Патриция Хэган - Любовь и война
Задрав нос повыше, она подхватила юбки и под руку с Натаном поднялась на крыльцо. Нет, она не позволит испортить себе настроение. Этот день принадлежит им с Натаном – и ничто не помешает ей быть счастливой!
А в следующий миг она уже стояла перед матерью Натана, Лавинией Коллинз, глядя в ее сердитые глаза. Скользнув взглядом по низкому декольте, хозяйка состроила еще более кислую гримасу. Она была невелика ростом и достаточна полна. «Толстуха», – подумала Китти. Роскошное платье из коричневой тафты с высоким воротником было изящно украшено тончайшими кружевами и вышивкой Гладко зачесанные волосы скручены в тугой узел на затылке. Возможно, в молодости она была привлекательнее, зато сейчас казалась изрядно подурневшей и… озлобленной. Да, именно так.
Рядом стоял сам Аарон Коллинз, и по его виду невозможно было определить, какие чувства вызывает в нем появление Китти. Хозяин слишком дорожил своей репутацией и ни за что не позволил бы себе неучтивые выходки по отношению к любому гостю, переступившему порог его дома. Он поцеловал руку Китти с изящным поклоном, пока Натан представлял их друг другу.
– Я много слышал про вас, Китти, от моего сына, – веско проговорил Аарон. – И под конец мне стало казаться, что вы моя старая знакомая. Тем более что мне приходилось вас частенько видеть, когда вы были еще совсем малышкой, – вы с отцом привозили нам мед. Добро пожаловать в наш дом, – еще раз грациозно поклонился Аарон.
Лавиния Коллинз не промолвила ни слова и еле кивнула.
– Она злится оттого, что ты привел меня в гости, правда? – прошептала Китти Натану, поднимаясь на крыльцо.
– Не обращай внимания! Мама всегда злится, когда кто-то отказывается плясать под ее дудку. Отец предупредил ее, что следует вести себя прилично, однако она предпочла вообще не открывать рот – видно, не особо доверяет собственной выдержке.
– Значит, она действительно злится из-за меня, – повторила Китти со значением.
– Скорее всего, это Нэнси закатила очередную истерику и прибежала жаловаться матери, как только узнала, что я не намерен сегодня с ней возиться. Я же говорил тебе, Китти, что никому не позволю себя во что-то втянуть, а они упорно твердят мне про женитьбу. Но если уж я и женюсь на ком-то, так это будешь ты. – Он пожал девушке руку и ласково улыбнулся, и она расцвела под этим взглядом.
Наконец они оказались на залитой солнцем террасе, где их окружила шумная толпа приятелей Натана. После обмена приветствиями кто-то из них оживленно поинтересовался:
– Китти, ты хотела застрелить Тейта насмерть или нарочно лишь ранила его?
– Он ведь остался жив, не так ли? – Ответ прозвучал довольно резко, и все вокруг настороженно умолкли. Девушке вовсе не хотелось провести этот день в разговорах о том, о чем она предпочла бы вовсе забыть.
– Что было – то было, – решительно промолвил Натан. – И давайте-ка об этом не вспоминать!
Обернувшись, Китти наткнулась на грустные глаза Дэвида Стоунера, и ей стало совсем не по себе. Кажется, прошел уже год, как он сватался к ней? Она не могла припомнить точно. Правда, ей нравился Дэвид – и сейчас нравится. Он был привлекательным юношей, а пышная каштановая шевелюра и глубокие зеленые глаза на спокойном лице придавали ему обаяние некой скрытой мудрости, несмотря на его весьма юные годы. Но о любви к нему не могло быть и речи – так она ему и сказала. С трудом удерживаясь от слез, юноша тут же поклялся, что никого в жизни не полюбит так, как любит ее. И с тех пор всякий раз глядел на нее с тоской.
Переведя взгляд с Китти на Натана, Дэвид, покраснев, кивнул. Однако девушка догадалась, что кивок означал не просто приветствие. Он знал об их отношениях и не был от этого в восторге.
Напряженность ситуации несколько ослабла, когда Натан воскликнул:
– Ага, а вот и главный гость!
Навстречу им двигался толстый коротышка с пронзительным взглядом и удивительно длинным кривым носом. Китти поняла, что это был мистер Уэлдон Эдвардс из Уоррентона.
Он поцеловал ей руку, и она сочла его манеры весьма приятными. Во всяком случае, он не был похож на ненормальных, которые истошно вопили про войну, молотя себя кулаками в грудь.
Все внимание теперь переключилось с Китти на него, известного адвоката, и кто-то спросил:
– Мистер Эдвардс, как и все собравшиеся здесь, я горю желанием ринуться в бой. Как по-вашему, скоро ли начнется война?..
– …Теперь, когда Линкольн стал президентом? – подхватил второй.
После минутного раздумья Уэлдон Эдвардс ответил:
– Полагаю, что избрание президентом Линкольна заставит заявить о выходе из Союза дальний Юг. И хотя у нас, в Северной Каролине, сепаратистское движение растет не по дням, а по часам, боюсь, что Генеральная Ассамблея во главе с губернатором Эллисом будет тянуть резину, цепляясь за свое излюбленное «поживем – увидим».
Я сегодня же выезжаю в графство Кливленд, чтобы присутствовать на собрании сепаратистов, – продолжал разглагольствовать коротышка перед толпившимися вокруг гостями. – А на той неделе посещу Уилмингтон. Нам необходимо добиться единства, чтобы весь штат потребовал от нашего правительства четко определить свою политику, коей, безусловно, может быть только выход из Союза. Пусть это даже втянет нас в войну.
– В войну, сэр? – переспросила Китти, не в силах больше сдерживаться. – Как хладнокровно вы об этом говорите! Значит, вы готовы ради своих целей пожертвовать жизнями всех этих молодых людей?
– Но это и наши цели, – вскричал самый юный из присутствовавших, некий Даниэль Робертс, потрясая в воздухе кулаками. – Да я готов отдать свою жизнь за Северную Каролину…
Натан изо всех сил сжал ее руку, так что Китти сморщилась от боли, и грубо поволок в сторону, прошипев:
– Пожалуйста, Китти, не лезь не в свое дело. Неприлично женщинам вмешиваться в споры о политике.
– Но я и не говорила о политике, – резко выдернув руку, громко произнесла Китти, не заботясь о том, что вокруг полно слушателей. – Я говорила о войне: о смерти, о кровопролитии. И я имею право выражать свое мнение. То, что я родилась женщиной, еще ни о чем не говорит. Янки, убивая, не будут разбираться, кто какого пола!
– Но тебя никто не собирается убивать! Война продлится всего несколько месяцев, да и мы не позволим им проникнуть так глубоко на юг! А теперь, пожалуйста, Китти, на нас уже оглядываются…
Она неохотно позволила увлечь себя к двери фойе и в следующий миг была настолько поглощена великолепием внутреннего убранства дома, что забыла про все споры о войне.
Пол под ногами сверкал – паркет был натерт до зеркального блеска. Стены были обиты желтой бархатной тканью, а высоко под потолком сияла огромная хрустальная люстра. Мягкие ковры покрывали лестницу, перила и балюстрады которой украшали свежие ветви остролиста. Воздух был насыщен дивным ароматом маргариток, стоявших повсюду в вазах.
