Стефани Блэйк - Тайные грехи
– Четырнадцатое июля 1960 года? Как я могу забыть этот чудесный день, когда демократическая партия выдвинула Джека кандидатом на пост президента. Вы хотели бы услышать об этом?
– Как-нибудь в другой раз, Мара. Видите ли, у нас куча дел. Итак, давайте-ка теперь обратимся к другому памятному вам дню.
С помощью Томкинса, давнего друга и доверенного лица Мары, Фидлер принялся извлекать из памяти Мары ряд важных для нее событий, но ни на одном из них не останавливался подробно. Примерно через час он решил, что она сделала вполне достаточно для одного дня.
Фидлер взглянул на Томкинса.
– Если мой прогноз верен, я смогу теперь вывести ее из транса и вернуть в реальную жизнь.
– Это просто чудо… – пробормотал Томкинс, поднимаясь с места.
– Человеческий мозг творит чудеса, – заметил Фидлер. – От вас требуется лишь правильно… сориентировать его… Ладно, Мара, для одного сеанса мы сделали очень много. На сегодня хватит воспоминаний. Сейчас я сосчитаю до пяти, и, когда скажу «пять» и щелкну пальцами – вот так, – к вам вернется сознание. Вы понимаете?
– Да, понимаю.
– Ладно. Один… два… три… четыре… пять.
Он щелкнул пальцами, и Мара открыла глаза.
Выражение ее лица претерпело несколько мгновенных преображений – на нем отразились недоумение, страх и наконец здоровое любопытство.
Она приподнялась.
– Что происходит?..
Ее зрачки были расширены, и она с трудом смогла сфокусировать взгляд на Фидлере.
– Кто вы?
– Я – доктор Фидлер.
Положив руки ей на плечи, он легонько надавил на них, стараясь заставить ее лечь.
– Все в порядке, мисс Тэйт. Ложитесь и попытайтесь расслабиться.
Она с тревогой оглядывала капельницу, стенд IV и иглу в своей руке.
– Господи, что вы со мной проделываете? Черт возьми, где я?
Томкинс подошел к кровати.
– Все будет хорошо, Мара. Ты в Павильоне Харкнесса.
Заметив Томкинса, она с облегчением вздохнула.
– Лес, Харкнесс – это больница? Но почему я здесь?
– А ты не припоминаешь, Мара? Сборище в «Т.И.И.»? Неприятности, связанные с Шоном и «Коппертон куквэйр»…
– Да… я… помню.
Однако было очевидно, что воспоминания ее не слишком отчетливые.
– Ты потеряла сознание и находилась в беспамятстве трое суток.
– Трое суток? Ты серьезно?
– Не волнуйтесь, мисс Тэйт, – попытался успокоить Мару Фидлер. – Вы находились под действием психотропных препаратов. Когда их действие ослабеет, ваша память полностью восстановится. Лес, позови сиделку, и пусть она отключит установку IV. А я хочу поговорить с мисс Тэйт еще несколько минут.
Томкинс поспешно вышел из комнаты; он не стал вызывать сиделку нажатием кнопки, чтобы дать Фидлеру возможность побыть с пациенткой наедине.
Широко расставленные, вопрошающие глаза Мары остановились на фигуре Фидлера, и она оглядела его с ног до головы, как бы оценивая.
– Вы сказали, ваше имя…
– Фидлер, доктор Макс Фидлер.
– Вы меня лечили?
– Доктор Томкинс пригласил меня в качестве консультанта.
– Я действительно пролежала без сознания трое суток? Я хочу спросить: что это было? Сердечный приступ? Удар?
Фидлер покачал головой и ободряюще улыбнулся, понимая, что успокоить эту живую и энергичную женщину можно только одним способом – сказать ей правду. Но к сожалению, он не знал всей правды, пока не знал. То, что он говорил Томкинсу, было лишь его предположениями.
– Мисс Тэйт, некоторое время вы останетесь нашей пациенткой. Дело в том, что…
– Вы не знаете, что со мной?
Мара пристально посмотрела на Фидлера.
– Не вполне. По правде говоря, не вполне.
– Ради Бога, доктор! Вы говорите, я трое суток находилась без сознания, но не имеете ни малейшего представления о том, чем это было вызвано?
– Я этого не сказал. У меня есть кое-какие предположения, но не в моих правилах водить пациентов за нос и гадать о том, что происходит.
Мара прищурилась и с подозрением взглянула на собеседника.
– А что вы за доктор? Какова ваша специализация?
– Я психиатр, – с невозмутимым видом ответил Фидлер.
– Психиатр?
Он видел, как лицо ее исказилось страхом. Страх этот прозвучал и в голосе.
– Зачем мне психиатр? В чем дело? Вы с Лесом… вы оба считаете меня помешанной?
– Вовсе нет, мисс Тэйт. Дело в том, что на свете нет такого человека, который бы не страдал время от времени от эмоциональных и психических потрясений, ну… как нет на свете человека, не подверженного простуде. Только эмоции – дело психиатров. Не буду от вас скрывать: я и сам в течение трех лет пользовался помощью психоаналитика. У меня есть кое-какие фобии, некоторые странности, например, когда я уйду отсюда, я не успокоюсь, пока не вымою руки раз десять, чтобы не подцепить какую-нибудь инфекцию.
Она едва заметно улыбнулась:
– Это не самая лучшая рекомендация.
Фидлер пожал плечами и продолжал:
– Мне следует быть честным со своими пациентами. Если пациенты не могут доверять своему психоаналитику – кому же им доверять?
– Психоаналитику?.. – Мара с явным недоверием покачала головой. – Со стороны Леса – чистое безумие приглашать ко мне мозгоправа. Я ведь была без сознания, а это симптом физического недомогания, а не психической болезни.
Фидлер посмотрел на Мару внимательным и долгим взглядом. Потом взял ее за руку.
– Мисс Тэйт, – проговорил он, – я вижу, вы не из тех, кто удовлетворится полуправдой. Хочу быть с вами откровенным, хотя не рассчитываю на то, что вы безоговорочно примете все, что я вам расскажу. Вы даже можете счесть меня шутом, жирным шарлатаном, и все же давайте попытаемся… – Фидлер заговорщически подмигнул ей. – Как принято говорить на Мэдисон-авеню,[10] давайте поднимем флаг и посмотрим, будет ли кто-нибудь салютовать. Пожалуйста, выслушайте меня и не торопитесь с заключениями. Прошу вас лишь об одном: проявите терпение!
Она утвердительно кивнула:
– Я вас слушаю, доктор Фидлер.
И он попытался объяснить ей все, что недавно объяснял Томкинсу, разумеется, в популярной форме, чтобы пациентка хотя бы отчасти поняла его.
– Вы берете лозу, чтобы отыскать место, где есть вода, – говорил Фидлер. – Берете эту волшебную палочку и, держа ее в руке, обходите какой-либо участок земли. Когда же ваш волшебный жезл начинает клониться к земле, это значит, что вы набрели на будущий колодец. И не важно, колодец ли это с водой или кладезь знаний – в обоих случаях принцип один и тот же. Практику приходится полагаться на интуицию, а волшебная палочка или, как в нашем случае, кровать в больничной палате – это всего лишь реквизит… чтобы успокоить клиента или пациента…
