Сьюзен Робинсон - Помолвка

— Что я скажу? — ответил Росс графу, в то время как Джорджиана, смотревшая на него в изумлении, заливалась краской. — Я бы сказал, что леди Джорджиана знает очень много слов, начинающихся на букву «н» — невоспитанный, назойливый, непозволительный. А я предпочитаю букву «с» — себялюбивая, своевольная, самонадеянная. — Он посмотрел в глаза Джорджианы спокойно и уверенно. Исчезли его протяжное произношение, неправильные обороты речи, сутулость.

— О Господи, — произнес граф, переводя взгляд с Росса на Джорджиану.

— Трешфилд, как вам не стыдно! — закричала Джорджиана вне себя от ярости. — Это некрасиво, очень некрасиво с вашей стороны. И вы тоже, — она повернулась к незваному гостю. — Ваше поведение соответствует вашей репутации.

Джорджиана замолчала, потому что Росс неожиданно отошел от окон и встал по другую сторону инвалидной коляски графа. Даже несмотря на то, что между ними был граф, ей показалось, что он стоит слишком близко от нее. Она не знала почему, но ей хотелось быть подальше от этого мужчины. Когда он приблизился, она занервничала и сделала над собой усилие, чтобы не попятиться, как будто ей что-то угрожало.

Но она не зря выросла в семье герцога. С детства ее учили держать на почтительном расстоянии от себя людей, стоящих ниже нее по положению. И он был одним из таких людей. Плебей. Высокий, мускулистый и нахальный плебей. К несчастью, он смотрел на нее так, словно она была соблазнительной горничной, а он богатым владельцем поместья.

Его пристальный взгляд словно снимал с нее слой за слоем ее сдержанность, обнажая непроницаемые покровы, оберегающие ее достоинство. Теперь он уже улыбался ей, не отводя взгляда от ее глаз. Он пытался сконфузить юную леди еще сильнее.

— Трешфилд, вы попросите этого человека уйти? — с раздражением спросила Джорджиана.

Граф рассмеялся:

— Мне очень жаль, дорогая. Слишком поздно.

— Что вы хотите этим сказать?

Росс обошел коляску графа, приблизился к ней и тихо сказал:

— Джордж, дружище, он имеет в виду, что ты опоздала.

— Не называйте меня Джорджем, сэр. — Джорджиана посмотрела на своего суженого с подозрением. — Трешфилд, что у вас на уме?

— Ах, моя дорогая, я не могу прогнать лучшего друга вашего брата после того, как оказал ему сердечный прием. Это было бы невежливо и неблагородно с моей стороны.

Она поняла, что проиграла еще до того, как вошла в библиотеку, и почувствовала, что ее щеки пылают.

— А как насчет его поведения в отношении меня?

— Мистер Росс обещал исправиться. Мы должны учитывать, что этот молодой человек долгое время жил в дикой стране.

— Нельзя оправдывать этим его нахальство и назойливость.

— Тебе, действительно, нужно быть поосторожнее со словами, начинающимися на букву «н», Джордж.

— Я уже просила не называть меня так. Граф стукнул по полу своей тростью, заставив Джорджиану вздрогнуть.

— Прекратите. Мистер Росс приехал ко мне в гости и останется здесь. Ему нужно остаться, потому что я собираюсь купить у него картину.

— Какую картину? — с подозрением спросила Джорджиана.

Росс сцепил руки за спиной и принялся изучать потолок.

— Я случайно напал на изумительный портрет одного из предков Трешфилда. Это картина Гейнсборо , в которой отразились основные черты его творчества. Она будет прекрасным экспонатом моей новой коллекции.

Граф пожал плечами и положил трость себе на колени.

— Если мы договоримся о приемлемой цене.

— Разумеется, — подтвердил Ник, глядя на Джорджиану с хитрой улыбкой. — И чтобы договориться о подходящей цене, требуется время.

Распрямив спину и подняв голову, Джорджиана сказала:

— Я и не знала, Трешфилд, что вы такой меркантильный.

— Как же не знали, моя дорогая? Как еще я мог собрать мою египетскую коллекцию, мои классические памятники древности и все эти голландские, итальянские и английские шедевры?

Чувствуя себя оскорбленной и едва сдерживая злость, Джорджиана отступила от усмехающихся мужчин.

— Я знаю, что вы задумали, Трешфилд, но сомневаюсь, что мистер Росс знает об этом.

— О чем это вы? — спросил Росс, продолжая усмехаться.

— Помимо коллекционирования произведений искусства у графа есть и другие увлечения, мистер Росс. Особенно он любит шокировать своих близких. Трешфилд ждет не дождется ужина, потому что хочет посмотреть, как его племянника хватит удар, когда он узнает, что граф разыгрывает из себя гостеприимного хозяина перед невоспитанным человеком, торговцем с манерами докера.

Она дождалась, когда ухмылка на лице Росса сменится сердитым выражением, сделала реверанс и демонстративно вышла из библиотеки. Чувствуя себя так, словно ее поджарили на рашпере, Джорджиана пересекла зал и вышла из дома. К счастью, ужин в этот вечер должен был состояться на покрытой травой лужайке под газовым навесом.

Ярость ее несколько улеглась, когда она спустилась по изогнутой лестнице и прошла мимо итальянского фонтана со статуей единорога в центре. Упрямство всегда было одной из самых дурных черт характера Трешфилда. Если он цеплялся за какую-нибудь идею, то потом редко отказывался от нее. Зная, что Росс никак не сможет помешать его женитьбе, он пригласил этого человека погостить, только для того чтобы досадить Эвелину и Пруденс. Теперь она сама должна поставить мистера Росса в такое положение, чтобы он отрекся от своей затеи и покинул Трешфилд-хаус. Она с большим удовольствием займется этим.

Джорджиана замедлила шаг, когда приблизилась к навесу, потому что Эвелин и Пруденс]же сидели за столом. Разговор с графом вывел ее из равновесия, и она не была уверена, что ей хватит терпения выдержать его родственников. Кольца Пруденс сверкали в свете вечернего солнца. Леди была маленькой и склонной к полноте. Черты ее лица повторяли округлость ее тела: круглые глаза, нос картошкой и рот, сжимавшийся в маленькую круглую пуговку. Оглянувшись, Джорджиана увидела ужасного мистера Росса, идущего по лужайке рядом с инвалидной коляской Трешфилда, которую вез слуга. За ними следовали четыре здоровенных лакея. Они всегда находились поблизости, чтобы при необходимости подхватить коляску и понести своего хозяина вверх или вниз по лестнице.

— Ну, торопитесь же, Джорджиана, — крикнула Пруденс своим истеричным голосом. — Я налила вам чай, и он может остыть.

Джорджиана села как можно дальше от Эвелина и оказалась рядом с раздраженной Пруденс. Возможно, причина ее дурного настроения заключалась в том, что она точно знала, что смогла выйти замуж за наследника графского титула только благодаря своему огромному приданому.

Несмотря на то, что женщины не чувствовали друг к другу особых симпатий, Джорджиана жалела маленькую смешную супругу красавца Эвелина. Она была уверена, что Пруденс находила утешение в том, что обвешивала себя драгоценностями, особенно кольцами, и одевалась по последней моде в самые дорогие наряды. В этот вечер на ней было платье горчичного цвета, придававшее ее лицу землистый оттенок и не гармонировавшее с ее темно-каштановыми волосами.