Юлия Леонова - Я вам любви не обещаю (СИ)
Наклонившись, Вера принялась шарить руками по полу в поисках смятого рисунка. Разгладив на столе найденный лист, она вновь всмотрелась в нарисованное лицо. Ничего необычного: тёмные глаза, чуть вьющаяся прядь, спадающая на лоб, ровные дуги бровей, нос прямой, нижняя губа чуть полнее верхней. Отчего столь обыкновенные черты не дают ей покоя? Отчего сей образ столь часто является ей в снах? Да в каких снах! При одном воспоминании о ночных видениях жаром полыхают щёки.
Вера провела кончиком пальца по нарисованным губам. Вздрогнув от тихого стука в двери, она поспешно затолкала рисунок в ящик бюро.
- Entrez! – привычно сорвалось с губ.
- Барышня, - заглянула в приоткрытую дверь Варвара, - я туточки лампу вашу принесла.
- Лампу? – нахмурилась Вера.
- Ну, фонарь, что вы на галерее позабыли, - протиснулась в дверь горничная с фонарём в руке.
- Я не была на галерее, - чувствуя, как лицо заливает краска стыда, солгала Вера.
Варвара вздохнула, неловко потопталась на месте, а потом, будто набравшись решимости, шагнула в комнату.
- Я вам вот что скажу, барышня. Дело это, конечно же, ваше. Может, и не было вас с его сиятельством на галерее, может, это я лгу, только зачем бы оно мне надобно было…
- Погоди, погоди, - перебила её Вера. – Так ты что же, следила за мной?
Варвара кивнула:
- Не по собственной воле. Боже упаси, - перекрестилась она. – Барыня велела.
- Ольга Михайловна? – в ужасе прошептала Вера.
- Ну, я и говорю: княгиня велела за вами присмотреть.
- И зачем же? – чуть слышно выдохнула девушка.
- Ну, так ясно дело зачем, - потупила взор Варвара. – Боится, что граф её своим вниманием оставит.
Вера без сил опустилась на стул.
- Да вы не расстраивайтесь, барышня? – ласково погладила её по плечу горничная. – Я княгине ни словечка не скажу. Вот и фонарь ваш принесла. Только не стоит вам с его сиятельством по ночам на галерее видеться. Да и днём не стоит, - покачала головой Варвара. – Им-то что! Натешится вволю, да и сгинет, поминай, как звали. Не пара он вам, да и княгиня ежели узнает, в усадьбе вас не оставит. Мало ли подобных историй было? Вы девушка честная, хорошая, к чему вам это всё?
- Ступай, Варвара, - выдавила из себя Вера. – Я не стану более видеться с Георгием Алексеевичем.
- Вот и правильно, - согласно закивала головой горничная. – Доброй ночи вам.
- И тебе, - безнадёжно махнула рукой Вера.
Во истину, ангел-хранитель стоит за её плечом. Только представив себе на мгновение, что было бы, пойди Варвара ни к ней, а прямиком к княгине, Вера судорожно перекрестилась. «Господи, прости меня за мысли грешные, избавь меня от соблазна», - горячо прошептала она, прижимаясь губами к серебряному распятью на тонкой цепочке, что носила на шее столько, сколько себя помнила.
Варвара неслышно выскользнула за двери, оставив Веру наедине с печальными мыслями. Злость, поначалу вспыхнувшая в ней, как только горничная призналась в том, что следила за ней по наущению княгини, улеглась. Да и стоило ли злиться на Варвару, коли она всего лишь высказала вслух опасения самой же Веры? «Даже глядеть в его сторону отныне не стану», - вздохнула девушка, укладываясь в постель.
Утром все семейство собралось к завтраку на террасе. Княжне Анне было дозволено присоединиться к гостям и членам семьи, однако Веру за стол не пригласили. Князю было всё равно, а княгиня не преминула воспользоваться случаем, чтобы указать гувернантке на её место. Впрочем, подобное отношение Веру ничуть не удивило и не огорчило. К тому же ей и самой вовсе не хотелось попадаться на глаза тем, кто вчера стал свидетелями её позорного падения в пруд. Довольно было вчерашних шепотков и укоризненных взглядов.
Окончив трапезничать, господа остались на свежем воздухе. Барышни Епифановы в компании графа Бахметьева отправились гулять по парку, княжеская чета и Пётр Родионович засели за игру в баккара. Генеральша завела беседу со старой княгиней Уваровой, а её младший отпрыск откровенно скучая, дразнил болонку престарелой дамы.
Вера спустилась за Аннет, поскольку пришло время для занятий. Маленькая княжна расположилась подле своей бабки и даже не заметила свою gouvernante, замершую у края террасы в ожидании. Верочка не решалась окликнуть Аннет, дабы не привлечь к себе ненароком внимания. Впрочем, её и без того заметили. Старая княгиня весьма бесцеремонно навела на неё свой лорнет, а затем призывно махнула рукой:
- Подойдите, дитя, - проскрипела старуха.
Вера послушно ступила на террасу и под недовольным взглядом Ольги Михайловны прошла к креслу, на котором восседала мать князя.
- Мне сказали вы новая gouvernante Аннушки? – поинтересовалась пожилая дама.
- Так и есть, madame, - присела в книксене Вера.
- Вы больно молоды, - задумчиво протянула княгиня.
- Молодость - это тот недостаток, тётушка, который быстро проходит, - поднялся со своего места Пётр Родионович.
- Негодник! - шутливо погрозила ему пальцем Уварова, - Никакого почтения к старости.
- Как вас звать-то, милая?
- Вера Николавна, - опустила глаза девушка.
- Верочка, стало быть, - кивнула головой старуха.
Вера ощущала себя неловко под любопытными взорами, что вдруг обратились к ней после слов княгини. Генеральша рассматривала её в упор и, не скрывая сарказма, поинтересовалась:
- Как вас вчера угораздило в пруд-то свалиться? Экая вы неловкая.
- Лодочный причал совсем прогнил, - краснея начала объяснять Вера, - я не знаю, как так случилось, но доска перевернулась.
- Как, однако, некстати, - заметила Татьяна Михайловна.
- С какой стороны посмотреть, - не преминул вставить Пётр Родионович, смерив Веру пристальным взглядом.
- Mademoiselle Вера, не пора ли вам с Аннет заниматься? - подала голос Ольга Михайловна.
И пусть слова княгини прозвучали несколько грубо и даже где-то оскорбительно, но Вера все же была ей благодарна за то, что у неё появился повод прекратить сей неприятный разговор, сославшись на занятия с Анной. Княжна, подавив тяжёлый вздох, поднялась со скамеечки и покорно отправилась в классную комнату.
Во время занятий Вера была настолько рассеяна, что это не укрылось даже от её воспитанницы. Из открытого окна классной комнаты, которая находилась в аккурат над террасой, где нынче расположились гости и семейство Уваровых, доносились обрывки разговоров, нежный переливчатый, похожий на звон бубенчика, смех Олеси. Вере даже казалось, что она различила голос, но слов не разобрала. Лёгкий летний ветерок шевелил кисейные занавески. Птичий гомон и шелест листвы в парке манили на улицу.
