Карен Харбо - Английская роза: мисс Темплар и Святой Грааль

Во время путешествия нам везло с погодой, никакие подозрительные личности нам не попадались. Однако это ничего не значит: умного шпиона не видно и не слышно.

Мы связали злодеев, похитивших Арабеллу, не крепкими веревками, как мне бы хотелось, а простынями, потому что нам надо было торопиться. Мы, конечно, не могли убить их: их кровь была бы на наших руках, и тогда мы не смогли бы доставить Грааль в должное место. В результате я не удивлюсь, если эти два типа преследуют нас.

Хотя на каждой остановке по дороге в Шотландию у меня есть собственные лошади, я не могу воспользоваться ими без риска, что меня выследят. Поэтому мне пришлось распрощаться с Ветром и Громом, когда они совсем выдохлись (конечно щедро вознаградив их овсом и кусочками сушеных яблок), и воспользоваться парой, мне неизвестной и, к несчастью, не слишком быстрой.

Но уверен, у меня они побегут резвее, в лошадях я разбираюсь хорошо, эти послушные и доброго нрава. И все-таки постоянная тревога терзала меня, что двое мужчин верхом едут куда быстрее, чем мужчина и женщина в карете, как бы ни была хороша карета и как бы ни были быстры лошади.

При всех моих тревогах и заботах я испытал огромное облегчение, женившись на Арабелле. Облегчение от того, что больше не нужно беспокоиться о ее репутации, конечно, мы теперь можем сосредоточии, все усилия на своей миссии. Откровенно говоря, брак опровергает предположение, что я когда-нибудь стану настоящим рыцарем Грааля, и это тоже облегчение. Мне не нравилось мое предназначение, но долг есть долг.

Как только мы с Арабеллой освободимся от Грааля и Копья, мы удалимся в мое фамильное владение и хорошо заживем там. Я испытываю необыкновенную радость от перспективы ухаживать за своими лошадьми и от того, что в дальнейшем не будет проблем в виде шпионов и ран, которые лишний раз доказывают, что я совершенно не гожусь для уготованной мне работы.

Меня совсем не пристыдил брак с Арабеллой, напротив, я очень рад. Я привык думать, что мне придётся отказаться от семейной жизни, поскольку меня учили, что непорочность — это традиция для рыцаря Грааля, но теперь, когда я отбросил это предназначение, новый мир открылся передо мной. Я не могу придерживаться абсолютного целомудрия, но более чем счастлив быть целомудренным в нашем браке.

И… это эгоистично, конечно, но… Я слышал, что есть традиция (однако не подтвержденная), что рыцарь Грааля должен отдать свою жизнь за Хранительницу Грааля. И так же как я рад, что женился на Арабелле, я рад тому, что, вероятно, проживу долгую жизнь, такую долгую, как можно ожидать.

А ожидать этого нельзя, если мы не поспешим в Рослин.

Я решил ехать как можно быстрее, и Арабелла, благослови ее Господь, не возражала. Мы взяли с собой провизию и следующие восемь часов ехали по Грейт-Норд-роуд так быстро, как позволяли лошади. Мы остановились, только чтобы сменить лошадей и перекусить, и в результате за это время проехали добрых сто двадцать пять миль.

Если бы не опасность преследования, то наше путешествие было бы более радостным, я в этом уверен, тучи не уронили на нас ни капли дождя и даже позволяли солнцу сиять. Я обнаружил, что у Арабеллы прекрасное чувство юмора и она куда умнее, чем я предполагал. Стыжусь, что недооценил ее, думаю, это оттого, что я нечасто бывал в Лондоне. Я не слишком обращал внимание на светскую хронику, мое время больше занимали военные заботы и долг рыцаря Грааля, чем происходящее в свете.

Я устал и заканчиваю писать. Хотя с помощью Грааля я поправляюсь быстрее, чем можно было бы ожидать от человека с более сильной конституцией, моя рана все еще утомляет меня. Предвкушаю, как окажусь в постели, и не в последнюю очередь из-за того, что со мной там будет Арабелла.

Кстати о постели… одно я должен написать. Порой вокруг нас сияет свет, когда мы там… вместе. Я не знаю, что это значит и видит ли этот свет Арабелла. Не знаю, как сказать ей об этом, я должен быть деликатен с ее чувствами. Разумеется, она была невинна, и упоминание о чем-то, связанном с нашей интимностью, может смутить ее.

Это неловко, но я попытаюсь быть деликатным, как могу. Возможно, у меня мало опыта в общении со слабым полом, но по крайней мере я знаю, что к таким вещам надо подступаться с заботой и осмыслением.

Я толком не понимаю, злиться на мерцающий вокруг нас свет или нет. Не могу отрицать, это очень весело и радостно, когда мы с Уиллом вместе в постели, целуемся и касаемся друг друга. Даже приятно, когда мы пытались сделать это в кресле. Но я не верю, что ошиблась, считая, что каждый раз, когда мы в постели… гм… и даже когда в кресле, свет становится ярче.

Уилл не упомянул об этом, но наверняка он должен был заметить. Когда мама говорила, что брачная постель доставляет удовольствие, она ничего не сказала о сиянии. Если свечение — естественный результат прикосновений мужчины и женщины друг к другу, тогда требуется определенная скромность, чтобы наша активность не стала заметной, во всяком случае, не более заметна, чем скрип кровати (хотя в последний раз Уилл двигался медленно и мягко, чтобы она не скрипела, а я изо всех сил старалась не шуметь).

Если такой свет это нечто необычное, тем более важно не привлекать к себе внимания.

И свет отвлекает. Прошлой ночью Уилл целовал мне грудь, заставляя меня задыхаться, и свет начал становиться ярче под пологом кровати. Я плотно задернула полог, как и шторы на окнах, опасаясь, что свет могут заметить проходящие мимо люди. Я зажмурилась, на какое-то время это помогло и усилило ощущения, которые дарил мне Уилл, скользя губами по ложбинке на груди вниз к моему животу. Я ухватила его за волосы, когда он спустился ниже, поскольку то, что он собирался делать, похоже, крайне дерзко. Но даже с закрытыми глазами я могла сказать, что свет становится ярче, он был ярким, как солнечный свет, и раздражат, как утром раздражают солнечные лучи того, кто хочет еще поспать.

Если не считать того, что я не хотела спать. Я хотела, чтобы Уилл снова был во мне, хотела не думать о сиянии света и о том, что это значит.

— Уилл… ох… ах! Уилл… — Я пыталась говорить, но это было трудно, поскольку он не только целовал меня, спускаясь ниже, но делал нечто неописуемое пальцами, это заставило меня на время потерять разум.

Свет стал даже ярче.

— Свет, — выдохнула я.

— Мм… — Уилл снова заскользил губами по моему животу вверх, к груди.

— Ох! — Больше я ничего не могла сказать. Он поднялся надо мной, света он точно не видел, потому что его глаза были сильно зажмурены, и когда он вошел в меня, я могла думать только о нем, о том, что он во мне, о прикосновениях его рук и губ. Я могла лишь крепче прижимать его к себе, обхватив ногами, чтобы мы слились еще глубже. Свет на этот раз вспыхивал вокруг нас с яркостью молнии, так что я рада, что закрыла глаза, поскольку уверена, что иначе ослепла бы.