Евгения Марлитт - Дама с рубинами. Совиный дом (сборник)
Герцог пристально посмотрел на нее.
– Не правда ли, – тихо и горько спросил он, – на это требуется больше мужества, чем из-за угла направить удар, сразивший насмерть женщину и повергший в грязь имя невинной девушки? Я не могу помешать ей принести эту жертву, – продолжал он, пожав плечами. – Тогда люди скажут, что я больше забочусь о ней, чем о жизни жены.
Сестра задернула полог. Послышался голос профессора:
– Из руки в руку, коллега, так вернее.
Герцог вышел. В страшном волнении ходил он по той комнате, в которой недавно объяснялся в любви Клодине.
Он отдал бы теперь половину своей жизни, чтобы уничтожить тот час. Бедная Клодина! Бедная Лизель! Он не хотел этого! Он стремился к счастью с побуждением человека, привыкшего к победам. Он действительно испытывал сильное чувство к прекрасной фрейлине своей матери, но она оттолкнула его.
Впервые он склонился перед женщиной, но его проступок был наказан судьбой.
Кто мог оклеветать Клодину перед герцогиней?
На камине в канделябре горела одна-единственная свеча, точно так же, как в тот злосчастный вечер. Холодный пот выступил на лбу его высочества.
– Только бы хватило времени, чтобы объяснить ей все! – прошептал герцог. – Только бы она не умерла, считая меня виновным!
Есть что-то великое и святое в жизни женщины. Герцогиня обожала его, несмотря на его проступки, несмотря на холодность и равнодушие. Герцог почти наяву увидел, как глаза ее устремляются на него с тем душевным сиянием, от которого он так часто отворачивался. Он слышал ее ласковый голос, с нежностью обращавшийся к нему. Она всегда жила, благодаря за каждую кроху любви, брошенную им, блаженствуя от каждой ласки и так мало требуя от него.
Ее недостатки и маленькие слабости, сильно раздражавшие его прежде, теперь казались ему такими ничтожными…
Он остановился перед окном и вспомнил, что было одиннадцать лет назад. Тогда тоже боялись за нее. Он увидел себя у ее постели рядом с колыбелью своего первенца – она, бледная и слабая, гордо улыбалась, и глаза ее сияли. Он же лишь формально поблагодарил ее – все его интересы были направлены на ребенка, наследника. Ведь она только исполнила свой долг. Герцог прижался лбом к стеклу и вытер глаза.
Почему не сообщают ему, как прошла операция?
Весь замок был в напряжении и страхе, в коридорах сидели лакеи с озабоченными лицами, внизу, тихо переговариваясь, собрались придворные. В комнатах августейших детей гувернантка и няни с грустью смотрели на них, а в подвальном этаже шепталась прислуга, рассказывая страшные истории.
Старая ключница только что ясно видела при лунном свете белую даму в левом флигеле. Она так тихо и в то же время тяжело ступала по ступенькам, как ходят привидения, предвещающие смерть.
Все знали, что сделана последняя попытка для спасения герцогини, имя фрейлины фон Герольд было у всех на устах…
В комнате Пальмера сидела фрау фон Берг. Она была послана светлейшей принцессой Теклой за принцессой Еленой. И, конечно, воспользовалась этим, чтобы пожелать своему другу доброго вечера, расспросить его о положении дел и сообщить невероятную новость о том, что барон фон Герольд в присутствии принцессы Теклы просил старую герцогиню предложить его руку и сердце Клодине фон Герольд.
Почтенная дама была вне себя от ярости.
– Только бы благополучно усадить принцессу в карету, – жаловалась она, расхаживая взад-вперед по комнате, в то время как Пальмер нервно качался в качалке, – ведь она в припадке раскаяния способна наделать величайших глупостей.
Но где же принцесса?
Старая ключница видела белую даму – это была она. Да, она шла, тяжело ступая и согнувшись: ужас охватил ее, когда она услышала, что герцогиня близка к смерти и что фрейлейн фон Герольд также в опасности. Она узнала это из обрывочных фраз старой горничной, которую встретила внизу, у ключницы, возвращаясь из сада, куда в страхе выбежала, чтобы не находиться в доме, где горе воцарилось по ее вине…
Потом она вошла в одну из комнат герцогини, у окна стоял герцог. Когда принцесса увидела его красивое, всегда спокойное, а теперь искаженное волнением и залитое слезами лицо, она не выдержала.
Путаясь в словах, почти крича, начала она обвинять себя и созналась во всем, упав перед ним на колени и схватив его руку.
Герцог не перебивал ее, и только когда она в изнеможении умолкла, спросил:
– Письмо, Елена? Как попало к вам единственное письмо, которое я написал Клодине и которое, очевидно, совершенно превратно было понято герцогиней?
– Ваше величество просили в нем Клодину «несмотря на это» остаться другом герцогини.
– Несмотря на то, что я оскорбил фрейлейн фон Герольд!
– Кузен, кузен! Накажите меня! – воскликнула принцесса в отчаянии. – Скажите мне, что сделать, чтобы все исправить?
Герцог пожал плечами.
– Как вы достали письмо?
– Фрау фон Берг, – выговорила принцесса и лишилась чувств…
Глава 25
Операция прошла благополучно, лицо герцогини порозовело, пульс стал биться ровнее.
Здоровая молодая кровь Клодины, казалось, влила в нее жизненную энергию.
Герцогиня спала. В комнату сквозь открытое окно проникали ароматы летней ночи; царила полнейшая тишина, слышалось только ровное дыхание больной.
Сестра неподвижно сидела около кровати.
Клодина стояла в своей комнате с перевязанной рукой, чувствуя себя совершенно разбитой не столько из-за потери крови, сколько от страшных потрясений этого дня… Она едва держалась на ногах, но с решительностью, граничащей с упрямством, отказалась лечь. Ей надо еще поговорить с бароном Герольдом, сказала она, а потом сейчас же уехать домой.
Старая герцогиня, исполненная благодарности, пошла за ней от постели больной и теперь с материнской заботливостью просила отложить этот разговор, потому что следовало поберечься. Но Клодина настаивала.
– Я ничего не делаю наполовину, – сказала она необыкновенно спокойно и серьезно.
Профессор, которого герцогиня позвала на помощь, был недоволен.
– Хорошо, – сказал он, – пусть состоится этот разговор, но поездка запрещается. А сейчас выпейте вина.
И он, не допуская возражений, поднес к ее губам стакан красного вина. Клодина с усилием сделала глоток. Услышав шаги в коридоре, она вновь обратилась к герцогине:
– Разрешите мне, ваше высочество, поговорить с моим кузеном наедине.
Огорченная старая герцогиня вышла, качая головой… Профессор и фрейлина Катценштейн вышли вслед за ней. В дверях появился барон Герольд.
– Желаю вам удачи, милый барон, – прошептала ему герцогиня.
Он низко поклонился ей.
– Не волнуйте ее, барон, – предупредил его профессор, – соглашайтесь с ней во всем, как бы трудно вам это ни было.
