Барбара Картленд - Влюбленный джентльмен

– Добрый вечер, милорд.

Она попыталась пройти мимо, но граф загородил ей дорогу.

– Надеюсь, – сказал он, – вы не откажете мне в удовольствии отвезти вас домой. Этот фаэтон дожидается вас!

– Благодарю, ваша светлость, но меня ждут.

Такого ответа граф совершенно не ожидал услышать.

Он обернулся, ища глазами какую-нибудь повозку, но увидел лишь проезжавшего извозчика да нескольких прохожих.

– Похоже, вы ошиблись, – сказал он. – И мне остается лишь повторить свое предложение. Миссис Карвер, я намерен с шиком прокатить вас до дома!

– Этого предложения я принять не могу, милорд, – сказала Тэлия, и граф уловил в ее голосе стальные нотки.

Она шагнула в сторону и, прежде чем граф успел ее остановить, быстро зашагала по улице. Он смотрел ей вслед, не зная, что ему следует предпринять.

Затем он увидел, как навстречу ей направилась пожилая женщина, одетая во все черное.

Они остановились, с минуту о чем-то поговорили и скрылись за углом.

Граф снова запрыгнул в фаэтон. Он проследовал за Тэлией и как раз успел увидеть ее, заворачивающую за второй угол на Хэй-Хилл.

Снова он последовал за ней, но тут ему преградил дорогу экипаж, запряженный четверкой лошадей, и когда граф двинулся дальше, он заметил лишь край ее платья, растворявшийся в темноте Ленсдаунской аллеи.

Это по крайней мере дало ему понять в какую сторону направлялась девушка, так как Ленсдаунская аллея была короткой дорогой на Керзон-стрит.

К тому времени, как граф пересек Беркли-сквер и, проехав мимо Ленсдаун-Хауса, достиг Керзон-стрит, Тэлия и ее старшая спутница были уже далеко впереди.

Как умело ни правил граф, увидев Тэлию, сворачивавшую под арку, ведущую к Шеппердз-Маркет, ему в голову пришла неприятная мысль о том, что его все же перехитрили.

Проехать за нею следом на фаэтоне было невозможно, и, повернув обратно на Керзон-стрит, граф утешал себя тем, что по крайней мере он узнал о месте ее обитания.

Уже почти у начала улицы граф принял решение.

– Вылезай, Генри, – сказал он груму. – Пойдешь в Шеппердз-Маркет и выяснишь все о миссис Карвер. Не думаю, чтобы в таком крохотном селении не нашлось бы того, кто бы дал тебе ее адрес. Узнай, живет ли она одна или с семьей. Выясни все до мелочей, но расспрашивай осторожно. Я знаю, что тебе можно доверять.

– Я буду быстр, как только могу, милорд, – ответил грум.

Это был далеко не первый случай, когда хозяин посылал его выполнить какое-нибудь странное задание, и, поскольку Генри частенько доводилось доставлять цветы, письма и подарки разным дамам, которыми увлекался граф, в обществе прочих слуг он заработал шутливое прозвище – Эрос.

– Ну тебя, Генри! – отмахивались горничные. – Крыльев у тебя нет, да и вряд ли когда будут!

– Э! Вы и не представляете, каких делов я могу наворотить со своим луком и стрелами! – важно заявлял Генри. г Со смехом он принимался гоняться за ними по дальним коридорам Хеллингтон-Хауса, пока дворецкому или управляющему не удавалось их утихомирить.

И вот Генри выпрыгнул из фаэтона и направился обратно, в сторону Шеппердз-Маркет.

Подобно иным слугам, он восхищался своим хозяином не только из-за его внешности, но и оттого – , что его светлость был порядочным человеком и работать на него означало занимать завидное положение.

Граф понятия не имел, что каждый его слуга предпочитал работать на холостяка.

Большинство из них считали, что, если бы их хозяин был женат, жизнь стала бы куда более тяжкой, трудной и менее свободной.

Граф требовал наилучшего исполнения работы, но при этом никогда не был мелочным или жадным.

Среди слуг не было такого, кто бы не сетовал на то, что, вздумай хозяин обзавестись семьей, его сварливая или, того хуже, скупая жена положила бы конец их безмятежной жизни.

В одном Генри был уверен – его хозяину не взбрело бы в голову искать себе жену в Шеппердз-Маркет, а стало быть, он собирался предложить девушке в сером какое-то место среди прислуги.

Работники конюшен некоторое время назад заключали пари о том, как скоро место очередной дамы сердца графа будет заполнено новой пассией.

«Пусть у нее будет шанс!»– подумал Генри.

Было шесть часов вечера, когда покой графа, читавшего газету, нарушил дворецкий, сообщивший, что Генри просит уделить ему время.

– Проводите его ко мне! – распорядился граф.

Генри вошел в комнату с такой широкой улыбкой на лице, что графу стало понятно без слов: его миссия удалась на славу.

Грум был худосочен и невысок ростом, из-за чего казался куда младше своих лет, но, как было известно графу, его опыт обращения с лошадьми был колоссален.

Кроме того, он был безукоризненно честен, однако не без авантюрной жилки, что было не чуждо и самому графу.

Он отложил «Морнинг пост»в сторону.

– Ну, Генри?

– Я все разузнал о ней, милорд! Она живет в маленьком домишке, номер восемьдесят два.

– Одна?

– Нет, милорд. С ней живет ее матушка, которая, как все уверяют, уже давно больна. К ней постоянно ходит доктор. А женщина, что была с ней, – служанка. Зовут ее Анна.

Говорят, она настоящий лев, когда дело доходит до покупок Всегда ухватит лучшие куски – как бы мало ни брала.

Граф улыбнулся.

Он понял, что Генри производил свою разведку по мясницким лавкам, которых в Шеппердз-Маркет было достаточно.

– Что-нибудь еще, Генри? – поинтересовался он.

– О молодой леди все отзываются хорошо, милорд. Говорят, пришлось ей тяжкое время пережить, покуда работу на Бонд-стрит не нашла. С тех пор довольствуется своим куском хлеба и, как я слыхал, не ждет иных милостей.

Граф узнал все, что ему требовалось.

– Спасибо, Генри.

– Рад стараться, милорд! – насмешливо откликнулся Генри.

И с дерзкой улыбкой вышел из комнаты.

Граф, не терпевший фамильярности в отношениях с прислугой, был куда более снисходителен, когда дело касалось Генри.

Возможно, дело было в невысоком росте Генри. К тому же он был не только полезен, но и надежен, а это, как убедился граф на полях сражений, было куда более нужным качеством, чем великосветские манеры.

Стараясь не погонять себя, граф поднялся на ноги и, выйдя в холл, взял из рук слуги шляпу и трость.

– Запрягать экипаж, милорд? – обратился к нему один из слуг.

– Нет, я пройдусь пешком, – ответил граф.

Он вышел из дома. От южного края Беркли-сквер было рукой подать до Шеппердз-Маркет, и граф так или иначе собирался пройти туда пешком.

Несмотря на поздний час, мелкие лавки были еще открыты в расчете на покупателей, возвращавшихся с работы.