Мэриан Эдвардс - Год и один день
Когда Бриттани подошла к дальнему концу стола, одновременно поднялись несколько воинов. Она села на первое попавшееся свободное место и улыбнулась седовласому человеку, уступившему его. Остальные подвинулись, и он сел рядом с ней.
Алек удивленно наблюдал за впечатлением, которое его жена производила на мужчин. Несколько раз за время завтрака он пытался привлечь ее внимание, но она, хотя и замечала эти попытки, оставляла их без ответа и делала вид, что целиком поглощена разговором со своим соседом по имени Эндрю. Мужчины, сидевшие поблизости от нее, казалось, совсем забыли о еде и с жадностью ловили каждое ее слово.
Алек занялся едой, подавив в себе любопытство. Но он продолжал чутко прислушиваться, стараясь уловить хоть отдельные слова из ее разговора с Эндрю. Алек замер, когда Бриттани подавила зевок и улыбнулась.
— По правде говоря, я не спала почти всю ночь.
Мужчины переглянулись, ухмыльнулись и понимающе посмотрели на лэрда.
Новобрачная снова зевнула и добавила чистым звонким голосом:
— Меня все время беспокоил лэрд Кэмпбелл. — Увидев на лице Эндрю одобрительное выражение, она небрежно продолжала: — В общем-то пустяки, небольшое неудобство. Думаю, со временем я к этому привыкну.
Лэрд подавился едой, а когда тяжелая рука хлопнула его по спине, пролил пиво на стол. Он устремил на жену налившиеся кровью глаза.
Бриттани перехватила его взгляд и спросила с неподдельной озабоченностью:
— Тебе нездоровится, милорд?
— Ты сказала «пустяки», женщина, или мне послышалось? — взревел Кэмпбелл, и в зале воцарилась напряженная тишина.
— Муж мой, это не имеет большого значения. Я думаю, многие жены жалуются на то же самое, — ответила Бриттани и встала, когда разгневанный Кэмпбелл к ней приблизился.
— Не имеет значения? Жалуются? — повторял он с побагровевшим от ярости лицом.
Бриттани в недоумении пожала плечами.
— Это ведь не преступление, милорд, и стыдиться тут нечего. Почти все мужчины храпят.
Алек тупо уставился на нее. Сидящие за столом прятали лица, стараясь сдержать рвущийся наружу смех, и у многих плечи тряслись от хохота.
— Так ты говорила про храп?
— А о чем же еще я могла говорить, милорд? — удивленно отозвалась Бриттани.
— Есть и другие причины, по которым супруги не спят по ночам, как ты уже убедилась вчера и убедишься сегодня. — Алек прижал ее к себе и многозначительно заглянул в глаза.
Он медленно склонился к ее лицу, его губы коснулись ее губ, а язык скользнул между ними, как атлас по шелку. И как только они прикоснулись друг к другу, все остальное перестало существовать. Бриттани в смятении спрашивала себя, почему ее тело ведет себя как предатель, готовый сдаться в плен, в то время как разум изо всех сил сопротивляется. «Завтра я найду лекарство против этого наваждения», — успела подумать она, прежде чем все ее существо растворилось в поцелуе.
Когда Алек наконец поднял голову, она заметила, как смягчилось выражение его лица. Теперь в его глазах она видела нежность и тепло, проникавшие прямо в ее душу. Она вспомнила прошлую ночь и залилась краской, а он понимающе улыбнулся.
— Когда в тебе пробуждается страсть, твои глаза становятся мягкими, теплыми и карими. К сожалению, у меня сейчас нет времени, чтобы удовлетворить твое вожделение. — Она отвела глаза. — А когда ты злишься, то глаза у тебя зеленеют, — усмехнулся Алек.
Она попыталась отстраниться, но он держал ее крепко.
— Милорд, у меня стынет еда.
— А у меня подходит к концу терпение, — спокойно произнес Алек и повел ее к своему столу. Он бросил взгляд на человека, сидевшего слева от него, и тот поспешно поднялся, освободив для леди Кэмпбелл место рядом с мужем.
— Сядь здесь, чтобы я мог вовремя набросить узду на твой дерзкий язык.
Бриттани очень хотелось в ответ показать ему этот дерзкий язык, и она не сделала этого только потому, что ей вдруг пришла в голову важная мысль — она добилась желаемого, заняла принадлежавшее ей по праву место за столом.
Она мысленно поздравила себя с победой, а вслух кротко произнесла:
— Если ты настаиваешь, милорд.
Алек усмехнулся, потом наклонился к ее уху и шепнул:
— Женщина, речь идет только об этой трапезе. В следующий раз твое место может оказаться занятым.
От этого язвительного замечания ее радость мигом угасла, но она не подала виду, что задета. Бриттани приветливо улыбнулась служанке, поставившей перед ней миску с овсянкой. Появление еды избавило ее от необходимости отвечать. По правде говоря, ей уже не было никакого дела ни до еды, ни до словесных поединков, но ее всю жизнь учили не отступать. С воинственным огоньком в глазах она повернулась к мужу и ответила, не понижая голоса:
— В Англии жена сидит рядом с мужем. Разве здесь принято по-другому? — После его снисходительного кивка она продолжала: — Тогда, муж мой, если ты публично отказываешь мне в своем праве, я откажу тебе в твоем, когда мы останемся наедине.
В тот самый миг, когда этот ультиматум слетел с ее уст, она поняла, что зашла слишком далеко. И дело было не в том, что все разговоры прервались на середине фразы, а служанка от ужаса выронила из рук тарелки, которые со звоном покатились по полу, — дело было в выражении лица ее мужа.
Он скрестил руки на груди и размеренно проговорил:
— Женщина, ты снова осмелилась бросить мне вызов?
От его голоса у нее побежали мурашки по спине. Здравый смысл советовал отступить, но чем больше она глядела в его грозное лицо, тем выше поднимала голову ее гордость.
— Да. Ты принимаешь мой вызов?
Раздалось дружное «ах!», и на лицах присутствующих отразились изумление и негодование. В наступившей тишине никто не осмеливался ни произнести слово, ни пошевелиться. Люди глядели во все глаза на своего господина и его дерзкую супругу и ждали.
Лэрд откинулся на спинку стула. Уголки его губ дрогнули, но от этой улыбки холодело сердце. Бриттани уже доводилось видеть это выражение на его лице. Оно не предвещало ничего хорошего. Кэмпбелл был похож на коварного врага, предвкушающего победу.
— Женщина, объяви свои условия и требования.
Бриттани судорожно сглотнула, стараясь подавить в себе страх.
— Я прошу лишь соблюдения условий брачного союза. И в свою очередь обещаю их соблюдать.
— Хорошо, — с удовлетворением произнес Кэмпбелл, и для Бриттани его голос прозвучал как стук двери, захлопывающейся за узником в темнице. Он схватил ее руку и указал на кольцо, блестевшее на безымянном пальце правой руки. — Разве не сказано, что жена должна повиноваться мужу? Разве не сказано, что она должна быть предана ему душой и телом? Помни, ты дала клятву.
