Патриция Гэфни - Прекрасная обманщица
Каким-то чудом Бэрк все-таки сумел закончить фразу:
– Выйти за меня замуж.
– Извини, я не расслышала.
Конечно, он говорил тихо, но оба они прекрасно знали, что это неправда. Скрипнув зубами со злости, Бэрк повторил свое предложение чуточку громче.
Ну вот они, те самые слова, которых Кэтрин так долго от него ждала. Но теперь ей не понравился его тон. Вот так, наверное, приговоренный к обезглавливанию с досадой говорит палачу: «Хватит тянуть, поторопись!», увидев, что тот в решающую минуту решил поточить топор.
– А почему, собственно, ты хочешь на мне жениться? – спросила она, нарочно желая его помучить, но голос у нее, несмотря на все усилия, предательски дрогнул. – Ты же меня терпеть не можешь! Ты говоришь, что я тебя погубила, и считаешь меня продажной тварью. Так зачем же тебе на мне жениться?
Если так рассуждать, подумал Бэрк, то он и сам не знал зачем. Она была права во всем, кроме одного: насчет того, что он ее терпеть не может. Тут она здорово ошибалась.
– Это… это не так-то легко объяснить, Кэт. Есть многое такое… Да повернись ты, ради Бога, и посмотри на меня!
– Нет.
Повернуться к нему? Об этом не могло быть и речи!
– …Ну так объясни мне почему.
О, теперь Бэрк точно знал, что она желает услышать! Нет уж, дудки, не дождется!
– А почему ты хочешь за меня замуж? – уклончиво ответил он вопросом на вопрос, стараясь выиграть время.
– Кто сказал, что я хочу?
– Ты же сама говорила, что мне придется на тебе жениться…
– Я сказала «пришлось бы»! И я ничего не говорила о себе!
– Ну ладно, допустим. Ну а все-таки, если бы ты захотела, то почему?
– А может, я и не захотела бы!
Кэтрин высвободила свою руку и сделала шаг в сторону от него, но Бэрк обхватил ее за талию и вернул на прежнее место. Он подтащил ее к грот-мачте и прижал спиной к толстому столбу, упершись в него руками по обе стороны от ее головы.
– Ну давай сделаем вид, что ты этого хочешь, – настойчиво повторил Бэрк, близко-близко склонившись к ее лицу. – Ну просто шутки ради. Итак, если бы ты захотела, то почему?
Он нежно провел пальцами вверх-вниз по ее шее:
– Не ради моих денег, это мы знаем, и не ради моего завидного положения в обществе.
Когда она попыталась заговорить, Бэрк склонился еще ниже и легонько коснулся губами ее губ, заставив их раскрыться от неожиданности.
– Тут годится только одно объяснение, Кэт, – заговорил он, не отрывая губ от ее рта и принимаясь гладить ее плечи. – Ты захотела бы выйти за меня замуж, только если бы любила меня.
Кэтрин начала дрожать, твердя себе, что терпит все это и не оказывает сопротивления только чтобы ему не повредить. Пусть он делает что хочет, в конце концов его оттолкнет ее холодность. К тому времени, как несовершенство этого плана стало для нее очевидным, уже поздно было изобретать новую тактику. Она пыталась устоять, не шевелясь и не произнося ни звука, но Бэрк целовал ее так жарко, так страстно, что она растаяла и с радостным трепетом услышала свой собственный бессильный стон.
– Ведь ты любишь меня, правда? – страстно прошептал он ей на ухо. – Скажи, что любишь. Скажи мне, Кэт, умоляю тебя, скажи, потому что я так безумно тебя люблю, что не переживу отказа.
– О, Господи… – Кэтрин не верила своим ушам. – Ты говоришь неправду. Этого не может быть.
– Я люблю тебя. Я тебя боготворю. Ты – лучшее, что у меня есть, ты для меня все. Как же я могу тебя не любить?
Она отчаянно цеплялась за него, крепко-накрепко зажмурив глаза, боясь заглянуть ему в лицо:
– Но ведь я предала тебя, Бэрк! Все, что ты говорил…
– Кончено. Забыто. Выходи за меня, Кэт. Я люблю тебя.
Кэтрин осторожно оттолкнула его и сделала глубокий вдох. Ее глаза были переполнены непролитыми слезами.
– Конечно, я люблю тебя, – призналась она, словно речь шла о чем-то совершенно очевидном. – Я всегда тебя любила. Но послушай, Бэрк…
Он прижался губами к ее руке в неистовом поцелуе и воскликнул «О, Кэт!» с такой неподдельной радостью, что в груди у нее вскипел хмельной, бесшабашный смех.
– А ты как думал? – изумилась она. – Зачем бы я стала рисковать жизнью, чтобы тебя спасти?
Бэрк задумался:
– Из чувства вины?
Она скорчила рожицу, заставившую его запрокинуть голову и расхохотаться. Он вновь привлек ее к себе, улыбаясь ей в лицо.
– Только одно объяснение. Должно быть, ты от меня без ума.
– Да, должно быть, я сошла с ума!
– Нет, ты просто любишь меня… невероятно сильно, просто до безумия, – торжествующе пояснил Бэрк. – И все-таки это ничто по сравнению с тем, как я тебя люблю.
Ее улыбка задрожала и угасла.
– Это невозможно, Бэрк. Ты – вся моя жизнь. Знаешь, перестав злиться, я бы согласилась стать твоей любовницей, – не стыдясь, призналась Кэтрин. – Я бы не смогла с тобой расстаться.
– Каким же я был болваном! И как мне только в голову пришло предложить такое! Но я бы тоже ни за что не смог расстаться с тобой, Кэт.
Он снова поцеловал ее и еще крепче обнял.
– А знаешь, мне ужасно нравится этот спор. Лучший из всех, что у нас когда-либо были. Давай всегда будем спорить только об этом: кто кого сильнее любит.
В знак согласия Кэтрин испустила блаженный вздох. Какое счастье – всем телом ощущать его длинное, поджарое, крепкое тело! Оно принадлежало ему целиком и полностью. И как это чудесно – держать друг друга в объятиях и признаваться в любви вместо того, чтобы ссориться и кричать. Наконец-то! И все же…
– Но, Бэрк, послушай…
– Никаких «но». Я наслаждаюсь покоем. Впервые за долгое время.
– Да, но я хотела спросить…
Он притворно застонал:
– Ну что еще?
– Как ты можешь жениться на женщине, у которой было так много любовников?
Если бы Бэрк в эту минуту заглянул ей в глаза, он заметил бы в них озорной огонек. Вместо этого он замер, уставившись невидящим взглядом на чистую, словно ножом отрезанную линию горизонта, темно-синюю на фоне желтого неба.
– Когда мы поженимся, Кэт, – ответил он тихо, но твердо, – мы принесем друг другу клятву любви и верности. И с этой минуты будем принадлежать только друг другу. Все, что мы делали в прошлом, перестанет существовать.
Наконец-то слезы выплеснулись и заструились по ее лицу:
– О, Бэрк! Дорогой мой, единственный…
Кэтрин казалось, что она ничего не весит, что сейчас оторвется от земли и улетит, подхваченная беспредельным счастьем.
– А как же насчет «Единорога»? – всхлипывая, продолжала она с необъяснимым упрямством, словно какой-то бес понукал ее, вынуждая говорить о себе самые ужасные вещи. – Как ты можешь…
– Ты никогда там не работала, – ответил Бэрк, только в эту минуту до конца осознав, что так оно и есть.
