Селеста Брэдли - По соседству с герцогом
Если Колдер считал, что она прекрасна, когда одета, то он и понятия не имел, что скрывается под этим идеальным, элегантным гардеробом. Зачем он разозлил это крайне желанное создание в день их свадьбы? Неужели он полностью сошел с ума?
Если бы он был более льстивым человеком — как его убедительный брат, например, — то он сказал бы что-то очаровательное, ласкательное, чуточку непристойное, что, несомненно, предоставило бы ему возможность пройти дальше, чем просто стоять у двери.
Увы, Колдер был всего лишь самим собой, человеком, у которого не было склонности произносить красивые слова. Как бы ему хотелось побольше попрактиковаться в этом.
— Ты заперлась от меня.
Нет, это было не то.
Он попытался еще раз.
— Это — мой дом, и ты — моя жена.
Совершенно справедливо, старик, но едва ли лестно.
— Я могу входить и выходить, когда пожелаю. — Подожди, нет. Это вышло не совсем верно…
Оставалось надеяться, что она достаточно невинна, чтобы догадаться о двусмысленности этой фразы.
Ее глаза расширились, и она заморгала, глядя на него, сейчас уже искренне шокированная.
Тебе не повезло. Слишком плохо. Это могла быть лучшая ночь в твоей жизни.
Идиот.
Так и быть. Колдер аккуратно увернулся от летящей в него губки и стряхнул пену с рукава.
— Я больше ни слова не скажу об этом. Умоляю вас позаботиться о том, чтобы не запирать мои двери в будущем.
И он быстро сбежал, закрыв дверь как раз вовремя, чтобы та приняла на себя удар бутылкой с ароматическими солями для ванной.
Глава 8
Когда дверь за ее мужем — ее мужем! — захлопнулась, Дейдре закрыла лицо трясущимися руками и погрузилась под воду. Он видел ее обнаженной. Как унизительно!
О, в самом деле? Так вот почему твои соски затвердели, пока он смотрел на тебя?
Обнаженная! Полностью! Были клятвы или нет, но она оказалась не совсем готова к этому. Как и к выражению ошеломленного животного вожделения, появившегося на его лице. Как ужасно!
Ужасно? Так вот почему твои руки дрожат, а колени подгибаются? Вот почему ты оставалась там, где он мог видеть тебя, вместо того, чтобы нырнуть под воду или схватить полотенце?
Было что-то опасное в его взгляде — что-то собственническое и голодное и такое же древнее, как и сам мир. Кажется, что под этой высококачественной, строгой одеждой и хладнокровным самообладанием, маркиз Брукхейвен, в конце концов, все-таки был мужчиной.
И каким мужчиной! Если бы он зашел в комнату и вытащил ее из ванны, то Дейдре боялась, что подчинилась бы ему из-за откровенного женского ответа на его внезапную темную сексуальность. Вздрогнув, она встала. Позволив воде стекать с ее тела, девушка потянулась за полотенцем, которое оставила для нее Патриция.
Даже после того, как она натянула на свою наготу сорочку и надела поверх халат, Дейдре все еще могла ощущать жар его взгляда на своей коже. Как теперь она будет смотреть на него, делая вид, будто ничего не случилось? Как она сможет входить в комнату, где находится Колдер и не вспоминать черное, порочное вожделение в его глазах?
Не говоря уже об ответном желании у нее самой.
Внезапно девушка ощутила, что не может дышать в наполненной паром комнате, поэтому, торопливо повозившись с защелкой окна, распахнула его настежь. Опираясь обеими руками о подоконник, она высунулась далеко в ночь, вдыхая холодный весенний воздух. Мир за окном пропах сажей и городом, а также резким запахом масляных фонарей, расположенных вокруг площади.
— Я не могу сделать это, — прошептала Дейдре. — Почему бы тебе не превратить меня в холодную и непробиваемую?
Ее глаза были закрыты, пока она говорила, желая, чтобы эта просьба донеслась в ночи до кого-то, кого она касалась. Ожидать реального ответа было сумасшествием, но все же девушка медлила, выжидая.
— Мяу.
Дейдре с удивлением распахнула глаза.
— Что?
— Мяу!
Никого не было видно, хотя огромное дерево, которое росло перед окном, могло скрывать многие вещи. Она отступила в сторону, разглядывая дерево. Свет из комнаты позади нее высветил что-то и отразился в широко раскрытых зрачках.
Маленький котенок съежился на самой большой ветке, чьи кончики почти задевали дом. Это было ужасное маленькое создание, потрепанное и мокрое, его грязная черная шерстка и тут и там была измазана Бог знает чем. Огромные, как у летучей мыши, уши располагались по обеим сторонам его черепа, нелепые на такой крошечной, изящной головке.
Котенок был очарователен.
— О небеса! — Дейдре вытянула вперед обе руки. — Не упади, киска. Я… я…
Что? Вызвать лакея, чтобы тот рискнул своей жизнью и спас беспризорника? Дейдре наклонилась через подоконник и уставилась вниз. Это было бы падение с высоты, по крайней мере, трех этажей с приземлением на твердую землю. Там не было даже располагавшегося поблизости кустарника, который мог бы внушить падающему вниз ложную надежду. Разве она сможет заслужить любовь слуг в Брук-Хаусе, если убьет одно из них всего лишь через несколько часов после того, как стала их хозяйкой?
— Мяу. — Котенок двинулся вперед в ответ на ее движение, уверенно шагая к Дейдре по уменьшающимся ветвям.
— Нет! Остановись прямо сейчас! — Дейдре энергично погрозила пальцем. — Плохая киска! Э-э… стой? — Или это слово только для собак? Она не имела и самого туманного понятия.
Тесса не позволяла иметь животных в доме. Она заявляла, что они портят мебель, но Дейдре подозревала, что в первую очередь так происходило потому, что ни одно создание на земле никогда не испытывало теплых чувств к Тессе. Даже ее собственная мать, вероятно, захотела бы уложить Тессу спать в конюшне.
Котенок продолжал легко прыгать по ветке, которая сейчас была не намного толще, чем запястье Дейдре. Она замахала руками на зверюшку.
— Нет! Иди обратно! Слезай. Вниз, — говорила она, указывая на землю. Девушка произносила слова с преувеличенной четкостью, как будто бы это могло заставить идиотское создание что-то понять. Котенок остановился и уселся на свой крошечный зад прямо на ветке, наклонив головку, чтобы уставиться с любопытством на нее смущенными, детскими глазами.
Дейдре удивленно выпрямилась.
— Что ж, ты, кажется, чувствуешь себя на дереве совершенно как дома. Полагаю, что, в конце концов, тебе на самом деле ничего не грозит…
Котенок поднял свою заднюю лапку, чтобы почесать ухо — и сразу же соскользнул с ветки!
— Ой! — Дейдре зажмурила глаза от ужаса и отскочила от окна. Бедное маленькое существо! Ее желудок похолодел от мысли, что мягкая, пушистая зверюшка теперь, вне всякого сомнения, лежит мертвой на земле.
