Мэриан Эдвардс - Год и один день
— Это ты начала войну. Неужели ты думала, что я ее не продолжу?
— Победитель выигрывает, — сказала Бриттани, — ты же сейчас потерял больше, чем можешь себе представить.
— Ты все еще собираешься со мной сражаться? — спросил он, удивленно приподняв бровь.
— Каждую минуту каждого часа каждого дня. До тех пор, пока не пройдет год и один день.
Бриттани отвернулась от него. Она лежала на боку, и слезы катились из-под плотно зажмуренных век на подушку. Никогда в жизни она не испытывала такой мучительной боли и дала себе слово, что больше никогда ее не испытает.
4.
В спальню проник рассвет, и утреннее солнце согрело и осветило ее. Ожили пурпур и золото гобеленов, изображавших святого Эндрю во всей его славе, заблестела поверхность мебели.
Алек Кэмпбелл оделся и потянулся за башмаками. Он не стал будить жену — не по причине заботливости, а по причине безразличия. Он не нуждался в обществе женщины, когда удовлетворял аппетит. Сидя на кровати, он надел башмак и громко топнул ногой, насмешливо подумав при этом: «Какая жалость, бедной леди Кэмпбелл не удастся выспаться».
Но ее дыхание оставалось ровным, и во второй раз ему пришлось топнуть погромче. Он медленно обернулся с наигранным невинным выражением лица, за которым скрывалось злорадное удовлетворение. Но увидел он совсем не то, что ожидал. Подумать только, спит! Глухая она, что ли?
Алек удивленно уставился на жену. Она лежала на спине, раскинув стройные ноги. Лицо было повернуто к нему в профиль. Он внимательно разглядывал ее, упорно отвергая умом то, что открывалось взгляду. При первой же встрече он не мог не признать, что она красива, но ее строптивый нрав заставлял его забывать об этом. Спящая же она казалась поистине прекрасной. Ее смягчившиеся черты были совершенны. Не хватало лишь крыльев и нимба над головой, чтобы ее можно было принять за ангела. Правда, волосы выбивались из общей картины. Эта рыжая грива была принадлежностью не ангела, а искусительницы. Ослепительные пряди роскошных волос струились по подушке, и в этом потоке мог утонуть не один мужчина.
Она была соткана из противоречий, и ему предстояло разгадать тайну этой женщины. Алек чувствовал, что его тянет к ней, словно птицу, попавшуюся в силок, сплетенный из огненных прядей. Он склонился над постелью, осторожно откинул одеяло, прикрывавшее ее плечи. И тут рука его замерла, а желание, охватившее его мгновение назад, отступило.
Ее плечи и грудь были почти сплошь покрыты синяками. Его лоб прорезала глубокая морщина. Неужели он был так груб. с девушкой? Но, присмотревшись, он увидел, что отметины по краям имели желтоватый оттенок, то есть они были старыми.
Алек почувствовал безмерное отвращение к руке, которая могла так оскорбить это красивое тело. Он ни разу в жизни не ударил женщину и на эту женщину тоже никогда бы не поднял руки, хотя в ее жилах текла кровь Энгуса Мактавиша, убийцы его отца.
Бриттани вздрогнула, по ее коже побежали мурашки от прохладного утреннего воздуха. Он осторожно прикрыл ее одеялом и вышел из спальни.
Когда дверь за ним захлопнулась, Бриттани широко открыла глаза. Она уже давно не спала, но притворялась спящей, потому что боялась — нет, не боялась, скорее, не хотела — оказаться лицом к лицу с мужем. Ей нужно было время, чтобы собраться с мыслями, привести хотя бы в относительный порядок свои чувства. Трудно оказать достойный прием врагу, когда не можешь сама понять, чего хочешь.
Ей пришло в голову, что она снова думает не как леди, а как воин. Бриттани вылезла из-под одеяла, собрала свою одежду, разбросанную по полу. Платье оказалось испачканным и местами порванным, но это было все, чем она располагала до прибытия сундуков со своими вещами.
Как бы ей ни хотелось навеки спрятаться от всех в этой комнате, нужно было начинать новый день на новом месте. Она умылась, глубоко вздохнула. При мысли о том, что все с нетерпением ждут ее появления, у нее тоскливо засосало под ложечкой. Сегодня будет еще хуже, чем вчера, но зато один день уже прошел, остался только год.
Бриттани расправила плечи, гордо подняла голову. Этот год она выдержит.
Презрев обычай, повелевавший замужней женщине ходить с покрытой головой, она даже не стала заплетать волосы в косу. Взглянув в полированное стекло, она увидела странную женщину в грязном платье, с вьющимися огненными волосами, падавшими на плечи непокорными, спутанными прядями. Что ж, если эти варвары жаждут стать свидетелями представления, она их не разочарует.
Большой зал был полон шотландцев, собравшихся к утренней трапезе. Со своего наблюдательного пункта на верхней ступеньке витой лестницы Бриттани увидела длинные столы, составленные в форме буквы П. За главным столом сидел лэрд Кэмпбелл, его люди располагались за боковыми. Среди множества мужчин присутствовали также две дамы, сидевшие рядом с мужчинами. Бриттани с горечью отметила, что для нее не приготовлено места за главным столом.
Когда она начала спускаться по лестнице, в зале наступила полная тишина. Бриттани знала, что все глаза устремлены на нее. Дойдя до последней ступеньки, она на мгновение задержалась, с достоинством встретив взгляды недругов. Потом неторопливо подошла к Кэмпбеллу и присела перед ним в глубоком реверансе.
— Мой господин, — почтительно приветствовала она мужа. Выпрямившись, Бриттани стала ждать, пока этот высокомерный дьявол публично утвердит ее положение жены, предложив ей место рядом с собой.
Острый взгляд голубых глаз встретился с янтарными глазами, в которых теперь зажглись гневные зеленоватые искры. Губы Кэмпбелла искривились в усмешке, и у Бриттани возникло неприятное ощущение, что он читает ее мысли.
Человек, сидевший слева от лэрда, приподнялся, но тот положил ему на плечо тяжелую руку. Воин опустился на место, и надежда, мелькнувшая в душе Бриттани, угасла.
Алек посмотрел на жену с выражением нестерпимого превосходства и небрежно указал рукой на дальние столы.
— Время идет, а пища остывает. Найди себе место и утоли голод.
Бриттани с трудом подавила желание влепить ему пощечину. Он обращается с ней как со шлюхой. Он показал всем, что эта женщина, которая делит с ним ложе, не смеет претендовать на большее. Но она сумела сдержаться и кротко проговорила:
— Ты слишком добр ко мне, мой господин. Я ведь совсем не разбираюсь в ваших обычаях, мне придется многому научиться. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Стыдно признавать, но англичане не так хорошо воспитаны. Если бы тебе случилось присутствовать в доме моего деда, он пригласил бы тебя сесть рядом с собой, потому что ты шотландец, а у вас, как видно, гостеприимство не в почете.
