Альфред Земерау - Куртизанки
Когда брат короля давал бал в Вилле-Котре, где некоторые из приглашенных были в масках, Фонтанж появилась в сногсшибательном туалете, похожем на платье Монтеспан. Всем стало ясно по поведению Людовика, что маркиза пала, король больше не замечал ее. Придворное общество, привыкшее подражать во всем всемогущему повелителю, тотчас последовало его примеру.
Как пишет Савиньи, Монтеспан была вне себя, много плакала, ее гордость была ужасно задета. Как прежде она насмехалась над своей предшественницей Лавальер, так теперь острым языком она язвила в адрес своей последовательницы. Она открыто высмеивала Фонтанж и говорила каждому, как утверждает Бюсси-Рабютен, что король не очень разборчив, если он любит какую-то девчонку, знакомую с провинциальными интрижками. И у нее нет ни ума, ни воспитанности, это всего лишь красивая картинка...
Фонтанж, однако, получившая титул герцогини с ежегодным доходом в 20 000 талеров, буквально завалила отставную фаворитку и ее детей ценными подарками. Теперь уже ничто не могло удержать так долго и с трудом спрятанный гнев и ненависть Монтеспан, и она устроила королю грандиозный скандал. А когда ее милый Людовик стал укорять ее за невыносимое высокомерие, властолюбие и другие ошибки, она отвечала, вне себя от ярости, что, какой бы плохой она ни была, уж на его бы месте лучше помолчать...
На озаренном «королем-солнцем» небосклоне всходила новая ослепительная звезда. Нежные чувства, проявляемые Людовиком к юной маркизе де Фонтанж, ни для кого уже не были секретом, и промедление грозило Монтеспан безжалостной отставкой.
Трижды она пробиралась в заброшенную церковь, чтобы лечь в чем мать родила на холодную каменную столешницу. Перерезав во славу Асмодея и Астарота горло очередному младенцу, Гибур трижды наполнял кровью колдовскую чашу, которую, согласно ритуалу черной магии, ставил между ног королевской любовницы, а колдовство все не срабатывало.
Господство Фонтанж длилось не более двух лет. Уже в конце июня 1681 г. она умерла от воспаления плевры и легких, осложненного потерей крови при родах. Она умерла, убежденная, что отравлена своей соперницей. Людовик думал так же и хотел дать распоряжение произвести вскрытие, однако родственники герцогини выступили против этого, и установить истинную причину смерти не удалось. Несмотря на это, версия об отравлении получила распространение, и мадам де Келюс, Ментенон, Лизелотта фон дер Пфальц и Бюсси-Рабютен склонялись к ней.
Сегодня мы знаем, что она имеет основания, так как Монтеспан только и думала, как устранить соперницу. Мы знаем, что она была постоянной клиенткой чародейки и изготовительницы ядов Монвуазен, о которой Лафонтен писал: «В Париже одна женщина разводит ядовитых змей...» Она имела многочисленную клиентуру в различных социальных сферах и годовой доход в 50—100 000 франков, который она проматывала в кутежах и роскоши со своими любовниками.
Когда по приказу префекта полиции Ларейни в марте 1679 г. Монвуазен арестовали, запретили этот род деятельности и стали преследовать ее бродящих по стране коллег мужского и женского пола, Ларейни писал с ужасом: «Жизнь людей превратилась в ходячий товар. Осталось чуть ли не единственное средство, к которому прибегают при всяких семейных затруднениях. Богохульство, осквернение храма, любые другие мерзости стали в порядке вещей».
Еще в декабре 1677 г. некий Луи де Ванен, молодой и галантный дворянин из Прованса, был арестован вместе со своей любовницей Финеттой. У него были довольно тесные связи с двором и с самой Монтеспан. Через этого Ванена маркиза вошла в преступный мир магов и чародеек, расследование дела которых было поручено особой комиссии, так называемой «Огненной палате». Эта судебная палата была так названа потому, что некогда для разбора особых, чрезвычайно опасных преступлений заседания суда проходили в полностью завешенной черным материалом комнате, освещаемой даже в дневное время смоляными факелами и свечами.
19 апреля 1679 г. палата собралась в первый раз и решила, что слушание дела будет секретным, чтобы скрыть от общественности подробности об употреблении демонических снадобий, а также их рецепты, в существовании которых у судей не было сомнений.
Злодеяния арестованной на паперти собора Нотр-Дам Катрин Монвуазен, урожденной Дезейе, далеко превосходили подвига маркизы-отравительницы Жанны де Бренвье, которую бравый полицейский в свое время сумел извлечь из святых стен Льежской обители. На совести дородной красавицы, представшей на сей раз перед судом, были такие подвиги, что даже королевскому юристу метру Ларейни пришлось, дабы унять тошноту, прибегнуть к флакону с нюхательной солью.
Пристально вглядываясь в измученную пытками подсудимую, чье некогда роскошное, стоившее 15 тысяч ливров платье было изодрано, запачкано кровью и нечистотами, Габриэль Никола Ларейни машинально перелистал лежащие перед ним протоколы. Собранных следствием материалов было более чем достаточно, чтобы без лишних слов передать ювелиршу Монвуазен парижскому палачу.
В ее саду в Сен-Жермене было найдено 2500 закопанных детских трупиков и неразвитых эмбрионов, а изъятого при обыске крысиного яда вполне хватило бы, чтобы отправить на тот свет добрую половину мужей, наскучивших своим женам. Однако не заурядные отравления смущали метра Ларейни и уж тем более не подпольные аборты. Особая деликатность процесса заключалась в том, что клиентками Монвуазен состояли особы с очень громкими именами. Ее услугами пользовались, например, герцогиня Орлеанская, герцогиня Бульонская и сама маркиза де Монтеспан, заступившая вместо постригшейся в монахини Лавальер.
Могущественная фаворитка, подарившая его величеству четырех детей, сама переживала теперь трудный момент «смены караула».
Последний раз палата собралась 21 июля 1682 г. после уже проведенных 210 заседаний и вынесла решение о судьбе 442 обвиняемых. Сам Людовик повелел, чтобы не было никаких скидок на личность, положение или пол.
Мадам Савиньи, питавшая большое пристрастие к таким театральным постановкам, уже летом 1676 г. присутствовала при казни маркизы де Бренвье, которая отравила отца и двух братьев, а также Бренвье, которая, как она пишет, отдала душу дьяволу. А дочь Монвуазен, Маргарита, еще больше рассказывала насчет делишек своей матери: каждый раз, когда Монтеспан что-то мучило и она опасалась потери монаршей милости, Монвуазен должна была принимать меры.
По ее указанию священник читал молитвы, а она в это время месила тесто из всевозможных ингредиентов, как, например, шпанские мушки, кровь летучих мышей и т. д., которое во время мессы подкладывалось под чашу и освящалось священником, а затем подмешивалось в пищу королю.
