Джейн Эшфорд - Брак на пари
И она опять повернулась к зеркалу, чтобы закончить прическу.
— Уезжаешь? — вытаращила на нее глаза Арабелла.
— Сегодня же сяду на корабль, уплывающий во Францию.
Большую часть ночи Эмма не спала, пытаясь придумать выход из своего запутанного положения. Ей нечем теперь зарабатывать на жизнь. Зарабатывать деньги игрой в карты — само по себе ужасно, но делать это в атмосфере сплетен просто невозможно. А возобновление отношений с родными, чего она никогда не хотела, не принесет ничего, кроме раздоров и огорчений. Значит, надо уехать из Англии. Они с Фереком вернутся в Константинополь и будут жить там в дешевых гостиницах на те деньги, что ей удастся выиграть в низкопробных игорных домах. Эмме стало тошно от одной этой мысли, но она подавила отвращение. Иного выхода у нее нет. Она не могла понять, что за игру вел Колин Уэрхем, что руководило его действиями. Видимо, какая-то донкихотская смесь чувства долга и упрямства. Но это объявление — последняя капля! Она не позволит, чтобы кого-то насильно заставили на ней жениться.
— Я все равно собиралась уехать. Придется сделать это немного раньше, чем я предполагала.
Арабелла, наконец, вышла из шока.
— А как же Сент-Моур? — с изумлением спросила она. — Ты уезжаешь от него? Самого завидного жениха в Англии?
Эмма невольно вспомнила его ласковые руки, его нежный взгляд.
— Бароном Сент-Моуром движет чувство жалости, — сказала она. — А может быть, он склонен к странным фантазиям. Не знаю. Единственно, в чем я уверена, — объявление удивило его не меньше, чем меня.
«И, наверное, он страшно сожалеет о своих необдуманных словах, — подумала Эмма. — В другой раз будет знать, как поддаваться минутному порыву».
— Но, дорогая, — Арабелла дернула ее за рукав, — объявление уже напечатано. Его все уже прочитали. Если даже ты будешь настаивать, он не сможет отказаться.
— Мне и в голову не придет настаивать! — негодующе воскликнула Эмма.
— Но тебе не придется ни уговаривать, ни настаивать! Просто готовься к свадьбе, как будто…
— Нет! — воскликнула Эмма. Последние годы были полны лишений, но она не утратила чувства самоуважения. — Я вообще не хочу выходить замуж, тетя. Вы уже слышали мое мнение о браке.
— Но тут же совсем другое дело! Ты будешь баронессой! Ты будешь богата! Будешь иметь влияние в высшем свете! Тебя всюду будут приглашать…
— Это невозможно, — тихо перебила тетушку Эмма и пошла к двери. — Надо сказать Фереку, чтобы он укладывал вещи. Я уезжаю. Это дело решенное.
Леди Арабелла долго смотрела на дверь, за которой скрылась Эмма. Она просто не могла понять племянницу. Если бы ей самой предоставилась возможность вернуться в высший свет, она ухватилась бы за нее, не задумываясь о последствиях. Отказаться от барона, от богатства казалось ей безумием. И плохо будет не только Эмме. Если ее племянница выйдет замуж за Сент-Моура, то и Арабелла, соответственно, станет его родственницей. Тогда, может быть, ей удастся поправить свои дела.
Бледное лицо леди Арабеллы выражало упрямую готовность пойти на все. Нет, она не будет сидеть сложа руки, когда от нее уплывает последняя надежда. Она не допустит, чтобы этот человек ускользнул.
Леди Арабелла пошла к себе в комнату, села за письменный стол и провела добрых двадцать минут, грызя гусиное перо и сочиняя письмо барону Сент-Моуру. Закончив, наконец, она запечатала конверт и отослала с посыльным, приказав тому найти барона, где бы он ни был, и вручить ему письмо в собственные руки. Затем она отдала некоторые распоряжения горничной и стала дожидаться развития событий.
Нечеловеческий вопль раздался из богато убранной спальни баронессы Сент-Моур. На крик сбежались ее камеристка, дворецкий, две горничные и лакей, которые устроили прямо-таки неприличную толкучку в дверях спальни. Первой в спальню пробилась камеристка, высокомерная особа с чрезвычайно черными бровями.
— Что случилось, миледи? — спросила она, поправляя чепчик и стараясь подавить одышку от бега.
— Подай мне нюхательную соль! — крикнула баронесса, хватаясь за горло. — И бренди! И пошлите за доктором! И за Каролиной!
Слуги разбежались выполнять приказания, а их госпожа бессильно раскинулась среди розовых подушек. Вокруг нее на постели лежали поднос, на котором ей принесли завтрак, ручное зеркальце, утренняя почта. Скомканная газета «Морнинг пост» валялась на полу.
…Хотя матери Колина Уэрхема было уже за пятьдесят, она все еще хорошо выглядела. Ее сын унаследовал от нее темные волосы и сиреневые глаза. Строгие черты лица и высокий рост он унаследовал от отца. Лицо баронессы было гораздо мягче. Ее фигура была приятных округлых форм. Маленькие пухлые ручки и круглые щеки напоминали беличьи. Красиво изогнутые губки тридцать лет назад свели с ума не одного юного джентльмена. Баронесса производила впечатление покладистой, приятной женщины, в круг интересов которой входят только наряды, магазины и светские сплетни, но это только на первый взгляд. На самом деле это была очень умная, твердая и решительная особа, распоряжающаяся собственным капиталом по своему усмотрению и держащая все в своих руках…
— Ты видела? — закричала баронесса, как только Каролина вошла в спальню.
— Ты про что, мама? Лакей сказал, что у тебя был сердечный приступ.
— Я про «Морнинг пост», — ответствовала баронесса, указывая пальцем в сторону валявшейся на ковре скомканной газеты.
— Я ее еще не читала. Никки с утра устроил страшный рев, и мне пришлось…
— Ну, так читай же, — оборвала ее мать и, оттолкнув доктора, который прибыл несколько раньше, села в постели.
Каролина вздохнула и нагнулась за газетой.
— А что тут такого? — спросила она, разглаживая страницы.
— Смотри колонки объявлений!
Каролина послушно перелистывала газету, пока не дошла до объявлений, и без особого интереса принялась их читать.
— Мертонская девчонка таки захватила на крючок Гарримана, — заметила она. — А я думала, что у нее ничего не выйдет. Ой, Амелия Франклин обручилась с… — Тут у Каролины отвисла челюсть.
— Ага, увидела! — торжествующе изрекла ее мать.
— Колин?!
Добившись нужного эффекта, баронесса жестом выслала из спальни слуг и доктора:
— Идите, идите. Я совершенно здорова.
Доктор вздохнул, но не удивился. Молча он уложил инструменты обратно в чемоданчик и поспешно удалился. Горничные разбежались кто куда, лишь бы не попадаться под горячую руку хозяйке. Только камеристка, хорошо знавшая свою госпожу, осталась в спальне. Ее дар предвидения был вознагражден.
— Принеси голубую накидку, — сказала баронесса. — И вели заложить лошадей.
