Линси Сэндс - Любимая жена
Замешательство дало волю нетерпению. Какой ужас – ее муж сейчас один наверху пытается спасти замок, а они расселись тут сложа руки!
– Вы что, оглохли?! – яростно закричала Эвелин. – Хотите, чтобы замок сгорел дотла? В спальне пожар!
Первым очнулся Уэрин. Вскочив на ноги, он поспешил к ней, на ходу взревев, чтобы принесли воды. Эвелин ждала, что он пробежит мимо нее и кинется сразу наверх, но Уэрин остановился перед ней, загородив собой от многочисленных взглядов.
– Ты бы лучше поднялась обратно, сестренка. А то здесь ты пробуждаешь аппетиты, которые не удовлетворить простым пиром.
Эвелин посмотрела на него в недоумении, но затем увидела, как его взгляд украдкой скользнул вниз и в сторону. Она опустила глаза и только сейчас вспомнила, что замотана в одну лишь простыню – мокрую, непристойно облепившую все тело… Эвелин с грустью вздохнула над тем, что в очередной раз выставила себя посмешищем. Хотя какая разница – одним унижением больше… Самое главное – у Пэна теперь появились помощники: она с облегчением наблюдала, как из распахнувшихся дверей кухни выбежали несколько слуг с ведрами воды, расплескивавшейся в спешке. Мужчины повскакали со своих мест и тоже побежали хватать ведра. Эвелин знала – не всем достанется, но по крайней мере каждый рвался помочь.
– Выстроиться в очередь к колодцу! – послышался раскатистый бас ее отца, пытавшегося остановить панику.
Покачав головой, Эвелин поспешила обратно наверх. Уэрин следовал за ней по пятам. Когда они добрались до спальни, всю комнату уже заволокло дымом. Пэна не было видно… С замиранием сердца Эвелин тщетно пыталась разглядеть его среди похожей на туман плотной завесы. В горящем комоде хранились какие-то вещи, из-за которых дым становился все чернее и гуще.
– Жди здесь. – Оттолкнув ее в сторону, Уэрин взял у первого подоспевшего ведро с водой и шагнул в комнату.
Чтобы не мешаться под ногами, Эвелин встала у двери, то и дело заглядывая внутрь и отчаянно пытаясь увидеть Пэна, убедиться, что он не упал, не потерял сознание… но каждый раз она вставала на пути у мужчин, подбегавших с водой, и каждый из них осторожно, с улыбкой отодвигал ее в сторону. Эвелин очень удивилась – ей никогда прежде так не улыбались. Были, конечно, друзья отца, которые всегда относились к ней доброжелательно, но сейчас она увидела нечто иное.
Долго раздумывать над этим не пришлось: словно из-под земли выросла мама, схватила ее за руку и потащила через толпу мужчин в комнату Уэрина. Там Эвелин подверглась тщательному досмотру на предмет ранений, затем пришлось объяснить, как начался пожар: сбросила свечу на пол. Случайно. Идиотской причины – что хотела скрыть в темноте свое тело – она называть не стала. Также Эвелин ничего не сказала про отвлекавшие поцелуи Пэна, надеясь, что густой румянец на ее щеках и здравый смысл матери помогут дорисовать остальное.
Леди Стротон начала успокаивающе гладить дочь по руке, приговаривая что-то вроде «всякое в жизни случается». Тут открылась дверь, и в комнату вошел лорд Стротон вместе с перемазанным сажей Уэрином. Эвелин набросилась на брата:
– Как Пэн? Он не поранился?! Скажи!
– Ты не поранился? – почти в эту же секунду спросила леди Стротон, подбегая к сыну и осматривая его еще внимательнее, чем до этого Эвелин.
– Мама, со мной все хорошо, – поспешно сказал Уэрин и повернулся к Эвелин, боровшейся с чувством вины за столь скудно выраженное беспокойство о брате, которого любила всем сердцем. – А Пэн, кажется, обжег руки… и дыма наглотался. Думаю, он…
– Куда это вы собрались, юная леди? – строго спросил отец, увидев, что Эвелин направляется к двери.
– Я… Уэрин говорит, что Пэн обжегся, и мне хотелось…
– За ним присмотрит леди Кристина, – сказала мама, мягко взяв Эвелин за плечи и уводя ее от двери.
– Да, но…
– Никаких «но», моя девочка, – перебил лорд Стротон. – Ты не можешь ходить по замку в таком виде. Мать Пэна уже пошла в его спальню, и он сам придет сюда, когда ему станет лучше. – Он повернулся к жене. – Комната в скверном состоянии, Эвелин и Пэну нельзя спать там этой ночью. Мы должны найти что-нибудь взамен хотя бы на сегодня. К завтрашнему дню, надеюсь, все уже наладится. Я…
– Пусть остаются в моей комнате, – вмешался Уэрин. – Я могу поспать в большом зале.
Лорд Стротон с беспокойством посмотрел на сына, но затем облегченно кивнул.
– Ну хорошо. А я тогда попрошу принести ванну в нашу комнату, чтобы ты помылся – объявил он, похлопав заляпанного гарью сына по плечу и направляясь вместе с ним к выходу.
– Дорогой, я думаю, понадобится еще одна в спальню Джервиллов – для Пэна, – с улыбкой напомнила леди Стротон.
Уиллем обернулся и с нежностью взглянул на жену и дочь.
– Конечно, – согласился он, – и для нашей девочки тоже.
Как только дверь за мужчинами закрылась, Эвелин осмотрела себя и с удивлением обнаружила, что простыня, в которой она бегала, превратилась в страшную черно-серую тряпку. Плечи и руки покрылись грязными пятнами. Лицо скорее всего тоже. Она была точно уверена, что, когда спускалась по лестнице в зал, простыня хоть и намокла, но все еще не утратила своей белизны. Видимо, Эвелин испачкалась в этой гадости, пока стояла в дверях задымленной спальни. Да, она определенно нуждалась в ванне.
– Я смотрю, ты неплохо украсил ручки.
В ответ на суровое замечание матери Пэн лишь злобно прорычал. Он старался как можно меньше думать о случившемся – руки болели так, словно он держал их в кипящем масле.
«Интересно, где сейчас жена?» – подумал он. Во время пожара она очень старательно помогала ему, но сначала больше мешала – по крайней мере до тех пор, пока не позвала остальных. Это, возможно, и спасло ему жизнь. Он мог еще справиться с дымом, когда горели только кроватные занавески, но как только огонь перекинулся на комод и что-то внутри вспыхнуло, дым стал более плотным, едким. Он проникал в легкие, и Пэн закашлялся до такой степени, что у него закружилась голова он упал на четвереньки, приземлившись на полыхавшую ткань.
Сильнейший ожог моментально привел его в чувство. Пэн вскочил на ноги – в этот момент прибежал Уэрин с водой. Первое ведро принесло мало пользы, но затем, с появлением других мужчин, удалось быстро потушить огонь и устранить задымление. Для Пэна было счастьем покинуть наконец комнату. Несколько минут он провел в полусогнутом положении, кашляя черной слизью. Он почти не помнил, как его привели в спальню и до сих пор не знал, что стало с его женой.
– А где…
– Полагаю, она наверху, – пробормотала Кристина Джервилл.
Пэн утомленно взглянул на мать. Похоже, она всегда могла без затруднений прочесть его мысли. Он твердо решил, что пора начать соблюдать осторожность и не думать в ее присутствии о чем попало.
