Лора Бекитт - Дочери Ганга
– Жизнь женщины не заканчивается только потому, что у нее нет мужа.
– Судя по всему, ты помнила обо мне.
– Я искала тебя. Давала объявления в газеты.
Слегка улыбнувшись, он покачал головой.
– Прости, наверное, я не читал этих газет. Первые годы жизни в Непале у меня было слишком много забот.
– А семья? Ты женат? – спросила Грейс, надеясь, что вопрос прозвучал небрежно.
Она заметила, как по лицу Дамара пробежала тень, а во взоре застыло понимание чего-то такого, что было доступно только ему одному.
– Был. Но все закончилось печально. Жена умерла в родах, ребенок тоже не выжил. С тех пор я не рисковал. Думаю, я приношу несчастье тем, кто оказывается рядом со мной. Конечно, подданные недовольны. Клану нужен наследник. Но я все не могу решиться… Думаю, это подождет.
– Мне жаль, – искренне произнесла Грейс. – Это был мальчик?
– Да. Сын.
Молодая женщина сочувственно кивнула. Ее не терзала ревность, она слишком многое понимала. У Дамара были обязательства перед кланом, он зависел от традиций. И все же Грейс не удержалась от вопроса:
– Ты любил… свою жену?
Дамар ответил не сразу.
– Она мне нравилась, потому что была умна, порядочна и красива. Мы поженились по сговору. Положение клана было настолько непрочным, что для стариков была важна определенность хотя бы в этом… Ничего не вышло. Наверное, потому что я решился на этот шаг скрепя сердце.
Грейс затаила дыхание.
– Почему?
– Тогда во мне была еще очень жива память о тебе.
– А… сейчас?
Дамар посмотрел на нее так, будто заглядывал в душу.
– На что я могу претендовать?
– На все, что захочешь, что тебе нужно. Я свободна. Мое сердце по-прежнему принадлежит тебе.
– Только мне?!
Она загадочно улыбнулась.
– Не совсем. Но я имею в виду не мужчину.
Дальнейшее не требовало слов. Грейс не думала, что когда-нибудь ей доведется снова познать такое: горячее солнце внутри и поцелуй на губах – будто средоточие Вселенной. Дамар прикасался к ней так, словно она была самой хрупкой драгоценностью на свете. Он ласкал ее с бесконечной нежностью. Повторял ее имя как заклинание. Они были единым целым, а возможно, даже чем-то большим.
– Я все еще чувствую себя юной неопытной девушкой, – призналась Грейс.
Дамар склонился над ней.
– Почему?
– Потому что в моей жизни была одна-единственная ночь любви, ночь с тобой.
– Неужели это правда?
– Ты же сказал, что вернешься. И я ждала тебя. Именно тебя, только тебя. И… ты дал мне гораздо больше, чем я могла представить.
– О чем ты?
– В соседней комнате спит наш сын. Утром ты познакомишься с ним. Он будет счастлив.
На губах Дамара затрепетала улыбка, какую Грейс не чаяла увидеть в самых волшебных снах.
– Он знает обо мне?!
– Я ему рассказывала. И показывала портрет. Тот самый, из книжки. Кстати, что привело тебя в Лондон?
– Оружие. Несколько лет подряд я просматриваю каталоги выставок, описание частных собраний, пытаясь найти хоть какой-то след. У меня появилось ощущение, будто я наконец на верном пути, но нет… Я снова ошибся.
– Вся коллекция до последнего кинжала хранится в подвале дома моей тети в Варанаси. Об этом не знает никто, кроме нее, меня и Дамара.
– Ты назвала сына моим именем?!
– Это домашнее имя. Официальное звучит по-другому. Это было сделано в целях предосторожности.
– Ты сохранила любовь ко мне, родила сына и спасла гордость клана! На свете нет другой такой женщины!
Грейс ничего не ответила. Она слишком долго жила прошлым. Теперь ей хотелось знать свое будущее.
– Мы непременно поженимся. Не думаю, что кто-то из членов клана станет возражать после того, что ты совершила. Правда, мне опасно появляться в Индии…
Когда он заговорил о родной стране, в его голосе явственно прозвучала боль.
– Зато я могу жить где угодно, – мягко промолвила Грейс. – Хотя, конечно, я тоже предпочла бы Индию.
Дамар сжал ее в объятиях.
– Мы что-нибудь придумаем. Мы любим друг друга, а значит, будем вместе.
Он не спрашивал, согласна ли она выйти за него замуж, он утверждал. Однако Грейс нравилось покоряться этому мужчине. Он ничего не обещал, он просто был уверен в том, что говорил.
Дамар немного рассказал о Непале, загадочной стране, похожей на гигантскую лестницу, ведущую к безмятежным, непорочно-белым заснеженным вершинам Гималаев, и молодой женщине казалось, будто она уже видит себя в ней.
Утро выдалось неожиданно светлым для Лондона. Грейс попросила подать завтрак в номер. Тосты были поджаристыми, а кофе – крепким. Грейс надела капот, умылась и причесалась. Все выглядело так, будто Дамар Бхайни явился в отель минуту назад, и только сияющие страстные взгляды влюбленных не давали обмануться.
– Сынок, – сказала Грейс, когда заспанный Дамар-младший появился в комнате, – познакомься: это твой отец.
Наблюдая за тем, как два самых дорогих для нее человека, преодолевая смущение, начинают общаться, потихоньку узнавать друг друга, она дала себе обещание сказать сыну еще и о том, что мечты сбываются, если в них очень сильно верить. Что с их помощью можно оживить даже то, что изображено на обыкновенной картинке.
Вечером они отправились смотреть пьесу «Кольцо Шанкуталы» по тексту знаменитого Калидасы[115], в основу которого лег один из сюжетов «Махабхараты». То была первая индийская театральная постановка в Европе, вызвавшая бурю восторгов.
Содержание пьесы было хорошо известно Грейс. Прекрасная Шанкутала вскоре после замужества потеряла волшебное кольцо, которое подарил ей супруг, правитель Душьянта, и потому он перестал ее узнавать. Но один рыбак нашел кольцо в брюхе рыбы, отдал женщине, и она обрела законное место в царских покоях.
Все это было символично и не случайно. Грейс и Дамар Бхайни сидели рядом, глядя на сцену, где разворачивалось сказочное действо. И хотя на руке женщины сверкал браслет с надписью «Мы далеко друг от друга, но ты всегда со мной», она как никогда верила в то, что больше они не расстанутся.
Ратна сидела на берегу священной реки рядом со своей дочерью Анилой, приехавшей ее навестить. Сейчас ей казалось, будто настоящее счастье возможно только здесь, потому что Ганг – единственное, что ты не можешь покинуть, и одновременно то, что никогда не покидает тебя.
Она побывала на другом конце света, повидала много такого, о чем прежде не имела ни малейшего представления и что граничило с чудом, и все же ничто не могло сравниться с волшебством Ганга.
Молодая женщина могла ничего не рассказывать своей дочери – Аниле было достаточно слышать и видеть.
Река текла, рождаясь где-то на небесах и пропадая в вечности, и ее голос был созвучен невидимым потокам чувств, омывающим человеческую душу.
