Маргарет Пембертон - Вспышка страсти
Фил вытаращил глаза, и прошло несколько секунд, прежде чем он снова заговорил.
– Ну что ж, – процедил он сквозь зубы, – полагаю, предложение руки и сердца говорит о том, что его намерения честные.
– Его намерения абсолютно честные, – подтвердила я, вспомнив побережье в Виане. – А где остальные? Все виллы пусты.
– Они отправились навестить друзей Майлза в Опорто.
– Майлза? Кто такой Майлз?
– Партнер Розалинды, исполнявший главную роль в ее последнем фильме. Ты уже встречалась с ним. Он был у меня на вечеринке… – Покраснев, Фил оборвал себя на полуслове.
– Я с этим справилась, Фил, серьезно. – Я сжала его руку. – Я плохо помню этого Майлза. Весьма вульгарного вида красавец лет за тридцать.
– Он и есть, – с явным облегчением подтвердил Фил. – Он здесь для того, чтобы уговорить Розалинду согласиться на роль, которую ей предлагают в новом фильме.
– А в чем дело? Роль для нее слишком мала?
– Нет, если верить Майлзу, эта роль просто предназначена для нее. Фильм с бюджетом в миллион долларов, и Розалинда в роли царицы Савской. Только это предложение не интересует Розалинду.
– А что, есть более заманчивое?
– В том-то и дело, что нет. Она говорит, что ей необходимо отдохнуть.
– Ты хочешь сказать, – не веря своим ушам, я смотрела на Фила, – что Розалинда отказалась от этой роли ради того, чтобы остаться здесь с Гарольдом?
Фил кивнул, а я недоверчиво покачала головой.
– По правде говоря, она действительно немного не в себе. В последние дни она очень раздражительна, и старина Гарольд ужасно беспокоится за нее.
– Он всегда беспокоится, а ей обычно не терпится куда-нибудь уехать.
– Только не на этот раз. Во всяком случае, через несколько часов ты сама сможешь все увидеть. Они должны вернуться к обеду. Мы обедаем все вместе у Розалинды. – Он поморщился от такой перспективы, а я рассмеялась.
– Бедный Фил. Она начала тебя обхаживать?
– Она всегда меня обхаживает. Никак не могу понять, почему она меня пригласила.
Я могла бы ему сказать, но не стала этого делать и вместо этого спросила:
– Как поживает Мэри?
– В общем, нормально. По-моему, она скучает по детям, но Том отлично проводит время. Роскошь ему по душе.
– А как тетя Гарриет?
– О, замечательно.
Ответ Фила прозвучал неопределенно, но меня это нисколько не удивило. Как правило, его нужно было стукнуть чем-нибудь по голове, чтобы он что-то заметил. И о нервном состоянии Розалинды он был осведомлен, вероятно, только потому, что ему об этом сообщил Майлз, и я сомневалась, что Фил все правильно понял. Розалинда была темпераментной – да, но дойти до такого нервного стресса, чтобы отказаться от главной роли в фильме – нет.
– Поиграй еще Листа, – попросила я, снова поудобнее устраиваясь на подушке. – Слушать, как ты играешь, просто блаженство. Не помню, когда я последний раз тебя слушала.
Фил помнил, когда это было – у него на вечеринке, когда он по просьбе тети Гарриет играл «Лунный свет». После этого у меня больше не было возможности услышать игру Фила. Были только разные камеры, а потом – психиатрическая клиника.
Понимая все это, Фил смутился и сел за рояль. На этот раз он играл «Венгерскую рапсодию», но еще до того, как замерли последние божественные аккорды, я крепко уснула.
Я проснулась от того, что вдалеке хлопали автомобильные дверцы, и Фил равнодушно сказал:
– Они вернулись. Думаю, нам следует пойти туда, обрадовать их твоим приездом. И сообщить им твою новость. – Он повеселел. – Теперь у Розалинды будет о чем подумать!
Держась за руки, мы пошли по мягким сосновым иголкам к вилле Розалинды, и я услышала оживленный голос тети Гарриет: «Ее машина здесь, так что она, должно быть, у Фила…» и слова Мэри: «Если бы я знала, что она приедет сегодня днем, я бы ни за что не уехала. Просто ужасно, что ее никто не встретил».
– Дорогая, нельзя сказать, что Фил это никто, – заявила Розалинда со своей выразительной протяжной интонацией, а затем мы появились в дверях, и Роуз, театральным жестом широко раскрыв объятия, протянула:
– Дорогая… – и поцеловала меня в щеку, и я снова оказалась в прямом смысле окруженной родными и друзьями.
Глава 7
Я с трудом высвободилась из чрезмерно крепких объятий Розалинды. Она, по-видимому, думала, что чем ярче будет демонстрировать свои чувства, тем больше поможет мне преодолеть жизненный кризис. Ее артистическая натура была бы оскорблена, если бы оказалось, что я больше не страдаю, а радуюсь жизни. Тетя Гарриет поцеловала меня, а я, обнимая ее, поразилась, как она похудела; в моих руках ее маленькое тело было совсем как птичье, и я с тревогой посмотрела на тетушку. Ее глаза светились доброжелательностью, но в лице была напряженность, которую только такой слепой человек, как Фил, мог не замечать. Я дала себе слово, что при первом, же удобном случае поговорю с тетей Гарриет о ее здоровье, хотя это будет и нелегко. Она считала, что не подвержена никаким телесным недугам и, когда мой отец еще был жив, доводила его до безумия, упрямо отказываясь уделять ему внимание.
– Дженни, мы так беспокоились, – сказала Мэри, крепко обнимая меня. – Ну почему ты не приехала сразу сюда? – И, не дожидаясь ответа, продолжила:
– Фил хотел поехать в Виану, чтобы привезти тебя, но тетя Гарриет сказала, что разговаривала с тобой по телефону и что ты в порядке… – Ее тревога сменилась удивлением, когда она, отпустив меня, впервые внимательно посмотрела на мое лицо. – Ты выглядишь замечательно! Дорогая, дорогая Дженни, ты действительно выглядишь великолепно!
– Так и есть, Мэри. Все правильно, – ответила я, и в этот момент Том пожал мне руку. – Совсем не нужно было беспокоиться обо мне.
– Да, но… – собралась возразить Мэри, однако, встретившись взглядами, мы обменялись безмолвным сообщением. Оно означало то же самое, что означало в детстве: нам нужно увидеться позже и поговорить кое о чем наедине. Ее тревога улеглась, но мне показалось, что у Мэри, как и у тети Гарриет, я заметила морщинки беспокойства, которых не было, когда я последний раз видела их в Темплас-Уэй. Вслед за мыслью, что напряженность на лицах двух любимых мною людей вызвана исключительно тем, что я провела неделю в Виане, на меня нахлынуло чувство вины, но я мгновенно подавила его. С чувством вины я покончила и имела полное право насладиться недельным отдыхом в одиночку. Разговаривая с тетей Гарриет, я успокоила ее в отношении моего самочувствия, так что ни у кого не было ни малейшей причины переживать до такой степени, что даже мой приезд не смог рассеять тревогу. Нет, существовало что-то другое, что расстраивало тетю Гарриет и Мэри, и я решила, что непременно выясню, в чем дело.
