Елена Сантьяго - Унесенные ветрами надежд
Затем он зашел в комнату для шитья и поджег портновский манекен и корзину с бельем. Швея осталась лежать неподвижно, хотя ему на какое-то время показалось, что она пытается встать и наслать на него мух, однако второй раз ей не удастся загнать его в угол. В хорошем настроении он вернулся в комнату Анны, где Уильям все еще неподвижно лежал на спине и беспомощно смотрел на него снизу вверх. Губы Уильяма двигались, но говорить он не мог. Зато высказался Гарольд:
– Я думаю, что таким образом ты получишь больше удовольствия. Я имею в виду от смерти. Я бы сам с радостью остался здесь и составил тебе компанию, но при пожаре тут слишком тяжело дышать.
Он хихикнул, а затем нанес Уильяму сильный удар ногой в бок – в качестве прощального жеста.
– Передай от меня привет леди Гэрриет, когда ее увидишь.
Он отогнал рукой сгустившийся дым и стал думать, как выбраться из дома, пока пламя не охватило его полностью. Огонь распространялся довольно быстро. С занавесей он уже перекинулся на стенку, и деревянная облицовка начала дымиться. Через пару минут здесь все будет гореть, как фитиль. Внезапно Гарольд услышал испуганное ржание, а затем топот копыт. Он вспомнил о своем коне и с проклятием ринулся вниз, однако его серый в яблоках конь оставался на месте, а с привязи сорвалась и ускакала прочь лошадь Уильяма. Гарольд сел в седло и бросил взгляд на второй этаж этого роскошного господского дома, построенного по образцу греческого храма с колоннами. Пламя уже бушевало за окном, дым клубился, вырываясь наружу между поперечными планками ставен.
Он с удовольствием полюбовался бы еще некоторое время этим спектаклем, однако его коня уже было трудно удерживать – пожар пугал его до бешенства, да и к тому же ветер становился все сильнее. Щелкнув языком, Гарольд послал коня в галоп. Во время скачки он начал строить планы на будущее. Анна, конечно, мертва, во всяком случае он хотел верить в это. Судьба до сих пор была к нему благосклонна. Она помогла ему устранить все препятствия на его пути, и прежде всего – Уильяма, который был непредсказуем во всей этой игре, потому что хотел заполучить Элизабет. Но сейчас, после того как он устранил соперника, дорога для него открыта. Она будет вести себя разумно и делать то, что лучше всего для нее и ребенка. Пройдет немного времени, и она поймет, что Гарольд будет ей хорошим мужем.
Он хотел этого на самом деле, он даже поклялся себе, что будет чтить и ценить ее, что будет оказывать ей всякие любезности, которые для такой женщины, как Элизабет, очень важны. Ради нее он готов перестать избивать слуг, потому что она – теперь ему это точно было известно – ненавидит жестокость. Она станет ему хорошей женой. Настоящей женой, которая будет его любить. Не такой равнодушной и холодной, как Марта, которая всегда тосковала и печалилась по этому дураку Эдварду. И действительно, это было самым лучшим решением – избавиться от нее. То, что она при этом из-за огромного количества выпитого лауданума даже не проснулась, лишь облегчило ему задачу. Но важнее было то, что каждый теперь считал убийцей Акина, потому что тот случайно оказался там позже. То же самое подумают все вокруг – что Норингэмов убили повстанцы.
Смеясь про себя, Гарольд скакал вдоль побережья по тропинке в направлении Бриджтауна. Прикрывая фонарь, чтобы тот не потух, и низко пригибаясь к холке коня, Гарольд боролся с порывистым ветром, который раздувал рукава его рубашки, как паруса, а потом сорвал с его головы шляпу и унес ее навсегда в темноту. Вой ветра смешался с шумом прибоя. Гарольд вдохнул в себя воздух и прислушался к разгулявшейся стихии. Нужно ли принять меры по защите Рейнбоу-Фоллз, прежде чем на остров обрушится ураган? Нет, его люди справятся сами. Ему хотелось поскорее вернуться в Данмор-Холл. К ней. Пора было заявить свои права на нее.
56
Сидя на облучке кареты, Дункан ехал в одноконной повозке в Данмор-Холл. На горизонте с востока пробивался серый утренний рассвет, однако сегодня солнца не будет видно. Ветер срывал пену с верхушек волн близкого моря, и Дункан ощущал на лице влагу, приносимую резкими порывами ветра; его коса распустилась, и растрепавшиеся длинные волосы закрывали лицо.
Перед воротами Данмор-Холла он слез с облучка и принялся колотить в ворота, пока Сид не открыл ему. Не дожидаясь команды, слуга взял лошадь под уздцы и завел упряжку во двор. Мерина, которого Дункан привязал к карете сзади, он отвел в конюшню. Элизабет торопливо спустилась вниз по лестнице, когда Дункан зашел в холл.
– Наконец-то! – с облегчением воскликнула она.
Он заключил ее в объятия, крепко обнял и поцеловал.
– Вы все упаковали?
Она кивнула:
– Да, уже давно.
Он испытующе посмотрел на нее:
– А ты не забыла о золоте? Ты же знаешь, что оно принадлежит тебе.
Она кивнула еще раз, в этот раз уже отвернув лицо. Он знал, что она испытывает угрызения совести по этому поводу, хотя это было ее приданым и по условиям брачного договора после смерти Роберта переходило в ее единоличное владение. Ни одного пенни из этих денег Гарольду Данмору не полагалось. Дункан уже хотел было сказать о своем подозрении, однако передумал, потому что не хотел доставлять ей еще больше беспокойства. Пусть лучше она вообще не знает о некоторых вещах, способных надолго лишить ее душевного покоя, тем более что и без этого дела́ обстояли не лучшим образом. Фелисити с малышом на руках тоже спустилась в холл. Мальчик смотрел на Дункана широко открытыми глазами.
– Колабль? – спросил он. – Капитан?
– Совершенно правильно, сынок. Ты сейчас поедешь со мной на мой корабль, и мы с тобой переплывем море. – Дункан распахнул объятия. – Дай его мне.
Фелисити немного помедлила, прежде чем передать ему ребенка. Впервые Дункан держал своего сына на руках. Джонни сначала немного напрягся, однако затем склонил свою головку на грудь Дункана и поудобнее устроился у него на руке. Малыш был на удивление легким, он почти ничего не весил. Дункан смотрел в маленькое заспанное лицо, видел растрепанные локоны и круглые щечки, на которых выделялись ресницы, словно дужки цвета сажи, след от слюнки, вытекшей из уголка рта, когда мальчик сосал палец. Ветер, завывая, носился вокруг дома, однако малыш, казалось, не замечал этого. Он спокойно лежал на руках Дункана. Мужчина глубоко вздохнул. Он с большим трудом удержался от импульсивного желания покрепче прижать ребенка к себе, как свою собственность, но не хотел испугать Джонни. Он заметил, что Элизабет наблюдает за ним, и на несколько секунд отвлекся от малыша. Они смотрели друг на друга, как будто обмениваясь немыми посланиями, а в их взглядах таилось молчаливое обещание.
