Бертрис Смолл - Царица Пальмиры
Зенобия встала, пошатываясь, так как ноги одеревенели. Она просидела возле Винкта Секста более восемнадцати часов, и все это время не ела и не пила. Вдруг ее подхватила и подняла вверх пара сильных рук, и она заглянула в восхищенное лицо своего старшего единокровного брата Акбара. На его коричневом от загара лице сверкали белые зубы.
— Ты — настоящая бедави, — сказал он. — Я горжусь тобой, моя маленькая сестричка! Ты вынослива, как воин. Я готов сражаться бок о бок с тобой в любую минуту!
Его слова приятно ласкали слух, но она только спросила;
— А где отец?
Ее голос неожиданно стал совсем взрослым.
— Наш отец уехал, чтобы похоронить твою мать с тем почетом и достоинством, которые она заслуживает. Ее положат в могилу в саду возле дома.
Зенобия удовлетворенно кивнула и сказала:
— Он умолял, Акбар, в конце он умолял так же, как вынудил умолять мою мать!
Она сделала паузу, словно обдумывая все это, а потом тихо произнесла:
— Я никогда не стану никого умолять, Акбар! Что бы ни случилось со мной в жизни, я никогда никого не буду умолять! Никогда!
Акбар обнял девочку и прижал ее к своей груди.
— Не говори «никогда», Зенобия! — мягко предостерег он. — Жизнь часто играет с нами странные шутки. Ведь боги, как известно, капризны и не всегда добры к нам, смертным.
— Я никогда не буду умолять! — твердо повторила она. Потом нежно улыбнулась своему брату и добавила:
— А кроме того, разве я не любима богами, Акбар? Они всегда будут защищать меня!
Глава 2
Оденат, князь Пальмиры, сидел верхом на коне и наблюдал за маневрами военного корпуса бедави, состоявшего из всадников на верблюдах. Воины из этого корпуса были великолепно обучены и под руководством своего предводителя выполняли маневры исключительно хорошо. Князь обернулся и сказал своему гостю:
— Ну, мой кузен Забаай, если все твои войска так же хорошо обучены, командиры столь же умелы, я предвкушаю тот день, когда смогу выгнать римлян из моего города.
— Да исполнят боги твое желание, мой господин князь! Слишком долго уже висит на наших шеях золотое ярмо, и с каждым годом римляне забирают себе все больше и больше из тех богатств, что идут к нам из Индии и Китая. Мы дошли до нищеты, пытаясь насытить их алчный аппетит.
Оденат кивнул в знак согласия и сказал:
— Ты представишь меня командиру твоего корпуса? Мне хотелось бы поздравить его.
Забаай спрятал улыбку.
— Разумеется, мой господин!
Он поднял руку, подавая сигнал, и кавалерия на верблюдах унеслась в пустыню. Потом воины повернули, помчались обратно и остановились как вкопанные перед князем и своим предводителем.
— Князь хотел бы высказать тебе свое удовлетворение, командир! — сказал Забаай.
Командир корпуса соскользнул со своего верблюда и изящно поклонился князю.
— Вы отлично руководите своими людьми, командир! Надеюсь, мы когда-нибудь поездим вместе.
— Это будет для меня честью, господин, хотя я не привыкла делить с кем-нибудь командование.
Тут бурнус взметнулся вверх, и правитель Пальмиры с изумлением обнаружил, что смотрит в лицо прекрасной женщине. Она засмеялась, заметив его удивление, и сказала:
— Ты не узнаешь меня, кузен?
— Зенобия?!
Он был поражен. Неужели это Зенобия! Ведь Зенобия — еще ребенок! Эта статная богиня не может быть тем плоскотелым и длинноногим ребенком, которого он помнит! Три с половиной года прошло с тех пор, как он видел ее в последний раз.
— Ты так пристально смотришь на меня! — рассмеялась она.
— Что?
Он пребывал в полном смущении.
— Ты так пристально смотришь на меня, мой господин! Что-нибудь не так?
— Ты изменилась! — с трудом выдавил он каким-то придушенным голосом.
— Ведь мне уже почти пятнадцать лет, мой господин.
— Пятнадцать… — глупо повторил он. О боги, какое славное создание!
— Теперь можешь ехать, Зенобия! — произнес, отпуская ее, Забаай. — Мы ждем тебя к вечерней трапезе.
— Да, отец.
Зенобия повернулась и, схватив поводья своего верблюда, снова вскочила в седло. Подав сигнал поднятой рукой, она повела свой корпус прочь, а двое мужчин снова вошли в палатку Забавя бен Селима.
— Разве ты не предлагал мне несколько лет назад брак между твоей дочерью и мной, Забаай? — спросил князь Пальмиры.
— Да, предлагал.
— Девушка должна была стать моей женой через год после того, как станет женщиной. Разве это не так?
— Да, это так, мой господин.
— Но ведь теперь она уже достигла зрелости?
— Да, мой господин.
Забаай бен Селим не мог больше сдерживать смех. Желание Одената было столь неприкрытым, что это даже смущало его.
— Так почему же она все еще не стала моей женой? — послышался мучительный крик.
— Ведь формально ты еще ничего не предлагал мне, мой господин! Раз ты официально не попросил у меня руки моей дочери, я был вынужден сделать вывод, что ты не заинтересован в этом по-настоящему. Кроме того, хорошо известна твоя привязанность к твоей фаворитке Делиции. Ведь она подарила тебе двоих сыновей, не правда ли?
— Делиция — моя наложница! — запротестовал Оденат. — Ее сыновья не являются моими наследниками. Только сыновья моей жены будут пользоваться этой привилегией.
— Но ведь у тебя нет жены! — напомнил ему Забаай бен Селим.
— Не играй со мной, кузен! — воскликнул Оденат. — Ты прекрасно знаешь, что я хочу взять в жены Зенобию. Ты хорошо знал, какое впечатление она произвела на меня. Почему же ты не представил ее мне? К чему вся эта глупая шарада с войском на верблюдах?
— Но это вовсе не шарада, мой господин. У Зенобии есть свой собственный военный корпус, которым она командует вот уже два года. Если я позволю тебе жениться на ней, то при этом будет подразумеваться, что она вольна поступать по-своему. Она — не украшение, которое можно поместить в твой гарем, словно прекрасный драгоценный камень — в шкатулку. Моя дочь ведет свое происхождение от правителей Египта, и она свободна как ветер. Ведь нельзя же запереть ветер, Оденат!
— Я соглашусь на все, что пожелаешь, Заабай, но я желаю Зенобию! — безрассудно пообещал князь.
— Прежде всего я хочу, чтобы вы получше узнали друг Друга. Возможно, у Зенобии уже тело женщины, но там, где дело касается мужчин, она еще совсем ребенок.
— Она все еще девственница? Забаай усмехнулся.
— Нельзя сказать, чтобы молодые люди из моего племени не делали попыток, однако моя дочь — все еще девственница. Очень трудно заниматься любовью с девушкой, которая может побороть тебя. Зенобия, как ты уже, несомненно, заметил, очень высока для девушки. Свой рост она унаследовала от своих греко-египетских предков, а не от бедави. Она по крайней мере с тебя ростом, Оденат, совсем не такая, как твоя Делиция, которая может смотреть на тебя снизу вверх. Зенобия будет смотреть тебе прямо в глаза.
