Ханна Хауэлл - Горец-грешник

— А разве одна из погибших была беременна?

— Леди Изабелла. Но это не ребенок ее мужа, ведь последние полгода он провел во Франции. А плод, который носила его жена, был совсем маленьким.

— Но я слышала, что в отличие от леди Клары она была верна своему мужу.

— Видимо, нет. Впрочем, знаешь, это всего лишь слухи. Подозреваю, что больше всего будут говорить о ее добром имени. Большинство людей не вспоминают об умерших плохое. Ну по крайней мере пока ее не начнут забывать. Как бы то ни было, леди Мари была добродетельной супругой, любила своего мужа, а он — ее. Банлох совершенно безутешен. Он готовится к тому, чтобы отвезти ее тело домой. Бедняжка. Теперь он вдовец с двумя малолетними сыновьями.

— Что же происходит? — прошептала Морейн. — У нас и раньше случались убийства, но до сих пор не было ничего подобного. Знатных женщин не убивали никогда, тем более таким зверским способом.

Нора покачала головой, ее каштановые локоны живо заплясали от этого движения.

— Я тоже не понимаю, что творится. Ты совершенно права — когда двор находится так близко, жди неприятностей, но чтобы случалось такое… Ты знаешь, повсюду судачат о сэре Торманде Мюррее. Похоже, он знал всех этих женщин до их замужества. И некоторые находят этот факт весьма подозрительным.

— Он ни при чем. Возможно, он… гм… жеребец, как многие мужчины, но не убийца.

Нора удивленно заморгала:

— Ты знаешь его настолько хорошо?

Морейн поморщилась и устало потерла виски.

— Нет, я встретила его только один раз, если не считать моих снов.

— Ты видела в своих снах Торманда Мюррея?

— Я подозреваю, что многие женщины видели его в своих снах, — протянула Морейн. — Думаю, этот человек погряз в плотском грехе до самых ресниц своих красивых глаз, но не он убил этих женщин. В течение последних трех ночей у меня были видения, от которых я просыпалась с криками и дрожа от страха. Сначала я узнала сэра Торманда, и все было хорошо. — Она почувствовала, как залилась румянцем, и увидела, что Нора улыбнулась, но решила продолжить: — Сны заканчиваются тем, что я лежу привязанная к кровати, сэра Торманда нигде не видно, а на меня накатывает тяжелый запах опасности.

Нора потянулась к подруге и ласково погладила ее руку.

— Чаще кажется, что это не дар, а проклятие, верно?

— Да, тем более что я никому не могу рассказать об этих снах. Кто станет меня слушать? Лишь немногие, но и они скорее всего не верят ни мне, ни моим видениям. А если поверят, то, как и остальные, будут считать меня ведьмой или в лучшем случае безумной.

— Людей, которые верят этим слухам, на самом деле не так много, как ты думаешь. Но продолжай: твои видения хотя бы намекают тебе, кто настоящий убийца?

— Я думаю, что они пытаются указать мне путь. В каждом сне я вижу чуть больше, но смысл не могу уловить. Помню только, что от того, что я вижу, становится так страшно, что я кричу и… просыпаюсь. Боюсь, я начинаю пугать бедного Уолина.

— Не волнуйся. Он боится за тебя, опасается, что тебе каким-то образом причинят боль. Но я все же надеюсь, что сны дадут тебе ответ на все вопросы раньше, чем ты ослабнешь или заболеешь.

Морейн слабо улыбнулась:

— Неужели я так плохо выгляжу?

— Нет, моя подружка. Ты просто очень устала. И я думаю, что помимо этих мрачных видений тебя пугает кое-что еще.

— Необходимость поговорить с сэром Мюрреем?

Нора вздохнула и кивнула.

— Ты ведь сказала, что он защитил тебя от толпы. Разве это не хороший знак?

— Да, но это не означает, что он поверит в мои видения и что они помогут ему найти жестокого убийцу. Я уже говорила Уолину, хотя, наверное, зря, что сэр Торманд может подумать, что я пытаюсь с помощью некоей Новой уловки заинтриговать его, чтобы потом забраться к нему в постель. — В ответ на смех Норы Морейн улыбнулась, но тотчас приняла серьезный вид. — Пока я могу сказать ему совсем немногое: я видела окровавленный нож, слышала тихий ледяной голос и чувствовала тяжелый запах, похожий на запах духов, которыми пользуются знатные дамы. Этого недостаточно. Я должна знать больше, чтобы помочь ему поймать этого безумца. Иначе сэр Торманд обречен. Ведь именно об этом мне шепчет голос в моих видениях.

— Шепоток подозрения становится громче, — сказал Торманд, когда он и Саймон почти бегом следовали за большой гончей, которая уверенно шла по еще одному кровавому следу.

— Я знаю, но пока это только разговоры, — ответил Саймон.

— Не старайся меня успокоить, Саймон. Петля на моей шее начинает затягиваться, и мы оба это знаем.

Когда гончая сделала стойку возле лачуги пастуха; Саймон остановился и взглянул на Торманда:

— Сейчас не время терзаться из-за слухов. Нам нужны весь наш ум и все наши силы, чтобы схватить этого безумца. Мари была хорошей и порядочной женщиной.

— Да, именно такой, — согласился Торманд, чувствуя на сердце груз печали.

— А ведь ты и с ней спал.

— Это было очень давно. Тогда она оплакивала своего первого мужа, который умер за полгода до нашей встречи. Одиночество просто разъедало ее душу. Родственники мужа, словно коршуны, пытались растащить все, что ей оставил супруг. Ни дня не проходило без ссоры или тяжбы с ними.

Он встретил взгляд Саймона и твердо произнес:

— Это не было соблазнением. Скорее утешением. И произошло лишь однажды. Ее второй муж знал об этом, перед венчанием она все ему рассказала, и он отнесся к этому с пониманием.

— Ну что ж, это объясняет, почему он ни словом не обмолвился о тебе.

— Да, но те, кто окружает его, с пеной у рта клевещут на меня. Мы с Мари расстались друзьями и больше никогда не делили постель. Но боюсь, что дружеских отношений было достаточно, чтобы многие поверили, что мы остались любовниками. Это моя вина.

Саймон поморщился:

— Мне бы очень хотелось заверить тебя, что это не так, но похоже, что это Правда. Ты из тех мужчин, которым достаточно появиться рядом с девушкой, чтобы окружающие поверили, что ты спишь с ней. Хотя на самом деле все может быть совсем не так. Думаю, что твоим соперникам проще считать, что тебе так легко удается соблазнять женщин только потому, что ты используешь какое-то снадобье, а может, и магию. Они просто не хотят верить, что ты обычный человек, которого Господь наградил смазливой физиономией, которая так нравится всем, кто носит юбки.

Торманд посмотрел на Саймона с видом дружеского осуждения:

— Спасибо, Саймон. Ты меня очень утешил.

— Всегда рад. — Саймон тяжело вздохнул. — Что ж, мы достаточно потратили время впустую. Давай на этом остановимся.

Как и опасался Торманд, все было ужасно, а кое в чем и того хуже. Он смотрел на окровавленную постель, изрезанную одежду Мари и чувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Он действительно очень хорошо относился к Мари, считая ее своим другом. Такие же чувства он испытывал к ее мужу, Дункану, который сейчас так искренне оплакивал ее. Торманд очень надеялся, что Мари умерла быстро, что Господь всемилостивый остановил ее доброе сердце до того, как боль достигла своего страшного пика.