Лариса Черногорец - Не любите меня! Господа!
— Да, простите, отвлекся! Я — начальник тюремного госпиталя, Илья Юсупов, мы с Василием Семеновичем молим Вас о помощи.
— Именно молим, Григорий! — начальник тюрьмы отставил чашку кофе и тарелочку с пирожным в сторону, — именно молим, мы тебя как бога ждали, пока ты был в отъезде.
— Да что у тебя случилось, Василий, ты толком расскажи! — Деменев терял терпение — не тяни!
— Мор у нас! Почитай полторы тысячи заключенных из них четверть с чахоткой слегло. Открытая форма. Сотня мертвецов за последний месяц. Обслуга ропщет. Неделю на себе трупы выносят, не успевают хоронить. Не поверишь, Петербург молчит. Ни лекарств, ни продовольствия.
— Сколько тебе нужно, Василий?
— Илья тебе скажет.
Григорий Тимофеевич, срочно нужны лекарства, нужны продукты, при чахотке больным нужно хорошо питаться, а у нас гнилая картошка один раз в день.
Илья встал из-за стола и подошел к Деменеву:
— Хотите на колени встану, помогите, Христом просим, ведь там подследственные, вина их не доказана, невинные люди мрут как мухи, а мы ничем не можем им помочь. Вы — наша последняя надежда.
Юлия во все глаза смотрела на этого странного, такого привлекательного и одновременно пугающего своей горячностью человека. Так печься о судьбах преступников. Однако её Андрей еще какой-нибудь десяток лет назад мог оказаться в положении такого же преступника. Она вспомнила, как переживала, когда представляла Андрея в кандалах:
— Папенька, да помоги ты им, не для себя ж стараются.
Деменев увидел искорку, блеснувшую в глазах Юлии. Он был готов отдать все сокровища мира, чтобы увидеть вновь эту искорку.
— Илья, как вас по отчеству?
— Илья Иванович.
— Илья Иванович, будьте любезны, закажите все необходимое для выхода из кризиса, до тех пор, пока не получите известий и дальнейших указаний из Петербурга. Счета отправьте мне. Я все оплачу.
— Благодарю тебя, Григорий, благодарю тебя, я так тебе обязан. Никто, слышишь, никто кроме тебя не соглашался помочь. — Начальник тюрьмы спешно натягивал шинель.
— Да бог с тобой, Василий, богоугодное дело. Сам же видел — дочь попросила, я ей отказать не могу. Ступай с богом, увидимся.
Василий Семенович, поклонившись Юлии и маменьке, вышел из столовой. Илья подошел к Юлии и взял её руку.
— Благослови Вас господь. Добрая Вы душа. Знайте, что сегодня вы не одну жизнь спасли. Не одну…
Он пожал ей руку и посмотрел в глаза. Какая же тайна скрывается в них, что же у неё случилось, ведь красавица была бы, если бы не эта скорбь вселенская …
— Илья! — голос Василия Семенова оторвал от размышлений.
— Мне пора, спасибо за кофе, меня вы сегодня тоже спасли. Прощайте.
— До свидания. — Вздохнув, Юлия смотрела вслед удаляющемуся Юсупову.
Как сложён! Как хорош собой, а голос, какой голос! Наверное, его жена без ума от него. Поймав себя на этих мыслях, Юлия устало улыбнулась. Наверное, она еще живая, если может замечать мужскую красоту. Странно. Она думала, что Андрей — единственный, кого она считала красивым. Ей казалось, что влюбиться она уже не сможет никогда, да и не то, что влюбиться — просто понравиться ей никто не сможет.
— Живая, я живая, — сама себе повторяла Юлия. Разговор с Юсуповым скоро выпал из её памяти и потекли долгие зимние дни, которые она как в детстве проводила с книгами.
* * *Ранняя весна на юге — необыкновенное время года. Нет понятия весны как такового, просто после холода становится очень-очень тепло. Мгновенно, из ниоткуда, в воздухе появляются мошки, бабочки, пчелы. Земля будто вздыхает, отогревшись от промозглых зимних дождей с редким снегом и холодных ветров. Внезапно оказывается, что воздух наполнен невероятными ароматами свежести и заливистым пением птиц. Тут же, прямо на глазах, на ветвях вишни набухают почки, из которых распускаются розово-белые цветы, благоухающие на всю округу. Город оживает после зимы. Мальчишки, бегавшие с газетами по площади в тулупах и шапчонках, теперь в рубашках и портах, а торговки сменили полушубки на платья и шали. Извозчики, зимой зябко кутавшиеся в свои тулупы, повеселели, и даже их лошади, кажется, стали живее, жуя молодую травку, которая появляется то тут то там на жирных черных прогалинах земли, мгновенно впитавшей всю влагу прошедшей зимы.
Апрель. Волшебный апрель, дарящий жизнь и надежду. Впервые за последние несколько недель Юлия вышла во двор особняка и с наслаждением вдыхала ароматы весеннего города. Рядом из булочной доносились запахи ванили, корицы и свежей выпечки. Юлия подошла к вишне, усыпанной шапкой благоухающих цветов и, погладив нежные лепестки, подняла голову к солнцу. Верно говорил папенька. Весной всё оживает, и она тоже ожила. Хотелось петь, хотелось закружиться в танце, хотелось любви, хотелось счастья. Совсем забытое за последний десяток лет чувство непонятного хмельного веселья, как той самой весной много лет назад одолевало и днем и ночью. Она смотрела на набухшие почки, с проклюнувшимися листочками, на яркую сочную зелень молодой травы и все острее понимала, как ей хочется жить. И все-таки одна мысль по-прежнему не давала ей покоя. Каждый день наблюдая в окно за особняком Истоминых, она ни разу не видела, ни Андрея, ни Натали. Только однажды, когда февральской метелью намело сугробы, она увидела мальчика, выскочившего во двор и с радостью барахтавшегося в снегу, а затем скрывшегося в беседке. Издалека мальчик был похож на Андрея, но точно знать его ли это сын или сын кого-либо из прислуги она не могла. Нянька Марья, верно снабжавшая её последними сведениями из генерал-губернаторского особняка, слегла с подагрой, сведений было почерпнуть больше неоткуда, и Юлия приняла решение написать Андрею. В записке она рассказывала о происшедшем много лет назад, об интригах, которые плели Натали с отцом и об истинных причинах их расставания. Колька, только и ждущий какого либо поручения и жаждущий угодить хозяйке взялся доставить письмо в имение Истоминых за городом и передать Андрею лично в руки.
Надежда вновь затеплилась слабым огоньком в её сердце и вкупе с весной зажгла те самые огни в её глазах, которые так давно мечтал увидеть Деменев. Отрада его жизни вновь ожила. Перед своим отъездом в Тюмень, для завершения сезона и заключения договоров о продажи завода и рудников, решено было дать бал-маскарад сразу после пасхи, посвященный возвращению Юлии и встрече весны. Подготовка к нему была в самом разгаре и маменька с Юлией подписывали приглашения местной знати. Деменев вошел в зал, где усердно трудились его домочадцы.
— Юленька, я должен спросить тебя, достаточно ли ты оправилась от всего случившегося, чтобы мы делали этот прием?