем он решился выдать за юного касимовского царя свою дочь, однако этому браку противилась мать Сеид-Бурхана Фатима-Султан ставшая после смерти мужа правительницей-регентшей во время малолетства сына. Она женила его первым браком на дочери крымского хана - Девлет-Султан, однако девушка скончалась от тяжелых родов, не прожив в браке и года, оставив сына Карима.
Неудача первого супружества сына не смутила касимовскую правительницу, и она устроила второй брак сына с дочерью знатного сибирского мурзы Исинея по имени Салтыкай. Эта супруга не приглянулась юному хану, и он обратил свой взор на других красавиц при своем дворе. В то время во дворце жила юная танцовщица с красивым именем Айгуль – Лунный Цветок. Ее лицо казалось еще более прекрасным, чем ее имя, миндалевидные глаза пленяли нежностью и тишиной летней ночи, тело было изящным и гибким как у проворной ящерицы. Девушка не происходила из знатной семьи, не имела богатства и рано утратила родителей, однако именно она стала первой настоящей любовью молодого царя Сеид-Бурхана. Он сделал ее полноправной женой и сутки проводил в ее покоях, наслаждаясь своим чувством и забывая обо всех государственных делах. Обиженная Салтыкай пожаловалась свекрови на пренебрежение мужа, виня во всех его проступках Айгуль и требовала ее устранения. Фатима-Султан была скорой на расправу, и, дождавшись, когда сын отправится в военный поход усмирять восставшую мордву, продала Айгуль работорговцам, несмотря на то, что эта ее невестка ждала ребенка от ее сына.
Сеид-Бурхан почернел от горя узнав такую новость, когда вернулся в Касимов. Он бросился в погоню за работорговцами, надеясь вернуть себе любимую жену, но тщетно. Несмотря на тщательные поиски он не смог найти даже ее следа.
Молодой хан не сказал матери ни слова упрека, но месть его оказалась страшной. Он так же жестоко поступил с Салтыкай, как его мать с Айгуль, причем пренебрежительно продал нелюбимую супругу за медный грош торговцам невольниками. Затем демонстративно перестал прислушиваться к ее советам, начал искать союза с Москвой и посватался к русской царевне.
Маше после рассказа этой истории хотелось бежать на край света от касимовского царского семейства, где свои запросто пожирали своих как змеи в тесном гнезде. Однако мысль об отце останавливала девушку. Воеводу Плещеева вроде простили. Царь Алексей даже послал его на подмогу Богдану Хмельницкому, учитывая его прошлые знакомства с литовскими панами и польскими воеводами. Но Никифора Юрьевича запросто могли водворить обратно в темницу, если она откажется от замужества с касимовским царем и высочайшая опала бедой аукнется ее матери, братьям и сестрам.
Маша горестно подперла щеку правой рукой. Ну и задачку задал ей царский пестун!!! Она должна была убедить Сеид-Бурхана не притеснять православных христиан, принять христианство и отказаться от возможности иметь других жен помимо ее одной. Какой татарин пойдет на такие условия, да еще притом, что не ее Сеид-Бурхан желал видеть своей женой, а «багрянорожденную» царевну из династии Романовых! Что в ней есть такого, чтобы касимовский царь прельстился ею?! Она даже собой не ахти какая красавица, если царь Алексей Михайлович предпочел ей Евфимию Всеволожскую и Марию Милославскую. Маша догадывалась, что касимовский властитель вовсе
