Патриция Грассо - Выйти замуж за маркиза
— Она моя дочь.
— Поцелуи с джентльменами — это моя компетенция.
— Что?
— Ты понимаешь, что я имею в виду, — отозвалась герцогиня и повернулась к Блейз. — Если не хочешь этого поцелуя, подставь ему щеку и отступи назад на шаг-другой, а если хочешь — просто позволь ему поцеловать тебя.
— Только без языков, — добавил отец.
— Без языков? — в смущении переспросила Блейз. — Люди целуются губами, разве нет?
— Да, моя дорогая, люди целуются с. помощью губ, — ответила герцогиня. — Надеюсь, вопрос исчерпан.
— А что мне делать с руками? — обратилась Блейз к мачехе.
— Не распускай их, — приказал отец.
— Не слушай отца, — сказала ей герцогиня. — Если захочешь поцелуя, руки сами собой сделают то, что нужно.
— Боже правый, у меня начинается головная боль, — проворчал герцог.
— Оставь мне своего отца с его головной болью, а сама наслаждайся этим днем с маркизом, — сказала ей герцогиня, жестом выпроваживая Блейз.
Размышляя над замечаниями отца о руках и языках, Блейз направилась к двери и услышала громкий голос отца:
— Алекс и Рейвен сопровождают их?
— Не смеши меня, — ответила герцогиня, и дверь захлопнулась.
Блейз с трудом сдержала смех, когда услышала страх в голосе отца. Он не знал, что ему нечего бояться. Блейз вообще не собиралась выходить замуж и не попадется в ловушку, когда, забеременев, пришлось бы вступить в брак.
Блейз вышла в холл в тот момент, когда Тинкер открывал дверь Россу Макартуру. Высокий, широкоплечий, элегантно одетый маркиз производил потрясающее впечатление, и, увидев его, Блейз почувствовала, как у нее ослабли колени, а проклятые бабочки вернулись и снова замахали крылышками у нее в животе.
— Вы похожи на спелый персик, который хочется съесть, — обворожительно улыбнулся ей Росс. — Держу пари, вы и на вкус сладкая.
«Манеры», — напомнила себе Блейз.
— Я сладкая, как лимоны. — Ее слова заставили дворецкого усмехнуться. — Тинкер, спрячьте ее, — она протянула ему свою шляпу, — до моего возвращения.
— Я понял. — Тинкер открыл им дверь. — Приятного дня.
Росс проводил Блейз к своему фаэтону с откинутым верхом, помог ей сесть и устроился рядом с ней.
— Поднять верх? — спросил он.
— Я люблю ощущать ветер и солнечное тепло, — покачав головой, отказалась Блейз.
— В таком случае… — Росс вытащил шпильки у нее из волос, и они рассыпались по плечам, — наслаждайтесь поездкой.
Сидя так близко к нему, что она ощущала исходивший от него запах горного вереска, а его бедро касалось ее юбки, Блейз чувствовала себя неловко, ей хотелось, чтобы маркиз приехал в экипаже с кучером, а не в двухместном фаэтоне.
Умный разговор не приходил ей на ум, ведь она никогда не оставалась один на один с джентльменом, если не считать Александра Блейка, но он был скорее братом, чем джентльменом. Хотя она и ее сестры были рождены не в законном браке, к ним относились, как положено относиться к дочерям герцога.
Покинув имение, Росс свернул на Бери-роуд, а потом, не доезжая до церкви Ньюмаркета, повернул фаэтон на Фордхем-роуд.
Украдкой взглянув на маркиза, Блейз заметила, что он с улыбкой смотрит на нее, и, отведя взгляд, стала осматривать окрестности. Запах сирени наполнял воздух, вдоль дороги цвели полевые цветы, мимо проносились случайные дрозды, неся траву для гнезд.
— Поездка в экипаже будет приятнее, если вести легкий светский разговор, как во время вальса, — заметил ей Росс.
— Я не люблю легких светских разговоров.
— В это утро вы довольно много говорили, — поддел ее Росс.
— Как далеко Макартур-Хаус от имения моего отца? — спросила Блейз. — Такой легкий разговор вас устроит?
— Уверен, что легче может быть только разговор о погоде! — громко рассмеялся Росс, заставив и Блейз улыбнуться. — Отвечаю на ваш вопрос: Макартур-Хаус примерно на расстоянии двух миль от вашего, ближе, чем перелет ворона.
— Ваш дом за лесом, который позади дальней стороны отцовского ипподрома? — уточнила Блейз.
— Вы прекрасно ориентируетесь. — Росс направил фаэтон на дорожку имения. — Мы посетим конюшни, а потом зайдем в дом чего-нибудь выпить.
Блейз заметила несколько небольших огороженных площадок; в загонах, которые были ближе к конюшням, под присмотром матерей резвились жеребята, а на дальней площадке паслась одинокая лошадь.
— Почему та лошадь одна?
Блейз указала на загон.
— Мы держим бесплодных лошадей отдельно от других, — ответил Росс.
— Что вы хотите сказать?
— Кобыла, которая за три года не принесла потомства, считается бесплодной, — объяснил он. — Мы ее продадим.
— Кто купит бесплодную кобылу?
— По всей вероятности, лучшее предложение нам сделают скупщики животных, — пожал плечами Росс.
— Вы собираетесь отправить ее на бойню? — Удивление Блейз превратилось в ужас. — Это жестоко и несправедливо.
«Ей-богу, — подумал Росс, — честность не всегда полезна». На этот раз он действительно вляпался в навоз, и ему следовало бы это предвидеть. Женщину, которая устроила похороны мехам, возмутит продажа лошади живодерам.
— Едем на то пастбище, — сказала Блейз.
Она что, опять ему приказывает?
— Мы заедем к ней как-нибудь в другой день.
Россу удалось дружелюбно улыбнуться.
— Я не забуду.
Блейз выразительно изогнула бровь.
— Я знаю, что не забудете. Ведь у вас память, как стальной капкан.
— Я никогда не смогу выйти замуж за человека, который способен продать лошадь на бойню.
— Не припомню, чтобы я просил вас выйти за меня замуж.
Блейз вспыхнула и поспешно отвела взгляд. Она все-таки попалась. Неужели она никогда не научится держать язык за зубами? С другой стороны, зачем он тратит время, если не собирается сделать ей предложение? Она твердо решила не раскрывать рта, пока Пегги не завоюет «Тройную корону». Если маркиз отдаст свою лошадь на бойню, его свадебное предложение отправится тем же путем.
Остановив фаэтон во дворе перед конюшнями, Росс спрыгнул вниз, но к тому времени, как он обошел экипаж, чтобы помочь Блейз, она уже спустилась.
— Леди всегда дожидаются помощи джентльменов, — сообщил он ей.
— Настоящие джентльмены не отправляют лошадей на живодерню, — огрызнулась Блейз.
Росс, проигнорировав ее замечание, жестом указал на конюшни.
— Я хочу показать вам Геркулеса, мою главную надежду на завоевание «Короны» в этом году.
Конюшни Макартура были похожи на конюшни ее отца: свет был не ярким, но достаточным, покрытый соломой дощатый пол приглушал звук шагов, а воздух был наполнен ароматом сена, мускусным запахом лошадей и едва уловимым запахом навоза.
