Джудит Макнот - Благословение небес
Роберт еще крепче сдавил ее плечи и упрямо выдвинул вперед подбородок.
Элизабет больше не могла сдерживать слезы, как не могла ненавидеть Роберта за то, что тот хотел сделать с Яном. Она приложила руку к его впалой щеке, глядя на него глазами, полными слез.
– Роберт, – с болью в голосе проговорила она, – я люблю тебя. Думаю, и ты меня любишь. И если ты собираешься удержать меня здесь силой, боюсь, что для этого тебе придется убить меня.
Он отпихнул ее, словно прикосновение к ее коже жгло ему руки, и Элизабет опустилась на кровать, все еще сжимая в руках раскрытый ридикюль. С горечью в сердце от осознания пережитых им страданий Элизабет смотрела, как он мечется по комнате, словно загнанный, зверь. Потом выложила деньги на кровать и отсчитала себе столько, сколько было необходимо на дорогу.
– Бобби, – тихо позвала она. Его плечи напряглись, когда он услышал свое уменьшительное имя, которым она называла его в детстве. – Подойди сюда, пожалуйста.
Элизабет видела, как он борется с собой, продолжая метаться по комнате, потом он вдруг стремительно подошел к кровати и встал перед ней.
– Здесь – целое состояние, – сказала она все тем же печальным мягким голосом. – Эти деньги – твои. Возьми их и поезжай, куда хочешь, Бобби. – Она дотронулась до его рукава и прошептала, вглядываясь в его лицо. – Все позади. Мщения больше не будет. Возьми эти деньги и садись на первый же корабль.
Он хотел что-то сказать, но она быстро замотала головой.
– Только не говори мне, куда поедешь, если ты собирался сказать именно это. Меня будут спрашивать о тебе, и если ты будешь знать, что мне неизвестно, где ты находишься, ты будешь чувствовать себя в безопасности – и от меня, и от Яна, и от английских законов.
Она видела, как он сглатывает слезы, уставившись несчастными глазами на деньги, лежащие на кровати. В голове у нее вдруг прояснилось, мысль четко заработала.
– Через полгода, – продолжила она уже быстрее, – я внесу дополнительную сумму в любой банк, который ты мне назовешь. Дай объявление в «Таймс» для Элизабет… Дункан, – быстро придумала она, – и я положу деньги на имя, которое ты укажешь в объявлении.
Он не двигался, и она крепче сжала свой ридикюль.
– Бобби, нужно решать сейчас. У нас слишком мало времени. С минуту Роберт не мог говорить, потом вздохнул, и черты его лица разгладились.
– У тебя всегда было самое нежное сердце в мире, – сказал он кротким голосом, с любовью глядя в ее прекрасное лицо. Затем, не говоря ни слова, взял чемодан, побросал туда свои вещи и сгреб с кровати деньги.
Элизабет сморгнула слезы.
– Не забудь, – охрипшим голосом прошептала она, – Элизабет Дункан.
У двери он задержался и оглянулся на нее.
– Этого достаточно. – Одно долгое мгновение брат и сестра смотрели друг на друга, зная, что видятся в последний раз, потом его губы дрогнули в горькой улыбке. – До свидания, Бесс.
Элизабет видела, как он прошел мимо окна и начал спускаться по тропинке, ведущей к морю, и только тогда она позволила себе расслабиться. Она упала на кровать, и слезы ручьями покатились по ее бледным щекам, и слезы горечи смешивались со слезами облегчения, но плакала она только о нем – не о себе.
Потому что в ее ридикюле был пистолет.
С той минуты, как Элизабет поняла, что Роберт может не отпустить ее, она была готова направить на него пистолет.
Глава 35
Элизабет добралась из Хелмшида до Лондона за два с половиной дня, хотя обычно такой путь занимал не меньше четырех суток. Не считаясь с ценой и опасностью, она платила сумасшедшие деньги за то, чтобы ее везли ночью, спала прямо в карете и останавливалась только затем, чтобы сменить лошадей, переодеться и наспех перехватить чего-нибудь поесть. Где бы она ни останавливалась, все – от мальчишек-разносчиков до официанток – только и говорили, что о суде над Яном Торнтоном, маркизом Кенсингтонским.
Мили оставались позади, день переходил в черную ночь, за которой начинался серый рассвет, и все повторялось снова, а Элизабет прислушивалась к стуку лошадиных копыт и к стуку своего насмерть перепуганного сердца.
В десять часов утра, через шесть дней после начала суда над Яном, запыленная карета остановилась перед лондонским домом вдовствующей герцогини Хостонской, и Элизабет спрыгнула на землю, не дожидаясь, когда ей опустят ступеньки, подхватила юбки, взбежала на крыльцо и заколотила в дверь.
– Господи, что там такое, – состроила гримасу герцогиня, прекращая беспокойную ходьбу по холлу и недовольно глядя на громыхающую дверь.
Дворецкий отворил ее, и мимо него промчалась Элизабет.
– Ваша светлость! – тяжело дыша, начала она. – Я…
– Вы! – холодно произнесла герцогиня, глядя на растрепанную женщину в пропыленном платье, которая бросила мужа, причинив ему столько боли и тревог, и вот теперь явилась перед ней, похожая на пыльную швабру, как раз тогда, когда было уже слишком поздно.
– Вас не мешало бы выпороть, – сказала она.
– Я не сомневаюсь, что Ян с удовольствием займется этим лично, но только потом. А сейчас мне нужно… – Элизабет остановилась, пытаясь подавить охватившую ее панику и связно изложить свою просьбу, – мне нужно попасть в
Вестминстер. Мне нужна ваша помощь, потому что женщин не пускают в палату лордов.
– Сегодня шестой день суда, и я рада вам сообщить, что он продвигается не так хорошо, как вам бы того хотелось.
– Вы скажете мне все потом! – сказала Элизабет таким повелительным тоном, который сделал бы честь самой герцогине. – Лучше попробуйте вспомнить какого-нибудь влиятельного человека, который помог бы мне туда попасть, кого-нибудь, с кем вы знакомы. Остальное я сделаю сама – сразу же, как только окажусь там.
С некоторым запозданием до герцогини наконец дошло, что, несмотря на непростительное поведение, Элизабет сейчас – единственная надежда Яна Торнтона.
– Фолкнер! – рявкнула герцогиня, поворачиваясь к лестнице. Наверху, на балконе, материализовалась личная горничная герцогини.
– Ваша светлость? – спросила она.
– Отведи эту молодую женщину наверх. Вычисти ее одежду и приведи в порядок прическу. – Рэмси! – кивнула она дворецкому, приказывая следовать за собой в голубую гостиную, где села за письменный стол. – Отнеси эту записку прямо в Вестминстер.
Скажи им, что это от меня и что ее необходимо немедленно передать лорду Килтону. Он должен быть на своем месте в палате лордов. – Она быстро набросала несколько строк и вручила записку дворецкому. – Я написала ему, чтобы он немедленно остановил слушание дела и что через час мы будем ждать его в моей карете у входа в Вестминстер. Он должен встретить нас там и провести в парламент.
