Маргарет Пембертон - Не уходи
— Значит, ее зовут Элиза? Я еще не видела новую служанку. Какая она?
«Молодая, — хотел ответить граф. — Слишком молодая для той задачи, которую возложили на нее». Появление Элизы в доме наполнило его сомнениями и страхом.
— Хорошенькая, — сказал граф и отодвинул свою тарелку. У него тоже пропал аппетит.
Отец и дочь сидели молча. Им хотелось поговорить о новой служанке, однако они опасались, как бы их не подслушали.
— Пожалуй, прокачусь на велосипеде в деревню, — тихо промолвила Лизетт. — В лесу зацвели нарциссы, очень красивые.
Их взгляды встретились. Тайный смысл слов Лизетт заключался в том, что она надеялась встретиться с Полем Жильесом и сообщить ему о благополучном прибытии Элизы, не вызвавшей ничьих подозрений.
— Поезжай, — отозвался граф, удрученный собственным бессилием. — Форсайтия тоже рано расцвела в этом году. Наверное, и я прогуляюсь. Яркие краски всегда поднимают настроение.
* * *Липы вдоль подъездной дорожки уже начали распускаться. Плотные зеленые почки проклюнулись, и сразу запахло весной. Выйдя во двор, Лизетт с облегчением вздохнула. К тому же теперь ей не грозила встреча с майором.
Проезжая по гравийной дорожке, девушка спугнула белку, и та стремительно отскочила в сторону. Стоял конец февраля, но ветер, уже теплый, освежающе ласкал лицо и трепал волосы. На бледных щеках Лизетт заиграл румянец. В конце дорожки она свернула налево, к деревне, и поехала через лес.
Лизетт уже завидела деревню, когда сзади раздался шум нагонявшего ее «хорха». Девушка прижалась к обочине, но огромный автомобиль все же слегка задел велосипед бампером. Лизетт вылетела из седла, велосипед опрокинулся, и руль больно ударил ее по бедру.
Тормоза взвизгнули, и машина остановилась. Кто-то подбежал к девушке, о чем-то спросил ее, но Лизетт не разобрала слов, подумала только, что голос человека знаком ей. В ушах у нее звенело, а перед глазами все плыло.
— Боже мой, вы в порядке? — снова прозвучал встревоженный голос. Майор Мейер обнял Лизетт за плечи. Глаза его выражали искреннюю тревогу.
— Да… я… — Она попыталась отстраниться, но это ей не удалось. Силы покинули Лизетт, по ноге текло что-то теплое и липкое.
— Господи, да вы же чуть не погибли! — Майор повернул голову и велел испуганному шоферу открыть заднюю дверцу. Затем, на обращая внимания на протесты Лизетт, майор поднял ее на руки и понес к машине. Кровь, стекавшая по ноге девушки, запачкала его безупречно чистую форму.
— Нет… прошу вас… я могу идти сама. — Голова Лизетт кружилась от пережитого страха и от неистового желания высвободиться из объятий майора.
— Не говорите глупости, — бросил Мейер, укладывая девушку на заднее сиденье. — Вы и шага не сможете сделать.
Лизетт заметила смертельно бледное лицо шофера, и ей стало жаль его. Должно быть, он считает, что его немедленно разжалуют.
— Прошу вас… — слабым голосом повторила Лизетт. Ее кровь запачкала роскошное сиденье, форму майора и его ладони. Мейер устроился рядом с девушкой.
— Вы сможете сесть с моей помощью? — спросил он. — Я хочу снять с вас пальто и посмотреть, серьезна ли рана.
Лизетт не успела возразить. Руки майора вновь легли на плечи девушки, он приподнял ее и притянул к себе. Голова Лизетт опустилась ему на грудь. Она слышала, как бьется его сердце, вдыхала легкий лимонный запах одеколона и с ужасом осознавала, что мучивший ее кошмар капитуляции перед майором вот-вот воплотится в реальность.
— Не надо… — Лизетт задохнулась. — Отпустите меня, со мной все в порядке, это просто царапина.
— Перестаньте капризничать как ребенок, — отрезал Мейер и, не обращая внимания на слабое сопротивление Лизетт, с трогательной заботливостью снял с нее пальто.
— Вам помочь, господин майор? — спросил шофер.
— Дай мне аптечку!
Шофер, пораженный странной реакцией майора, даже не подумал об аптечке. Он выскочил из машины и подбежал к багажнику, думая о том, почему майор так суетится. Конечно, шофер узнал дочку хозяев замка, однако из-за того, что девчонка упала с велосипеда, незачем так нервничать.
— Пожалуйста, отпустите меня. — Лизетт вновь попыталась отстранить майора. Голос ее звучал уже увереннее, она постепенно приходила в себя.
— Не отпущу, пока не осмотрю рану, но вам придется снять чулки.
— Нет! — На этот раз Лизетт воспротивилась столь яростно, что майор пришел в замешательство. Сейчас девушка не выказывала к нему своего обычного холодного презрения. Широко раскрыв глаза, она вжалась спиной в спинку кожаного сиденья, и Дитер решил, что Лизетт испытывает к нему непреодолимое отвращение. Он впервые столкнулся с этим, ибо женщины, как правило, питали к нему совсем иные чувства. Более всего Мейера задело то, что он заметил это именно в тот момент, когда позволил эмоциям выплеснуться наружу. Прелестная француженка явно отвергала Дитера, и это оскорбило его.
— Черт побери, делайте то, что вам говорят! — бросил он, взяв у шофера аптечку. Открыв крышку, Мейер с удовлетворением отметил, что там достаточно индивидуальных пакетов.
Лизетт, возмущенная повелительным тоном майора, хотела послать его ко всем чертям, однако слова застряли у нее в горле. Она закрыла глаза, стараясь успокоиться. Майор между тем стянул свои перчатки и отдал их шоферу. «Он не посмеет дотронуться до меня, — подумала Лизетт, — я ему этого никогда не прощу».
— Вы не смеете… я не позволю… — хрипло пробормотала она, но майор опустился возле нее на колени и осторожно закатал юбку до самых бедер. Нижнее белье Лизетт разительно отличалось от грубых шерстяных чулок и простой твидовой юбки. Трусики ее были явно парижскими. Дитер судорожно вздохнул. Маленькая полоска светло-бежевого атласа с тонкими кружевными оборками едва прикрывала мягкий бугорок волос на лобке. Несколько курчавых завитков выбились из-под трусиков и были в нескольких дюймах от пальцев Дитера. Его охватило желание, жгучее и невыносимое.
— Может, отвезем ее в замок, господин майор? — предложил шофер, желая загладить свою вину.
Дитер мысленно выругался. То, что шофер напомнил о себе, отрезвило майора. Изнасиловав раненую французскую девушку, он вряд ли впоследствии вспоминал бы об этом с гордостью.
— Хорошо, — процедил Дитер сквозь зубы. — Но сначала нужно остановить кровь.
Он начал спускать один чулок, и, как только его пальцы коснулись голой кожи на внутренней поверхности бедра, по телу Лизетт пробежала дрожь, а с ее губ сорвался стон.
— Я не сделаю вам больно, обещаю, — пробормотал Дитер, едва сдерживая страсть.
Глаза девушки наполнились слезами стыда. Она дрожала, но вовсе не от боли. Однако Лизетт скорее умерла бы, чем позволила бы майору понять, что боль здесь, ни при чем.