Филиппа Грегори - Колдунья
— Лежи смирно, не шевелись, — скомандовала Элис, пребывая в полной растерянности. — Не шевелись, и ничего не случится.
— Он исчезает! — кричала Кэтрин. — Я не могу удержать его! Я не могу удержать его! О-о-о!
И вдруг Элис заметила, что родовые пути миледи широко раскрыты; там мелькнуло бледненькое тельце. С неожиданной надеждой девушка подумала, что ребенок должен родиться сейчас, целым и невредимым, что она спасет его, что госпожа действительно просто перепутала сроки.
— Я вижу его! — воскликнула Элис. — Пусть выходит, Кэтрин, помоги ему. Тужься. Еще немного, и ты родишь. Помоги ему.
Миледи стала тужиться, стараясь вытолкнуть младенца в мир, мышцы ее живота напряглись. Элис просунула свои миниатюрные умелые ручки в родовой канал и осторожно ухватила крошечное тельце. Секунду она ощущала ребенка в руках, маленького и вполне сформированного, чувствовала его округлую попку и сильные, мускулистые ножки. Ее пальцы добрались до его безупречного плечика, нащупали сжатую в кулачок ручку. Он был слегка скособочен. Несмотря на напряжение, Элис улыбнулась и полезла глубже в теплые, влажные недра женщины, чтобы найти головку и направить ее наружу, чтобы помочь ему совершить это первое, маленькое, но столь важное в его жизни путешествие. Плечико было круглым и гладким. Осторожные ладони Элис добрались до его твердого черепа и ощупали миниатюрное личико.
Кэтрин снова застонала, ее мышцы напряглись. Почувствовав сжатие, Элис вытащила руки, но потом снова просунула внутрь — надо было развернуть ребенка и помочь ему выбраться. Он уже поворачивался, уже выходил на свет, и выходил правильно, головкой вперед. Осторожно, но крепко Элис с обеих сторон держала его за головку и тянула к себе через скользкий и тесный родовой канал Кэтрин.
— Есть, — сказала она, — я спасла его.
Элис совсем забыла, что это наследник Хьюго, существование которого будет грозить ее безопасности, безопасности ее собственного сына. Девушку заворожило участие в родах. Она действовала в бессознательном ритме всех знахарок и повитух, которые проникают в само чрево матери и выводят ребенка в мир в целости и сохранности. Сердце ее билось в унисон с сердцем ребенка, руки двигались, повинуясь движениям Кэтрин, подчиняя свои усилия ритму, в котором текли роды.
— Он выходит, — возбужденно шептала она. — Он выходит.
Крошечное тельце снова повернулось. Проникнув глубоко внутрь миледи, Элис держала ребенка за головку и за маленькое плечико и постепенно и осторожно тащила его на себя.
Вдруг словно кто-то толкнул ее, и ее пальцы, вызвав волну отвратительного чувства, прорвали мягкую корочку маленького черепа и вошли в тельце младенца, мяконькое, как щелочное мыло. Ручка отломилась и осталась у нее в руке, струя жидкости ударила ей в ладонь. От ужаса Элис завизжала.
В тот же момент Кэтрин снова дернулась бедрами, из нее вырвалась мощная струя липкой слизи и ударила Элис прямо в лицо, горячими сгустками залепив ей губы, глаза, прилипнув к рукам, к волосам и к платью.
— Нет! Нет! Нет! — кричала Элис, обеими руками отбиваясь от этой жути, настигнувшей ее на постели Кэтрин. — Нет!
А миледи снова и снова дергала бедрами, и все новые сгустки белой пены вылетали из нее, пока простыни не покрылись этими жуткими выделениями и комната не провоняла салом.
— Это же воск! — в совершенном ужасе охнула Элис. — О боже, это же свечной воск!
Она отбежала к окну, прижалась спиной к стене и закрыла руками, облепленными воском, лицо, к которому уже успели крепко прилипнуть капельки воска.
— Боже мой, боже мой, — промолвила она. — Это воск. Это свечной воск.
Кэтрин в последний раз простонала и затихла.
— Боже мой. Это свечной воск, — снова и снова повторяла Элис, пока слова эти не утратили смысла, превратившись в вопль страха: — Свечной воск! Свечной воск! Свечной воск!
Элис стала отчаянно отковыривать от кожи засохшие кусочки воска, содрогаясь, когда воск застревал у нее под ногтями. Она отскребала его с рук, с платья. Она была покрыта воском с ног до головы.
— Я никогда теперь не отмоюсь, — произносила она визгливо и громко, впадая в неудержимую истерику. — Свечной воск! Я никогда от него не отмоюсь!
Миледи лежала на спине, глухая к безумным причитаниям знахарки. Организм ее выбросил из себя всю мерзость, она выбилась из сил и была пуста. Прошло немало времени, прежде чем она пошевелилась, протянула руку и недоверчиво похлопала себя по животу. Он оказался совсем не таким, каким был, потерял прежнюю форму. Все еще жирный и полный, он уже не выпирал, не вздымался с гордостью. Ребенка в нем больше не было. Она медленно, с усилием подтянулась, села, опершись на подушки, увидела месиво на простыне и взглянула на Элис. Та стояла, прислонившись спиной к стене, с ног до головы заляпанная свечным воском, глаза ее потемнели от ужаса, а пальцы лихорадочно шарили по лицу, в волосах и по платью, отрывая кусочки воска.
— Что это? — спросила Кэтрин дрожащим от страха голосом. — Что это за гадость такая? Что со мной было?
Элис сглотнула слюну, закашлялась, сглотнула снова. Она с сомнением посмотрела на свои мечущиеся руки — ей никак не удавалось остановить их.
— У вас нет ребенка, — прохрипела она. — Ваш ребенок куда-то пропал.
Наклонившись вперед, Кэтрин ткнула пальцем в белый комок.
— Это и был мой ребенок?
— У вас никогда не было настоящего ребенка из плоти и крови, — сообщила Элис. — Это воск, он весь вытек из вашего чрева. Не было никакого ребенка. — В конце фразы она перешла на визг и, чтобы заглушить его, прижала ладонь ко рту. — Был воск, он просто вытек, вот и все. А ребенка не было.
Лицо Кэтрин вытянулось.
— Как не было ребенка? — не понимала она. — Не было сына для Хьюго?
Не доверяя больше голосу, Элис только покачала головой. Минуту женщины во все глаза смотрели друг на друга, онемев от ужаса.
— Только не говори ему, — взмолилась Кэтрин; в ее резком, надтреснутом голосе звучало безумие. — Не говори, что все было вот так…
Элис поймала себя на том, что потирает ладони, при этом воск скатывался в тоненькие колбаски и падал на пол, как мертвая кожа.
— Чертов воск, — пробормотала она. — Будь ты проклят.
— Никому не говори, как все было, — настаивала Кэтрин. — Соври, что случился выкидыш. Не дай бог, узнают об этом… об этом кошмаре!
Элис молча кивнула.
— Если об этом узнают… — Кэтрин помолчала, всматриваясь в подавленное, объятое страхом лицо знахарки. — Если об этом узнают, мне конец, от меня просто избавятся. Скажут, что я ненормальная, что я чудовище.
