Кэтлин Вудивисс - Волк и голубка
— Потерпи, Вулфгар, — мягко посоветовал он. — Такова жизнь, и ты увидишь, что награда достойна ожидания.
— Ты болтаешь о вещах, которые не трогают меня, старик! И по моему мнению, такая красота не приносит ничего, кроме боли! Мне пришлось даже обнажить меч, чтобы защитить ее честь. Взгляды зеленых юнцов, у которых борода еще не пробилась, светлеют от одной ее улыбки. Даже Гауэйн тает, как лед, под ее взглядами, и я еще не убедился, действительно ли Керуик забыл о нежных чувствах, которые питал к ней.
Болсгар, уязвленный тем, что Вулфгар сомневается в порядочности Эйслинн и во всем ее винит, осуждающе покачал головой.
— Зачем ты так, Вулфгар? Ты несправедлив к леди. Она не приглашала в дом норманнского рыцаря, взявшего ее силой, не просила нового хозяина Даркенуолда приковать ее к кровати. Это ведь ты приковывал ее?
Вулфгар ошеломленно уставился в гневное лицо старика, и даже Суэйн разочарованно качал головой, расстроенный, что не смог научить молодого человека легче мириться с обстоятельствами.
— Не тебе меня упрекать! — взвился Вулфгар. — По крайней мере ей известно, кто станет матерью ребенка, а я ни в чем не могу быть уверен, и кто знает, не буду ли всю жизнь растить неизвестно чье отродье!
— Так или иначе не смей говорить плохо о леди Эйслинн, — резко бросил Болсгар.
— Вот именно, — пробормотал Суэйн, согласно кивая. — Все случилось против воли госпожи, и она с честью вышла из тяжкого испытания! И если бы все начать сначала, я не позволил бы тебе так мучить бедняжку и ни за что не подпустил бы тебя к ней!
— Посмотрите на себя, — пренебрежительно рассмеялся Вулфгар. — И вы туда же! Лучше признайтесь, что вы оба без ума от нее! Даже такие старые дурни, как вы, попались в сети ее чар! Она способна заколдовать…
Но тут Болсгар вцепился ему в тунику и приподнял с кресла. Огромный кулак навис над головой рыцаря, но ярость старика тотчас же угасла. Он устало обмяк и отпустил Вулфгара.
— Однажды я в гневе ударил тебя, — вздохнул он, — но больше никогда.
Вулфгар запрокинул было голову, чтобы уничтожающе расхохотаться, но внезапно что-то словно взорвалось в черепе. Пыль поднялась столбом, окутав фигуру распростертого на полу рыцаря. Суэйн потер костяшки пальцев и, подняв глаза, наткнулся на удивленный взгляд Болсгара.
— Я такого обещания не давал, — пояснил викинг и, кивнув на лежавшего без сознания Вулфгара, добавил: — Ничего, ему полезно.
Болсгар, нащувшись, схватил рыцаря за щиколотки, а Суэйн за плечи, и они вдвоем потащили его в спальню. Болсгар тихо постучал и, услышав сонный голос Эйслинн, широко распахнул дверь. Женщина сидела в постели, потирая глаза.
— Что случилось?! — охнула она.
— Слишком много выпил, — проворчал Суэйн, и друзья бесцеремонно бросили Вулфгара на постель.
— Вина? Эля? — недоуменно допрашивала Эйслинн. — Боже, да для этого понадобилось бы не меньше целого меха и половина ночи…
— Но не в том случае, когда драгоценные напитки лакает глупый язык, — перебил Болсгар.
Эйслинн нагнулась над мужем и, быстро ощупав голову, обнаружила огромную шишку на челюсти. Ее брови недоуменно сошлись.
— Кто его ударил? — вскинулась она, вне себя от гнева и беспокойства.
Суэйн снова потер костяшки пальцев и, самодовольно улыбнувшись, признался:
— Это я!
Эйслинн потрясение раскрыла рот, но, прежде чем успела спросить еще что-то, Болсгар наклонился к ней и мягко пояснил:
— Он вел себя, как ребенок, а мы не смогли найти розгу.
И с этими словами поманил Суэйна, и оба удалились, оставив Эйслинн в полнейшем недоумении. Наконец она поднялась и, стащив одежду с недвижного тела, легла рядом.
В небе раскатился удар грома. Вулфгар мгновенно вскочил, готовый ринуться в бой, и растерянно огляделся, но тут же понял, что это просто летняя гроза. Он лег и закрыл глаза, прислушиваясь к шуму за окном — стуку первых огромных капель по камням двора, внезапному порыву ветра, ударившего в ставни, и барабанной дроби дождя. Прохладное дыхание ветерка принесло долгожданное облегчение после томительно-жарких дней.
Он почувствовал, как перина просела под чьей-то тяжестью, и, приподнявшись, увидел склоненное над собой встревоженное лицо жены. По ее плечам беспорядочно разметались буйные локоны. Темно-фиолетовые озера затянули его в свои глубины, и Вулфгар, не обращая внимания на разламывающуюся голову, слабо улыбнулся. Он привлек к себе Эйслинн и припал губами к сладким, как лесные ягоды, губам; длинные пряди укутали обоих медно-рыжим покрывалом.
Эйслинн улыбаясь отстранилась.
— Я боялась за твое здоровье, но теперь вижу, что все хорошо.
Вулфгар лениво потянулся, словно гибкий хищный зверь, но тут же сморщился и осторожно потрогал огромный растекшийся на подбородке синяк.
— Суэйн, должно быть, стареет, — промямлил он, садясь, и, заметив недоуменно поднятые брови жены, поспешно объяснил: — Последний, кого он так приласкал, отделался выбитыми зубами и сломанной челюстью.
Жена тихо рассмеялась и вышла из комнаты, чтобы минуту спустя вернуться с мясом, теплым хлебом и сотовым медом. Усевшись поближе к мужу, она поднесла к его губам кусочек мяса. Нежные, чуть влажные глаза глядели на него, и Вулфгар не смог противиться молчаливой мольбе. Он снова поцеловал ее, на этот раз легко, словно пчела, присевшая на лепестки, чтобы попробовать скрытый глубоко внутри нектар. Эйслинн лежала в его объятиях, наслаждаясь ощущением безопасности и чувствуя силу могучих рук. Только неприятная тяжесть в животе лишала ее покоя и напоминала о том, что срок родов близится.
Вулфгар заметил ее затуманившиеся глаза и задумчивое лицо.
— Сатана наслал на тебя какие-то недобрые воспоминания? — тихо осведомился он, кладя руку ей на живот. — Меня терзает неотступная мысль, что, если даже это дитя мое, все равно оно было зачато не в любви, а после того, как я грубо овладел тобой в приступе похоти. Но знай, что я готов принять его, как свое собственное, кто бы ни оказался отцом. Ребенок станет носить мое имя и герб и никогда не будет изгнан из этого дома. Но ужасно, если он не найдет материнской любви.
Эйслинн печально покачала головой, думая о его одиноком несчастном детстве.
— Не бойся, Вулфгар. Он единственный из нас всех ни в чем не повинен. Я буду любить его всей душой и постараюсь вырастить настоящего человека и благородного рыцаря. — Она тяжело вздохнула и пробормотала: — Это всего лишь сомнения женщины, знающей, что роды приближаются. И без меня найдется множество людей, которые помогут его воспитать. Но, знаешь, ведь может родиться дочь, а не сын!
Она положила руку ему на плечо, играя рыжеватым локоном.
