Елена Лебедева - Утомленная балом
— Господи, пресвятой Боже! Барыня!
— Тише, Марфа, пойдем скорее к тебе, я замерзла, — Ефросинья взяла женщину за плечи и легонько подтолкнула вперед.
Обе оказались в мрачном коридоре с дверьми, ведущими в такие же мрачные комнаты. Одна из дверей не была закрыта, и Марфа направилась туда. Ефросинья проследовала за ней.
— Так значит, здесь ты живешь?
— Здесь, барыня.
Посреди комнаты, на невысоком столе, словно откормленный сытый кот, распластался большой, наполненный мыльным раствором таз, в котором плавали недо стиранные Марфой вещи.
— Так ты прачкой стала?
— Обстирываю господ помаленьку.
— Хорошо, очень хорошо, — Ефросинья заглянула в соседнюю комнату. Там находилась единственная кровать, да коричневый, обитый кованым железом сундук. — А мужик твой где?
— Ваня мой? На строительстве Исаакия. Плотник он, леса мастерит.
— Отчего же детей не нажили?
— Да Бог, барыня, не дал.
— Что ж, хорошо. Ты, надеюсь, не забыла, кто дал тебе вольную?
— Как же, барыня, вы сами и дали!
Ефросинья приняла величественную позу, что абсолютно не вязалось с ее небогатым одеянием.
— Пришло время расплачиваться.
— Да чем же, барыня, у меня ничего нет…
— Знаю. От тебя потребуется еще раз послужить мне. Обещаю, что после тебя не трону, живи своей жизнью.
Марфа согласно закивала, готовая на все, лишь бы ее оставили в покое.
— Что делать-то надо, барыня?
Ефросинья удовлетворенно хмыкнула, давая таким образом Марфе понять, что приняла ее покорность и готовность ей послужить.
— Знаешь ли ты дом, что на углу Садовой и Невского? Нужно наняться туда прачкой: к господам, что живут в первом этаже.
— А к чему это? — тихо, склонив голову, спросила Марфа.
— Не твоя забота, милая. Твоя забота — как ты будешь туда наниматься. И помни, я плачу за это хорошие деньги.
— Нет, барыня, на подлость я не согласна!
Ефросинья звонко рассмеялась:
— С чего ты взяла, что я… прошу совершить подлость? Видишь ли, я хочу быть в курсе дел этой семьи. Подумай, там тебе тоже заплатят деньги. Но ведь и я заплачу за то, что будешь мне докладывать. Разве это плохо для тебя?
Марфа совсем смутилась, мечась между желанием заработать и опасением попасть в дурную историю. Она ясно ощущала опасность, исходившую от бывшей хозяйки. Но мысль о том, что они с Ваней смогут, наконец, жить, не перебиваясь с хлеба на воду, решила ее сомнения.
— Хорошо, хозяйка, я согласна.
— Собирайся, поедешь со мной. Я покажу тебе дом. Повезло тебе, Марфа, ох, повезло.
* * *Любаша в доме Вересовых считалась не только горничной. Ей доверили присматривать за остальной челядью: наказали докладывать хозяину о делах, связанных с прислугой. Именно поэтому она пользовалась особенным расположением хозяйки.
Совсем еще юную Любашу взяла к себе в дом из загородного поместья Александра Александровна. Сперва в обязанности Любаши входило прислуживать Лизе, но когда Лиза вышла замуж, то не захотела расставаться с любимой горничной. Нелицкая отдала Любашу в дом Вересовых, ни секунды не пожалев об этом. С тех пор горничная пользовалась особенным доверием Николая Степановича, сумев завоевать и его расположение.
В тот день Любаша сильно озаботилась тем, что прачка, которая раньше прекрасно обстирывала семью, включая прислугу: няню, кухарку и саму горничную, стала относиться к работе «спустя рукава». То пятно на выстиранную простынь поставит, то забудет отбелить рубашки хозяина. Любаша ломала голову над тем, что же делать с отбившейся от рук прачкой: приближались важные праздники, а это означало, что белье в доме необходимо привести в порядок.
На счастье в дверь постучалась Марфа. После разговора по душам Любаша прониклась состраданием к этой тихой, аккуратной женщине, оказавшейся к тому же работящей, ответственной и, что немаловажно, бездетной. С соизволения господ Марфа переехала в комнату, расположенную в подвале. Когда хозяин услышал, что муж Марфы работает на строительстве, то это решило судьбу и плотника Ивана.
Глава 8
— Елизавета Павловна, гости! — Любаша застала хозяйку за штопаньем халата мужа.
Лиза отложила работу и поднялась.
Кто?
— Молодой господин. Назвались Дмитрием Петровичем. Спрашивают хозяина.
— Но мужа нет дома.
— Велите не принимать?
— Нет, это неудобно… Зови.
Митя вошел в комнату и огляделся. Взгляд скользнул по женскому силуэту, на мгновение застыл на отложенном Лизой халате, после переместился на картину, изображающую Николая Степановича.
— Дмитрий Петрович, чем обязаны?
Митя шагнул к Лизе и приник к ее руке. Выражение лица его сделалось любезным.
— Оказывается, муж ваш — известный архитектор?
— Я этого не скрывала, — осеклась Лиза.
— Как думаете, могут его увлечь старинные чертежи? — продолжал допытываться визитер.
— Вероятно, — Лиза недоумевала.
— Третьего дня случилось приобрести любопытные бумаги… Был в книжной лавке, увлекся, и букинист, к слову, редкостный шельмец, всучил мне их вместе с другой книгой. Позже я понял, что поторопился с покупкой, но вспомнил о вас.
— Вспомнили про Николая Степановича? Тогда вам стоит его дождаться, если никуда не спешите.
— Если позволите, я подожду.
Лиза предложила Панину сесть, но тот принялся расхаживать по комнате, разглядывая обстановку. Удовлетворив любопытство, он подошел к картине и замер.
Лиза вернулась к работе. Впрочем, пальцы ее отчего-то втыкали иголку неровно, дрожали и под конец полностью отказались подчиняться хозяйке. Чувствуя, что дрожь не унять, Лиза бросила занятие и сложила руки на коленях. Она начала исподтишка наблюдать за Митей, который все это время стоял к ней спиной.
То, что видела Лиза, вгоняло ее в краску: прекрасное телосложение, высокий рост и плечи…
Жаркая волна притекала к щекам, заставляла пылать уши. Грудь вздымалась все чаще, а лоб покрылся испариной.
Казалось, Митя всецело поглощен увиденным. Портрет, который изображал Вересова на фоне Исаакия, был и вправду хорош. Лиза его любила и часто сама разглядывала детали. Но Митя вскоре охладел к портрету и начал поглядывать в сторону безмолвствующей женщины.
Французская речь вывела Лизу из оцепенения — Митя обращался к ней тихо, искусно подбирая слова:
— Никто раньше не намекал на ваше сходство с лесной нимфой?
Лиза робела, не смея поднять глаз. Заручившись молчанием, Панин продолжал:
— Вы очень красивы, Лиза. Нежны и белокуры, как нимфа с картин Ботичелли. В свете мало найдется красавиц, подобных вам.
