Симона Вилар - Обрученная с Розой
Когда Филипа ввели, рыцарь не сразу обнаружил Уорвика в полутемном покое. Он огляделся. Стены были сложены из крупных, грубо отесанных камней, кое-где висели охотничьи трофеи да начищенное до блеска оружие. Над головой нависал темный свод, в центре которого скалила зубы каменная химера. Вдоль стен была расставлена тяжелая дубовая мебель, стояли покрытые коврами сундуки. Свет проникал только сквозь узкие окна, и в нише одного из них Майсгрейв различил самого Делателя Королей. Рыцарь подошел ближе, однако поначалу Уорвик даже не взглянул на него. Восседая в огромном резном кресле, граф держал на руке крупного охотничьего сокола. Перед ним стоял слуга с подносом, полным кусочков нарезанного мяса. Граф гладил и кормил птицу. Сокол время от времени расправлял крылья и жадно глотал угощение.
– Ах, красавец! Ах, удалец! – негромко бормотал Уорвик.
Майсгрейв терпеливо ждал. Вблизи Ричард Невиль показался ему гораздо старше, чем вчера у собора Нотр-Дам. Филип заметил седину на его висках, темные круги у глаз и глубокие, как шрамы, морщины у рта. Нос у графа был небольшой, хищный, с легкой горбинкой. Темно-каштановые гладкие волосы были зачесаны назад, так что обнажались глубокие залысины, делавшие его лоб выше.
Неожиданно Филип встретился с внимательным, изучающим взглядом светло-зеленых глаз и склонился в поклоне. Уорвик передал сокола, вытер руки салфеткой и жестом отослал слугу. Они остались одни.
– Итак, – небрежно бросил Уорвик спустя минуту, – кого вы сейчас перед собой видите, сэр рыцарь, – врага вашей партии или отца спасенной вами графини?
– Я вижу человека, которому мне поручено передать послание.
Граф кивнул.
– Разумеется. Вы истинный йоркист. Что и требовалось доказать. – Он оглядел Майсгрейва с головы до ног. – Нетрудно сообразить, что вы не обычный посланник. Гонец упал бы на колено и оставался бы так, протягивая мне письмо.
Майсгрейв неспешно извлек из-за пояса помятый футляр и, сделав пару шагов вперед, передал его графу. Тот принял послание, но читать не стал, продолжая спокойно разглядывать рыцаря.
– Я много слышал о вас, сэр Майсгрейв, – негромко проговорил он. – Моя дочь прожужжала мне уши о вашем бегстве из Англии. Теперь я знаю, какой вы непревзойденный воин, верный друг и преданный йоркист, в чем, право, я имел глупость еще недавно сомневаться, памятуя о том, как Нэд Йорк увел у вас невесту. – Филип молчал, лишь губы его плотнее сжались. Зеленые глаза Уорвика изучающе ощупывали его лицо. – Тем не менее, – продолжил он, – вы доставили во Францию мою дочь.
– Меня просил об этом епископ Йоркский.
Уорвик снова понимающе кивнул.
– Да, но тогда она носила имя Алана Деббича. Ну а позже, когда вы уже узнали, кто она в действительности? Вы ведь не переменили своих намерений?
– Леди Анна помогла нам покинуть Уорвик-Кастл.
– Да-да, я знаю. И все же, как вышло, что вы, преданный йоркист, не отдали ее в руки герцога Глостера?
По-видимому, Уорвик был неплохо осведомлен о подробностях их путешествия.
– Ваша дочь, милорд, стала нашим верным товарищем. Конечно, это звучит странно, но тем не менее это так. Она помогла нам, мы были в долгу перед ней, и я не мог ответить неблагодарностью и предательством.
Губы графа дрогнули.
– Nos erat in fotis85. Но скажите, отчего ваши пути разошлись во Франции?
– Вы знаете леди Анну, милорд. Для нее не существует преград, и она поступает лишь так, как угодно ее душе. Поэтому не требуйте у меня ответа на этот вопрос.
Уорвик наконец улыбнулся.
– Верно. Мне она сказала только, что вы расстались на полпути. Это так?
– Леди Анна покинула меня без моего ведома. Возможно, я, простой солдат, чем-то разгневал ее, и она, не удостаивая меня объяснением, решила продолжить путь самостоятельно.
Майсгрейву казалось, что взгляд Уорвика пронзает его насквозь, что он читает в его мозгу и сердце, как в книге. Не выдержав, рыцарь отвел глаза.
Уорвик поднялся и заходил по залу. Двигался он мягко и бесшумно, как крупное хищное животное, и столь же мягким оставался его голос. Между тем Майсгрейв был наслышан о графе как о человеке крайне импульсивном, резком и вспыльчивом.
– Как бы там ни было, – негромко проговорил Уорвик, – я весьма признателен вам за то, что вы вырвали Анну из когтей Йорков. Вы можете просить обо всем, чего ни пожелаете, и я исполню все, что в моих силах.
– Прежде всего, ваша светлость, я просил бы вас прочитать послание, дабы я счел свою миссию завершенной и мог держать ответ перед моим королем.
– А вы уверены, что вам стоит возвращаться? Ведь вы отлично понимаете, что ожидает вас в Англии за похищение Анны Невиль?
– Милорд, что бы ни случилось, я присягал на верность королю Эдуарду, и ничто не заставит меня нарушить клятву.
Бровь Уорвика поползла вверх.
– Что ж, такая преданность похвальна. Однако необходимо, чтобы и ваш государь был ее достоин. Верите ли вы в то, что Эдуард Йорк не предаст вас, как в свое время предал меня?
– Он мой король, милорд.
– Но трон для этого короля добыл я. Наградой же мне послужило изгнание. – Он невесело усмехнулся: – Как говорил Теренций – hoc pretium ob stultitiam fero86.
Майсгрейв пожал плечами:
– Я не силен в латыни, милорд.
Какое-то время Уорвик глядел на рыцаря, затем сказал:
– Ответьте прямо. Вы – друг моей семьи или всего лишь слуга Эдуарда Йорка?
Филип поднял голову.
– Я слуга короля Эдуарда IV. Все остальное в руках Божьих, и не я, а само Провидение сослужило вам эту службу, милорд!
Уорвик грустно кивнул.
– Я так и предполагал. Жаль… – С этими словами он извлек свиток из футляра, сломал печать и развернул. – Ого, я вижу, это письмо побывало в переделках! Здесь следы крови, чернила кое-где размыты…
Неожиданно он умолк, глядя через плечо Майсгрейва. Рыцарь оглянулся – в дверях стояла Анна Невиль. Стройное видение в изящной, раздвоенной посередине шапочке, легкие колыхания длинной вуали, светлая горжетка у горла… Как сквозь сон, Филип слышал шелест ее шелкового платья. Но Анна ли это? Этот холодный, небрежно скользящий взгляд, это спокойствие, эти изысканные манеры…
Она подошла, приветствуя реверансом отца, а затем и рыцаря. Повеяло ароматом розового масла.
– Рада видеть вас вновь, мой спаситель.
Он попытался ответить, но из его горла вырвались лишь нечленораздельные звуки. И тогда Анна улыбнулась.
– Что с вами, сэр? Вам трудно привыкнуть к тому, что я уже больше не мальчишка Алан?
– Вы знаете, что для меня вы уже давно не Алан, – хрипло ответил Филип.
Улыбка исчезла из ее глаз, лишь губы по-прежнему улыбались. Она казалась поразительно спокойной. Ни малейшего замешательства – знатная леди беседует с человеком, к которому благоволит. Филип восхитился ее самообладанием. Не отрываясь, он глядел в это юное невинное лицо, скрывающее так много.
