АНДРЕЙ ВАЛЕРЬЕВ - ФОРПОСТ – 4

Сначала изделие германских оптиков терзал сам Маляренко, потом – Алексеев, Мишка и, напоследок, Ермолаев.

– Не пойму я, Иван Андреич, чего стоим? Кого ждём? Там пусто как…

Лейтенант осёкся. Пребывавший последние три месяца в благодушном настроении шеф резко изменился. Он всё так же расслабленно сидел в шезлонге, держа в руке стакан чая, но глаза у него были другими. Внимательными, серьёзными и… злыми.

– Ты, сержант (Игорь прирос к палубе) такую поговорку слышал: 'бережёного бог бережёт'?

Маляренко смотрел, как беззвучно разевает рот лейтенант и напряжённо думал. Интуиция, которая его ещё не подводила, убеждала, что опасности нет. Но…

'Будем делать перебздеть…'

– Ладно, лейтенант Ермолаев, самый малый вперёд. Рули к берегу. Алексеев! Ко мне!

Офицер взлетел на мостик и встал по стойке смирно. Что такое субординация полковник понимал очень хорошо. То, что в той, прошлой жизни Иван служил рядовым, никакой роли не играло. В здешней табели о рангах он был если и не Генералиссимусом, то маршалом точно.

– Скидавай одёжу, – Иван неотрывно смотрел на берег и расстёгивал на груди рубашку, – и оружие не бери. Так пойдём. Босяками палубными.

Маляренко разулся и повёл подбородком.

– Ермолаев. Экипаж – к бою.

– Экипааааж! К бою!

На 'Мечте' выбрали якорь и дали самый малый ход. До берега яхта дошла за пару минут. Бойцы успели надеть доспехи, взвести и зарядить арбалеты, а сам Иван, оставшись в одних штанах, занял место на носу кораблясо швартовочным канатом на плече.

Сарай, который стоял сразу за пирсом, Ване не нравился категорически!

– Аккуратней! Пааааалубные! Вы, вашу мать, куда смотрите? Мешки!

Ермолаев бутафорил очень качественно – сейчас и босс и полковник для него были лишь неуклюжей тупой матроснёй. Алексеев спохватился и за борт улетел набитый травой кожаный мешок. Борт лодки мягко стукнулся о брёвна пирса и полуголые швартовщики прыгнули на причал.

Иван стоял спиной к сараю, ощущая голой спиной не только солнечные лучи но и…

'Я или параноик, или…'

Было страшно. Очень. Канат не слушался и ни в какую не желал наматываться на тумбу. Алексеев, притянувший корму к причалу, уже закончил свою работу и выпрямился.

'И? И? И…'

Сердце в ушах стучало так, что Иван не слышал ничего, кроме своего дыхания. Что делалось у него за спиной (и делалось ли вообще) он не знал.

'Ха!'

Губы у Вани сами собой расползлись в улыбке – глаза полковника медленно вылезали из орбит, а у стоявшего на палубе Франца ещё более медленно отвисала челюсть.

'Понеслась'

Иван выпустил верёвку из рук и безумно долгую четверть секунды разворачивался лицом к неведомой опасности.

Десять теней. Доля секунды.

'Их много'

– А-а-а-а-а!

Замедленная 'съёмка' закончилась. В уши пробился многоголосый крик 'лла!' и события понеслись вскачь. Как заправский регбист, Иван, не успев разогнуться, с низкого старта понёсся вперёд – прямиком на серые тени.

Если хотя бы один из бойцов Таипа был нормального веса, то на этом жизнь Ивана Маляренко и закончилась. Но ему повезло – отощавшие до состояния узников Бухенвальда турки отлетали от костлявых плеч Ивана, как кегли в боулинге. На редкие удары дубинками по спине и заднице, полуголый капитан 'Мечты' внимания не обращал, а от топора ему повезло увернуться. Следом, вопя что-то матерное и размахивая кулачищами направо-налево, громадными прыжками нёсся Алексеев, своей широкой спиной начисто перекрыв Ермолаеву возможность отстрелять кучку смуглых налётчиков из автомата.

– Да ты ж… н-на!

Иван проскочил всех нападавших за два секунды и с удивлением обернулся. Чернявые доходяги валялись на пирсе изломанными кулями, а одному особо крепкому (или до кого Иван не смог дотянуться) Алексеев смачно и разухабисто бил морду. С ххеканьем, оттягом и душой.

– Н-на! Н-на!

Голова турка моталась, как боксёрская груша, а сам он только мычал и хрипел. С 'Мечты', матерясь, горохом сыпались остальные бойцы, размахивая мачете во все стороны, а враг лежал и не шевелился – победа была полнейшая.

– Господин! Господин! Пожалуйста!

Маляренко обернулся – из сарая, вопя, причитая и рвя на себе волосы, ползли на коленях женщины.

– Стоять! Алексеев!

Позади, на дощатый настил пирса что-то глухо упало.

Прочухался Ваня минут через пять. Всё тело опять болело. Особенно плечи и спина. Как сообщил Игорь, на его спине имелось аж четыре багровых кровоподтёка, которые быстро наливались лиловым. Ермолаев постарался быть дипломатичным, но на его лбу было ясно написано – 'какого хера!'

– Шеф, какого хера… – Лейтенант всё же не выдержал. – Я бы их перестрелял, как не фиг делать!

– Ох, Игорёха, и не говори.

Иван кряхтел и морщился.

– А если бы они из сарая не вылезли?

Лейтенант поперхнулся и задумался. Дурацкая выходка шефа, при ближайшем рассмотрении оказалась банальной ловлей на 'живца'. Своевременной и вполне оправданной – нападавшим пришлось бежать в атаку по узкому пирсу, а экипаж корабля ещё не успел разбрестись по берегу. Оставалось только восхищённо пробормотать.

– Ну, шеф…

'Чёрным' не повезло. Самому упёртому, который 'не упал', Алексеев страшнейшим хуком справа проломил висок. Ещё двоих, потянувшихся к оружию, Виталик, недолго думая зарубил своей жуткой секирой. Остальные доходяги молча лежали на пирсе и ждали смерти. Рядом с погибшими тихо скулили женщины.

– Ермолаев. Докладывай.

Говорить было тяжело – как всегда после драки у Ивана начался отходняк.

– Раненых нет. Погибших нет. Э… всё.

Из сарая донёсся тоненький вой. Безутешный, горький и совсем детский. Маляренко продрало до кишок.

– Бегом проверить. Что там?

Виталик, Франц и Игорёк с автоматом рванули к распахнутым воротам сараюшки.

– Я на чердаке был. У-у-уберёгся.

Мальчишка всхлипнул и снова заревел.

– А папку они у-у-убили.

Восьмилетний мальчуган, весь в лохмотьях, маленький, недокормленный, сидел на земле у тела своего отца и растирал на щеках грязь. От его одежды за версту разило устоявшимся запахом рыбы.

Иван представил себе на месте этого пацанёнка своего сына и щёки его занемели. Планка у Вани рухнула сразу, окончательно и бесповоротно. Почти не соображая, что он говорит, Маляренко как можно ласковей прошипел.

– Кто? Алёшенька, скажи – КТО это сделал?

– ОН.

Маленький пальчик, дрожа, указал на кучку тряпья.

– Он.

Маляренко посмотрел на Виталика так, что бывший зек едва не обделался. Иван протянул руку к секире.

– Д-дай.

Шеф опять удивил. Когда Ермолаев, предугадав желание босса, рванул к будущему покойнику и, схватив его за руки, растянул вместе с Мишкой в стороны, турок даже не вздумал сопротивляться, а только громко замычал.