Возлюбленная распутника - Виктория Анатольевна Воронина
— Я не достойна тебя, Альфред, — всхлипывая, твердила она. — Я должна была блюсти честь твоего имени, а вместо этого покрыла его несмываемым позором!
Граф Кэррингтон опять крепко прижал Мейбелл к своей груди и твердо сказал ей:
— Не плачь, любовь моя, ты ни в чем не виновата. Единственное, что мне от тебя нужно, чтобы ты была счастлива в браке со мной. Женщина должна быть довольной, радостной и веселой — больше она никому ничего не должна. Что касается решения проблем, то для этого существует муж. Ложись спокойно спать, я все улажу.
При этих словах любимого мужа безграничное счастье захлестнуло Мейбелл. Подобную радость она испытала в Солсбери, когда узнала, что король Яков отменил ее казнь. Ее снова вернули к жизни, и в эту чудесную минуту она окончательно поверила в то, что Альфред ее действительно любит так же сильно, как и она его.
Граф Кэррингтон бережно проводил ослабевшую от переживаний жену в ее спальню, а сам, несмотря на позднее время, отправился в Кенсингтонский дворец к королю Вильгельму. Король не отказал ему в аудиенции, и Альфред обратился к своему венценосному другу с просьбой оградить его жену и его честное имя от поползновений зарвавшегося герцога Мальборо.
Вильгельм хмуро выслушал рассказ графа Кэррингтона и сердито заметил ему:
— Говорил же я тебе, Фред, женись на добропорядочной женщине. От этой леди Уинтворт у тебя одни неприятности.
— Ваше величество, леди Мейбелл является для меня самой подходящей женой. Только она может заставить меня вести себя добропорядочно, — нежно улыбаясь при упоминании своей дорогой супруги, сказал граф Кэррингтон.
— Хорошо, я вмешаюсь в это дело и положу конец всяким скандалам, затрагивающим честь моих министров, — решил Вильгельм Третий. — Писаки должны уяснить себе, что им не дозволено порочить моих приближенных.
— Премного благодарен вам, ваше величество, — низко поклонился граф Кэррингтон, зная, что Вильгельм всегда держит свое слово.
Кроме разноса, устроенного газетчикам, король сделал внушение самым рьяным сплетникам и сплетницам, дав им понять, что их ждет опала, если будут продолжать клеветать на молодую жену графа Кэррингтона. Уяснив, что леди Эшби является неприкасаемой особой, злые языки утихли, а герцогу Мальборо оставалось в бессилии кусать себе губы.
В очень скором времени графу Кэррингтону довелось воочию узреть, насколько упорной сделалась злость Джона Черчилля, направленная на него и его молодую жену. Воспользовавшись свободным досугом, наставшим после упорных дней работы на посту министра, Альфред Эшби решил, что ему не помешает возобновить некоторые светские связи с видными вельможами, с которыми он, по причине своей занятости, давно не встречался. С этой целью он отправился вечером третьего августа на мужское собрание в клуб «Уайтс». Это был клуб привилегированный, известный тем, что членами его становились только отпрыски наиболее знатных фамилий. Попасть в него было труднее, чем в любой другой лондонский клуб. Многие лорды не были обременены заботами о хлебе насущем и потому тратили время на игру в карты, попойки, ухаживания за дорогими куртизанками и общением друг с другом в клубе «Уайтс». Но в этой среде аристократических сливок попадались вполне достойные и умные представители своего сословия, вот они интересовали Альфреда в первую очередь.
Войдя в холл «Уайтса», граф Кэррингтон справился у дежурного лакея о лорде Джеймсе Уинтоне. Лакей с поклоном направил его в буфетную. Альфред вошел в закусочную и первым делом увидел сидящего за столом герцога Мальборо, который при свете вечерних сумерек заливал свою неудачу с Мейбелл Уинтворт крепким бренди в окружении близких ему офицеров. Алкоголь, впрочем, не слишком помогал герцогу опьянеть и забыть роковую обольстительницу, поэтому он сразу узнал счастливого супруга неуступчивой особы и уставился на него взглядом, полным безграничной ненависти. Альфред спокойно встретил этот взгляд неудачливого соперника и отправился к тому концу стола, где находился интересующий его лорд Уинтон. Лорд Эшби не испытывал никакой злобы против Мальборо; напротив, ему было жаль его, поскольку он хорошо представлял себе какое это несчастье — быть лишенным любви очаровательной Мейбелл.
Давние приятели в знак приветствия пожали друг другу руки, и граф Кэррингтон заказал себе пунш на целый час пребывания в клубе. Он внимательно выслушал о проблемах Джеймса Уинтона, и даже дал ему пару советов, как справиться с временными трудностями, когда до его слуха донесся язвительный голос Джона Черчилля, упоминающий его жену. Появление графа Кэррингтона словно пробило стену молчания герцога Мальборо, и он говорил, говорил, давая выход своему гневу и накопившемуся раздражению.
— Знаете, джентльмены, нет ничего тайного, что не стало бы явным, — глумливо отметил он. — Можно было, конечно, пожалеть его светлость королевского министра графа Кэррингтона, женившегося на известной шлюхе его величества Якова Второго, если бы сам граф не увлекался чересчур походами в дома терпимости. А так, распутник и шлюха составляют очень даже гармоничную пару.
Услышав эти оскорбительные слова, Альфред Эшби поднялся и, несмотря на то, что испуганный назревающим скандалом лорд Уинтон пытался удержать его возле себя, направился к группе военных, в которой председательствовал Джон Черчилль.
Подойдя к Черчиллю, граф Кэррингтон похлопал его по плечу, и ровным голосом сказал:
— Эй, милорд, вы так складно говорите, что мне захотелось присоединиться к вашим собеседникам. Все, что вы сказали про меня — чистая правда, в этом я к вам претензий не имею, но вот что касается моей жены — не потому ли вы обзываете ее нелицеприятными словами, что она отказалась стать вашей шлюхой⁈
— Если вы будете продолжать в том же духе, я вас ударю! — тут же ощетинился герцог Мальборо.
— А я проткну вас шпагой, — невозмутимо заявил граф Кэррингтон. — Как проткну шпагой любого, кто осмелится утверждать, что моя жена леди Мейбелл — не есть чистый непорочный ангел во плоти!
— Вы вызываете меня на дуэль? — на губах Мальборо зазмеилась недобрая усмешка.
— Наконец-то до вас дошло! — удовлетворенно произнес граф Альфред.
— Джентльмены, король Вильгельм недавно издал указ, строжайше запрещающий дуэли! — пытался напомнить спорщикам лорд Уинтон.
— Я принимаю ваш вызов, — сказал герцог Мальборо, и повернулся к одному из своих собеседников. — Рэтклифф, будьте моим секундантом.
Граф Рэтклифф поклонился своему покровителю, и
