Барбара Картленд - Любовь на Востоке
— Но я могу во многом тебе помочь.
— Например? — язвительно поинтересовался маркиз. — В роли юнги? Ты бесполезен. Дальше со мной не поедешь — вернешься в Англию на первом же судне.
— У меня нет денег.
— За твое возвращение я готов заплатить! — яростно выкрикнул маркиз. — Главное, убирайся с моих глаз долой! В противном случае я сам вышвырну тебя за борт.
— Ты этого не сделаешь, — льстиво ответил Лайонел. — Подумай, какой поднимется скандал! Я же, в конце концов, твой законный наследник.
— Да, это правда, и да поможет мне Господь нести эту ношу... За свои слова я отвечаю. Завтра же ты отправишься обратно в Англию.
— Честно признаться, с этим могут возникнуть определенные трудности... Дело в том, что мне нужно на некоторое время спрятаться, если ты понимаешь, о чем я.
— Полагаю, ты кому-то задолжал? — с отвращением спросил маркиз.
Он провел рукой по волосам, явно успокаиваясь. Шона чувствовала, что гнев еще не совсем миновал, но он искренне старался сдерживаться.
«Но почему же, — не понимала она. — Откуда эта ярость по отношению к глупому мальчишке, способному на ребяческую выходку?»
— Мы еще побеседуем об этом завтра, — устало проговорил маркиз.
— Конечно, конечно, — ответил Лайонел. — Я просто отнесу свои вещи в каюту «Нептун»...
— Ее уже заняли мой секретарь с компаньонкой. Кстати, мисс Джейкс, позвольте мне сомнительное удовольствие представить моего племянника, достопочтенного Лайонела Хилтона.
Лайонел к тому времени уже не мог оторвать от Эффи восхищенного взгляда.
— К вашим услугам, мэм, — сказал он, взяв руку девушки и согнувшись в низком поклоне.
Обращение это нельзя было счесть самым удачным: оно напомнило Эффи о том, кто она на самом деле, и заставило залиться румянцем стыда. Впрочем, румянец лишь красил ее.
— Следи за собой, — резко предостерег его маркиз. — Эти леди находятся под моей зашитой. Ни та ни другая не поднялись бы на борт, знай они, что ты тоже окажешься здесь. Отсюда, к слову, возникает вопрос, каким образом тебе удалось сюда проникнуть, — добавил он, неодобрительно косясь на капитана. — Кто-то, должно быть, проявил халатность.
Капитан попытался было что-то пробормотать в свое оправдание, но маркиз не дал ему договорить.
— Неважно. Смею предположить, что вашей вины в этом не было. Этот парень — настоящий ползучий гад, он способен проскользнуть куда угодно. Просто велите отнести его вещи в каюту «Трезубец»...
— Но там же тесно и мрачно! — попытался было возразить Лайонел. — Почему я не могу поселиться в каюте «Нептун»?
— Потому что, как я уже говорил, эту каюту заняли дамы.
— Но они могут перебраться в другую каюту.
— Никуда они перебираться не будут! Лайонел, давай выясним раз и навсегда. Или ты беспрекословно меня слушаешься, или я выброшу тебя за борт — с превеликим, замечу, удовольствием. А теперь замолчи, усаживайся, ешь и не говори ни слова, пока тебя не спросят.
После скандального происшествия обстановка за столом оставалась довольно напряженной, несмотря на все попытки Лайонела очаровать дам. Ничто в целом мире не могло бы заставить Шону тепло относиться к этому юноше, но он из кожи вон лез, чтобы произвести впечатление на Эффи, которая расцветала на глазах от оказываемых ей знаков внимания.
— Пожалуй, нам пора отходить ко сну: время уже довольно позднее, — наконец заявила Шона, вставая из-за стола.
— Так рано? — с жалобным видом захныкал Лайонел. — Прошу вас, останьтесь!
— Тихо! — гаркнул маркиз.
— Спокойной ночи, джентльмены, — сказала Шона, уводя с собой Эффи.
Однако она дорого бы дала за возможность услышать, о чем говорили эти двое, оставшись наедине.
Проснулась Шона очень рано. Эффи еще крепко спала, и девушке удалось встать с постели бесшумно, не потревожив подругу.
Сквозь стекло иллюминатора она увидела занимавшийся рассвет. Часы показывали четыре утра.
Сама мысль о том, что вскоре они сойдут на берег, до того будоражила девушку, что снова заснуть она не смогла. Накинув на ночную сорочку легкий халат, Шона выскользнула в коридор.
Проходя мимо каюты маркиза, она старалась двигаться бесшумно, чтобы не потревожить его покой.
Но тут звук доносившихся из-за его двери шагов заставил ее остановиться. Несколько шагов вперед, пауза, опять шаги, опять пауза — и ходьба возобновилась.
Тогда она поняла, что это маркиз расхаживает по каюте — вперед и назад, мятущийся, неугомонный...
Внезапно он замер у самой двери, и Шона поспешно удалилась. Не хватало еще, чтобы он обнаружил ее у порога собственной каюты!
Ни одна живая душа не видела, как она на цыпочках прокралась по коридору и поднялась на палубу. Девушка знала, что где-то неподалеку должны нести ночную вахту члены экипажа, однако никто не попался ей на глаза, и она смогла в полной мере насладиться безмятежной прелестью рассвета.
Безмолвный Кале простирался перед ней. Она представила себе этот город через несколько часов — каким же он станет тогда шумным и суетливым! Даже сейчас она могла различить одну или две фигуры в полумраке.
Шона довольно долго простояла у ограждения, размышляя о том, какую невероятную игру она затеяла. Очень странно, думала она, что все сложилось именно таким образом и ей встретился такой мужчина, как маркиз.
Разумеется, он вовсе не походил на монстра, порожденного воспаленной фантазией Эффи, но отличался и от прочих мужчин, которых Шоне доводилось встречать. Маркиз был со всех сторон окружен тайной. Когда же он смотрел на нее, она заметила одну парадоксальную особенность его взгляда: порою эти глаза доверительно к ней взывали, словно давая понять, что есть вещи, о которых маркиз может говорить только с ней. Однако в следующий миг его глаза уже отстраняли ее, и маркиз начинал говорить резко, тем самым запрещая приближаться к себе.
Так что же, задумалась Шона, отражало его подлинные чувства? И почему ее вдруг стали волновать чувства этого человека?
Она не была готова к ответу на свой вопрос.
Свет становился все ярче. Шона вдруг поняла, что провела на палубе уже около часа. Пора было возвращаться.
Она осторожно спустилась по лестнице. Приблизившись к каюте маркиза, замедлила шаг и вновь услышала знакомые звуки.
Маркиз по-прежнему расхаживал по комнате, точно так же, как и час назад.
«Как давно он не может обрести покой, — подумала Шона, — как долго мечется, точно зверь в клетке, пытаясь уйти от своей муки, которая всякий раз оказывается быстрее, ибо нет выхода из заточения!»
Ах, если бы можно было просто постучать к нему в дверь, войти и расспросить о причинах столь ужасающего несчастья...
