Екатерина Юрьева - Обрученные грозой
— Не ожидали, madame la baronne? — процедил он сквозь зубы и посмотрел на Букманна и Афанасьича. Те переглянулись и направились к выходу.
— Не ожидала, — призналась Докки и вспыхнула, возмутившись бесцеремонным поведением Палевского, его издевательским тоном и злостью, которую явственно ощущала. Он имел нахальство не только сюда заявиться, но еще и командовал в ее доме.
— Погодите! — остановила она Букманна.
— Петр Федорович, почему вы привезли сюда генерала?! — звенящим от негодования голосом Докки обратилась к поверенному. — Ведь я просила вас! Никто не должен был знать. Как вы могли?! — с упреком спросила она.
Букманн в смущении повернулся к баронессе.
— Э-э… Видите ли, Евдокия Васильевна, — он неловко развел руками и покосился на Афанасьича.
— Вините меня, барыня, — тот решительно выступил вперед. — Я предупредил Петра Федоровича, что ежели кто спросит о вас… Ежели именно генерал Палевский станет вас искать и будет в должной степени настойчив…
— Его сиятельство были весьма настойчивы, — подтвердил Букманн и промокнул платком покрасневший лоб.
— …сказать ему, где вы находитесь, — Афанасьич сердито крякнул.
— Ты?! — ахнула Докки, потрясенная предательством слуги. — Ты смог так поступить со мной?!
Афанасьич насупился.
— По дурости али упрямству дров наломать ничего не стоит, — сказал он. — Иной раз не грех на собственную гордыню наступить и довериться обстоятельствам, кои могут поправить дело.
— Поправить дело?! — Докки в отчаянии закрыла глаза.
Она слышала, как раздались шаги по направлению к выходу из комнаты, стукнула дверь, и хотя в гостиной воцарилась тишина, чувствовала присутствие Палевского, ощущала на себе его тяжелый взгляд.
— Значит, никто не должен был знать? — после паузы сказал он. — И в первую очередь, видимо, я. Ваш слуга отнесся ко мне добрее, нежели вы сами.
— Зачем вы здесь? — вновь спросила она и заставила себя посмотреть на него.
— Зачем?! — Его бровь изогнулась, а взгляд, казалось, прожигал насквозь. — Вот уж действительно вопрос вопросов. Зачем я полгода только тем и занимаюсь, что ищу с вами встречи, в то время как вы норовите от меня скрыться? Знаете, эти ваши игры в прятки меня порядком утомили.
Палевский вздохнул, устало провел рукой по волосам и прошелся по гостиной. Докки напряженно следила за ним, только теперь заметив, что он прихрамывает на правую ногу. Она встревожилась и хотела было спросить, что с ним случилось, как вспомнила, что у нее нет права выказывать беспокойство. У нее не было никаких прав на него, даже права испытывать это, до боли переполняющее, счастье видеть его, — ведь хотя он сейчас и находился здесь, у него была невеста, быть может, уже жена… Докки сглотнула ком, образовавшийся в горле и мешающий ей дышать, почувствовав во рту горечь от горьких мыслей.
Она не понимала, почему он приехал сюда, а не остался с Надин. Он вообще должен был быть на войне. Французы ушли из Москвы, но не из России, и Палевский никак не мог оставить армию, взяв отпуск, если только не был ранен. Докки вновь украдкой покосилась на его ногу.
— Ну, что вы молчите?! — вдруг обрушился он на нее. — Вы можете объяснить, почему вам вздумалось бесследно исчезнуть из Петербурга? И куда?! В Швецию! Удрали от меня в Швецию! Бог ты мой!
Разъяренными глазами он впился в ее лицо.
— Объяснить?! — Докки оторопела от этого возмутительного заявления, но тут же с негодованием, придавшим ей силы, выпрямилась на стуле и дрожащим, но ядовитым голосом спросила: — Неужели вы искренне могли считать, что я останусь вашей любовницей и после вашей помолвки и женитьбы?
Он вскинул брови и с недоуменным видом уставился на нее. Это разозлило ее еще сильнее.
— Никогда! — вы слышите?! — никогда я бы не пошла на столь унизительную связь! Одно дело, когда вы не были связаны обязательствами с другой женщиной, но теперь…
Палевский переменился в лице.
— О чем вы толкуете?! Вам же все объяснили! Моя мать завалила вас записками, обивала порог вашего дома, я тоже несколько раз писал вам…
— Не стоило трудиться, — сухо ответила Докки. — Я прекрасно понимаю мотивы вашего поступка и не осуждаю вас за желание заполучить в жены юное невинное создание, не запятнанное ни…
— Но у меня не было никакого желания заполучать это юное и незапятнанное создание! — перебил он ее. — Вы что, не читали моих писем и записок моей матери?
Докки непонимающе нахмурилась и невольно покосилась на бюро, где лежал нераспечатанный пакет с почтой. Палевский проследил за ее взглядом, подошел к бюро и дернул крышку, закрывающую внутренние ящички. Увидев пакет, он взял его, с треском разорвал и высыпал на столешницу разноцветные продолговатые и квадратные записки и письма.
С тревожным холодком в груди она наблюдала за тем, как он перебирает почту, разворачивает и просматривает письма. Отобрав несколько листков, он сунул их ей в руки.
— Прочтите.
«Мы ужасно обеспокоены, что Вы введены в заблуждение…» — записка была написана изящным мелким почерком, подпись внизу принадлежала графине Нине Палевской.
«…я заезжала к Вам несколько раз, но молоток на дверях снят, а сторож уверяет, что не знает, куда Вы уехали… Поль нам этого никогда не простит… Досадное недоразумение…»
Докки с трудом вникала в смысл прыгающих перед ее глазами строчек, пока не наткнулась на записку, судя по дате, написанную утром, на следующий день после получения приглашения на помолвку и ее отъезда из Петербурга.
«Дорогая баронесса! Спешу сообщить, что произошло ужасное недоразумение: в приглашении идет речь о помолвке не Поля, а его брата и нашего младшего сына Петра. Он приехал в Петербург, пока мы были в отъезде, и, едва встретившись с нами, сообщил, что они с Надин влюблены друг в друга и мечтают пожениться. После этого Петр попросил руки кузины у ее матери, и та, хотя и считает свою дочь еще слишком юной для замужества, все же дала согласие на этот брак.
Поскольку Петра вот-вот должны были командировать в армию, он хотел как можно скорее объявить о своей помолвке. Составленный текст приглашения мы отправили в типографию, наняв по такому случаю курьера, который должен был развезти отпечатанные билеты по врученному ему списку с адресами. Как потом выяснилось, какой-то ретивый наборщик, не заметив, что рядом с титулом графа не стоит чин генерала, но премного наслышанный о военачальнике Павле Палевском, посчитал, что имя „Петр“ было указано ошибочно, и самолично переправил его на „Павла“. И с этим именем приглашения были напечатаны и переданы гостям, ошибка же обнаружилась нами гораздо позже…»
