Лесли Линн - Обман герцога

Покачав головой, он остановился, боль снова вернулась к нему.

– Это все, что я помню. Но это только начало.

Положив одну руку на ее плечо, другой он нежно взял ее подбородок.

– Скоро я вспомню все. Я с нетерпением жду этого, Мери. Особенно я хочу вспомнить все о тебе.

Потрясение от его прикосновения к ее лицу было столь же сильным, как и в первый раз. Все чувства отодвинулись, осталось только одно, наполнявшее ее сердце тяжелым грузом вины. Для ее исстрадавшейся души его прикосновение и вопрошающий взгляд были смертельны. Он изучал ее лицо, как будто она была загадкой, которую ему необходимо разгадать.

Но она знала, кто она на самом деле, – лгунья и обманщица.

Освободившись из его рук, она с трудом произнесла:

– Да, скоро ты все вспомнишь. Я тоже с нетерпением жду этого дня.

У него уже вошло в привычку, стоя у окна, незаметно наблюдать за Мери. Она готовилась к утренней прогулке. Его бессонные ночные размышления продолжались и днем. Ночами он лежал с широко открытыми глазами, всматриваясь в темноту, пытаясь нащупать хоть слабое воспоминание. Он уже начинал видеть слабый свет в темноте своей памяти. Он чувствовал, что по характеру он нетерпелив. Но сейчас, с Мери, он был другим. Он желал ее. Но по неясным причинам продолжал держаться на расстоянии. Поцелуй, несколько прикосновений пробудили в нем чувство, что он не имеет никакого представления о своей невесте. Неужели происшествие каким-то образом изменило его или ее, что все, что было между ними, забыто?

Нетерпение направило его в кухню. Может быть, Лотти поможет ему.

Он увидел ее с засученными по локоть рукавами, измазанную мукой. Мука была на ее пухлых руках, вымешивающих тесто для хлеба, лежала белой пленкой на ее тяжелой груди и небольшими пятнами на румяных щеках.

– Лотти, куда отправилась Мери? – Оперевшись одним плечом о маленькую каминную полочку, он нетерпеливо посмотрел на ее изменившееся лицо.

– Она поехала к пруду, – медленно ответила Лотти, вытирая руки мягкой голубой тряпкой. – Почему ты спрашиваешь?

– Я думаю, что мог бы отвезти ей что-нибудь перекусить. Поможешь мне?

На мгновение на ее лице отразилась паника. Затем добрые глаза смягчились и губы сложились в обычную улыбку.

– Да, конечно.

Она ходила по кухне, наполняя корзину оставшимся от вчерашнего обеда, и, заметив его долгий взгляд, положила два куска еще теплого яблочного пирога.

Собирая корзину, она напевала что-то непонятное, что, тем не менее, ему нравилось. Ее пение неожиданно прекратилось, когда он взял корзину.

– Ричард, Мери – хорошая девушка. Честная.

Остановившись, он искренне улыбнулся ей.

– Со мной она в полной безопасности, я тебе обещаю.

Отъезжая, он понял, как тщательно Лотти подбирала слова. Возможно, он и потерял память, но существовал еще и кодекс чести, который говорил о том, что никто не смеет посягнуть на честь своей невесты. Ему просто нужно понять ее и их отношения более четко, чтобы найти выход из темноты. Между ними должно быть взаимопонимание, и это даст ответы на все вопросы. Затем он сможет двинуться дальше.

Ричард нашел Мери в красивом месте, где вода, падая с горы, образовала неглубокий пруд. Развевавшаяся на ветру ива закрывала его подобно занавесу. Инстинкт подсказал ему, что это ее потайное место с детства.

Она сняла туфли и сидела, охватив колени, тяжелые волосы скрывали лицо.

– Мери.

Услышав свое имя, она вскочила. Когда она узнала его, испуг в ее больших оленьих глазах сменился чем-то, что сделало солнечные лучи слишком горячими для ее кожи.

– Ричард, что ты здесь делаешь?

– Принес тебе завтрак.

Он отметил, как ее щеки окрасились в розовый цвет и в ее васильковых глазах засияли огоньки удовольствия. Он всегда сможет радовать свою невесту. Как бы ни была соблазнительна Мери под лучами солнца, проникающими через нависшее дерево, она не была женщиной, которая, как он думал, может управлять им. Сначала он должен вернуть память. Иначе как он сможет узнать то, что он чувствует в этот самый момент, то, что совершенно ново для него?

Она помогла расстелить скатерть и распаковать корзину. Расставляя все собранное Лотти, Мери старалась казаться веселой, что бы скрыть свою тревогу. Он все чаще замечал это, когда они оставались наедине. Чтобы прекратить это с сегодняшнего дня, когда он собрался начать новую атаку на свою память, он начал говорить.

Понимая, что ограничен своим разумом, подобно ребенку, заговорившему несколько дней назад, он говорил о том, что было дорого их сердцам: о лошадях и земле. Одно следовало за другим, пока их идеи и мнения не совпали, возродив новые мысли, планы и чувства.

Ни одна мысль не открыла его память, но он понял, что кроется за привлекательной внешностью Мери. Добродетель, как говорила Лотти. Ум. И честность, которую он находил особенно ценной. Его глаза перемещались с пальцев Мери, держащих яблочный пирог, на грациозную руку, мягкое круглое плечо, к манящему лицу. С удивлением он обнаружил, как на ее глаза набежала тень.

– Мери, что тебя треножит? – не смог он удержаться от вопроса.

Подперев кулачком подбородок, она смотрела в его сторону.

– Ричард, мы должны поговорить.

– Я думал, мы уже поговорили, – сказал он, посмотрев на нее долгим взглядом.

– Да, но есть еще более важные вещи, которые мы должны обсудить.

Ее взволнованный голос заставил его сесть и посмотреть ей прямо в глаза. То, что она увидела, смутило ее.

– Ты чувствуешь теперь себя вполне хорошо, не так ли?

Постоянная ноющая головная боль, которую он испытывал до этого прекрасного дня, вновь появилась; он моргнул и потер виски.

– Да. Если не считать этой головной боли, которая возникает ни с того ни с сего.

– Давай я положу тебе на лоб холодную повязку. Это хорошо помогает.

– Нет. Мери, я…

Не слушая его, она спустилась с берета, зажав в кулачке носовой платок.

Балансируя босыми ногами на качающихся камнях, она наклонилась. Ричард с удовольствием рассматривал контуры ее тела под плохо подогнанной одеждой.

Вдруг она упала головой в пруд. Он вскочил в испуге. Но ее смех успокоил его.

Когда он достиг кромки воды, она была уже на ногах. На ее кремовой коже плясали солнечные лучи, густые волосы лежали на груди, скрывая то, что так четко вырисовывалось под мокрой тканью. В нем росло искушение.

Он подошел к ней, вода плескалась возле сапог. Подняв ее подбородок, он ощутил прохладу ее кожи. Ее спина грациозно изогнулась под теплом его руки.

Их тела соприкоснулись, он почувствовал ее прохладную влажность, которая не могла остудить огня, пронесшегося через его кровь.