Патриция Кемден - Обещай мне чудо
Александр оправился от удивления, опустился на колени перед ребенком и грубовато погладил кота по загривку. Мурлыканье стало немного громче, но Александр сосредоточил все свое внимание на ребенке, стараясь найти в ее чертах сходство с Катариной.
Теперь он знал причину всех ее интриг. У его бывшей подопечной, незаконной дочери одного из друзей отца, был свой незаконнорожденный ребенок. Распутница! Это слово прогремело в его мозгу, словно звук трубы. Его охватило жесточайшее разочарование. Только сейчас он осознал, как ему хотелось, чтобы она отличалась от всех тех корыстных и хитрых женщин, которые следовали за солдатами с упорством похоронных дрог.
– Не погладить, – возразила девочка. – Поцеловать.
Он потрепал кота под подбородком и сказал:
– Не сомневаюсь, что он любит получать много поцелуев от разных людей, но если он похож на всех прочих молодых людей, то должен предпочитать поцелуи красивых дам. – Он встал и подвел ее к Кэт. – А вот и прекрасная дама, которая, не сомневаюсь, своим поцелуем может доставить радость… любому парню.
По тому, как напряглась Катарина, он понял, что умышленно сделанная им пауза достигла цели. Для нее стало очевидным, что в его глазах она выглядит женщиной, щедро раздающей поцелуи всем подряд. Но она поразила его, когда одарила девочку ослепительной улыбкой и, склонившись, запечатлела поцелуй на пушистой макушке Страйфа.
– Изабо, – сказала Катарина, ее рука любовно гладила волосы девочки, но голос звучал сдержанно, – это полковник фон Леве. Он только что вернулся с войны.
Изабо снова устремила взгляд на него.
– Ты обломок войны? – спросила она.
Он открыл было рот, чтобы ответить, но обнаружил, что не может найти слов.
– Мама говорит, что теперь у нас будут обломки войны. – Она склонила голову набок и скосила глаза, словно погрузившись в глубокое раздумье. – Моя фамилия фон Леве. Ты мой папа?
– Изабо… – прошептала Катарина.
– А ты хочешь папу? – спросил Александр.
– Я не уверена, – задумчиво ответила она. – Франц говорит, что был когда-то папой, теперь – нет. Знаешь, у меня никогда не было папы.
– Знаю, малышка. – Он снова погладил кота. – Почему бы тебе не подумать над этим, а потом ты придешь ко мне, и мы поговорим.
– Хорошо. – Она подняла кота к уху, и его мурлыканье стало еще громче. Девочка решительно кивнула. – Страйф говорит, что не обижается на тебя, хотя ты не поцеловал его, а только красивые дамы, как мама.
– Тебе пора вернуться в постель, Изабо, – сказала Катарина.
Малышка вздохнула и уныло кивнула.
– Миссис Врангель издает какие-то странные звуки, когда спит. – Она зевнула и повернулась, чтобы уйти, кот уже спал в ее объятиях. – Спокойной ночи, – устало сказала она и вышла из комнаты.
Наступившее молчание казалось оглушительнее выстрела осадного орудия.
– Спасибо тебе за то, что обращался с ней так ласково, – сказала Катарина, не осмеливаясь поднять на него глаза. Она сглотнула. – Но это не то, что ты…
– Ш-ш-ш, Катарина, – оборвал ее он, и голос его прозвучал тихо и взволнованно, он казался острым, словно рапира, и раздался очень-очень близко. – Ничего не говори. Не компрометируй себя еще больше. Потому что это и есть именно то, что я думаю.
Она почувствовала, как кончики пальцев принялись ласкать ее шею и плечи, выступающие из выреза платья. По телу прошла дрожь, которую ей не удалось сдержать.
– Ты дрожишь, Катарина, – прошептал он, затем поцеловал чуть ниже уха. – Почему? Ты так же дрожала, когда отец Изабо прикасался к тебе?
Она закрыла глаза и сжала губы, чтобы удержаться от крика. Она сделает все что угодно ради Изабо, все что угодно… Только не это. Пожалуйста, милосердный Боже, не требуй от меня этого снова. Она боялась потерять рассудок.
Он поцеловал ее в то место, где начинались волосы, и она почувствовала его дыхание. Сжав зубы, она ожидала услышать отвратительные слюнявые звуки, которые ей однажды уже довелось слышать от мужчины, пытавшегося вызвать у нее отклик. Она словно покрылась сталью, ожидая, что ее сейчас непременно начнут лапать. Если бы она смогла дотянуться да своего ножа, то воспользовалась бы им.
Но никакие звуки не раздавались. Только тепло. А затем и оно исчезло. Она услышала звук его удаляющихся шагов, он вернулся за свой край стола. А она продолжала стоять, неудержимо дрожа, у стула.
– Это не то, что ты думаешь, полковник, – прошептала она в пространство и услышала стук ножа о тарелку.
– Превосходный картофель, мадам, – сказал он спокойным ровным голосом.
Она тотчас перестала дрожать.
– Что?
– Картофель, мадам. Он превосходный.
Она повернулась и посмотрела на него.
– Картофель?
– Необычная пища, ты так не считаешь? Щедрый подарок Нового Света. – Он протянул в ее сторону вилку со светлой мякотью, затем съел ее. – Я пробовал немного в… м-м-м, ну, такого рода вещи не обсуждают в присутствии дамы.
Он вывел ее из равновесия.
– Картофель не обсуждают в присутствии дамы?
– Нет, конечно нет. – Он взял еще кусок и подчеркнуто проглотил его. – Картофель подают, мадам, чтобы возбудить аппетит совсем другого рода.
– Ты ублюдок.
– Ты перепутала меня с собой. Насколько я помню, это твои родители не были женаты. По крайней мере, друг на друге.
Катарина опустилась на стул и с удовольствием принялась есть картофель. После нескольких кусков она отбросила вилку и вызывающе скрестила руки.
– Я ничего не чувствую.
– Нужно время, Катарина.
На следующее утро после бессонной ночи усталая Катарина понесла чашку с крепким бульоном майору Трагену. Накануне они с полковником вернулись в ее комнату, и с каждым шагом вверх по лестнице ее нервы взвинчивались все сильнее. Она ожидала, что в спальне он даст выход своему «аппетиту другого рода». Но он ничего не предпринял.
По правде говоря, он даже не взглянул на нее, когда она, расшнуровав корсаж, сняв юбки, в сорочке скользнула под покрывало в постель Изабо. Свернувшись калачиком, она повернулась лицом к стене и остаток ночи провела, прислушиваясь к его глубокому ровному дыханию во сне.
Горячий бульон выплеснулся ей на пальцы, и она с раздражением прошептала: «Спокойнее, спокойнее. Не думай о негодяе. Просто переживи этот день, а о следующем будешь беспокоиться завтра».
Катарина осторожно пробиралась сквозь лабиринт непрочных половиц и протекающих потолков, направляясь к комнате, в которой обычно жил Лобо. Она уже подняла ногу, чтобы носком раскрыть дверь, но заметила, что та и без того приоткрыта. На двери не было щеколды.
