Джулия Куинн - Тридцать Шесть Валентинок
О боже, что еще могло смутить ее больше, чем это!
– Так значит, серьезной причины нет? – спросил граф и плотно сжал губы, в то время как глаза впились в ее лицо.
– Я плохо катаюсь на коньках, – вырвалось у Сюзанны. Единственное, что она смогла придумать за такой короткий срок – это солгать ему.
– И это все? – уточнил он, решив, что ее возражение просто причуда. – Не бойтесь, я поддержу вас.
Сюзанна сглотнула. Это означает, что его руки будут находиться на ее талии, пока они будут скользить по льду? Если так, тогда ее ложь вполне может оказаться правдой, потому что она не была уверена в своей способности удерживать равновесие и оставаться на ногах, когда граф будет находиться так близко.
– Я… ах…
– Превосходно, – объявил он, вставая. – Тогда все улажено. Мы отправляемся на каток вместе. Теперь встаньте, и если вы согласны, я преподам вам ваш первый урок.
Он не предоставил ей большого выбора, беря ее за руку и поднимая. Сюзанна посмотрела на дверь, которая, как она заметила, уже не была также широко открыта, как она ее оставила, входя в гостиную.
Летиция.
Маленькая хитрая сваха. Необходимо серьезно поговорить с сестрой, как только уедет Ренминстер. Похоже, что Летиция все же может однажды проснуться полностью лысой.
Вернемся к Ренминстеру, интересно, что он ей расскажет? Будучи опытным фигуристом, Сюзанна очень хорошо знала, что нельзя научиться кататься до тех пор, пока сам не встанешь на коньки. Но все же она поднялась с кресла, отчасти из любопытства, отчасти потому, что его целеустремленный рывок не оставил ей выбора.
– Секрет катания на коньках, – сказал он (по ее мнению, несколько напыщенно), – заключается в коленях.
Она захлопала ресницами. Она всегда считала, что женщины, которые хлопали ресницами, выглядели слабоумными. И так как она как раз пыталась показать, что понятия не имеет о том, что надо делать, она подумала, что это самый эффективный прием.
– Колени, Вы говорите? – Спросила она.
– Конечно, – ответил он. – Их нужно согнуть.
– Согнуть, – эхом отозвалась она. – Только представьте.
Если он и заметил сарказм за фасадом невинного взгляда, то не подал вида.
– Конечно, – повторил он снова, она уже начинала считать, что это его любимое слово. – Если Вы не согнете колени, то Вы никогда не сможете сохранить равновесие.
– Вот так? – Спросила Сюзанна, сгибая колени слишком сильно.
– Нет, нет, мисс Бэлистер, – сказал он, продемонстрировав прием на себе. – Скорее вот так.
Он выглядел необыкновенно глупо, притворяясь катающимся на коньках посреди гостиной, но Сюзанне удалось сдержать улыбку. Действительно, такие моменты, как этот, нельзя упустить.
– Я не понимаю, – сказала она.
Брови Дэвида сошлись от разочарования.
– Идите сюда, – сказал он, переходя в ту часть комнаты, где не было мебели.
Сюзанна последовала за ним.
– Вот так, – сказал он, пытаясь двигаться по полированному паркету так, как будто он был на коньках.
– Это не выглядит так уж… гладко, – сказала она, ее лицо представляло собой очаровательную картину невинности.
Дэвид посмотрел на нее с подозрением. Она казалась настоящим ангелом, наблюдающим за ним, в то время как он выставлял себя полным идиотом. Его новые ботинки не были притерты, и поэтому вообще не скользили по полу.
– Почему вы не пробуете снова? – спросила она с улыбкой Моны Лизы.
– Почему бы Вам не попробовать? – возразил он.
– О, я не могу, – сказала она, скромно краснея. Хотя, нахмурился он, она вовсе не покраснела. Она только слегка наклонила голову в сторону в той робкой манере, которая должна была сопровождаться румянцем.
– Изучать нужно методом проб и ошибок, – сказал он, решив научить ее кататься на коньках, даже если это убьет его. – Вот единственный путь. – Если он собирался выставить себя дураком, Бог свидетель, она сделает то же.
Она немного приподняла голову, словно взвешивая его утверждение, после чего лишь улыбнулась и сказала:
– Нет, спасибо.
Он целеустремленно двинулся в ее сторону.
– Я настаиваю, – пророкотал он, шагнув к ней чуть ближе, чем считалось приличным.
Ее губы разошлись от удивления и внезапного прозрения. Да. Он хотел, чтобы она хотела его, даже если она не понимала, что это означает.
Переместившись так, чтобы оказаться немного позади нее, он положил руки ей на талию.
– Попробуем вот так, – сказал он мягко, его губы находились скандально близко от ее уха.
– Милорд, – прошептала она. Ее тон демонстрировал, что она пыталась прокричать свои слова, но ей или не хватило воздуха, или, возможно, убежденности.
Конечно, такое поведение было неподобающим, но поскольку он собирался жениться на ней, то не видел в этом проблемы.
Кроме того, он скорее наслаждался обольщением. Даже если – нет – особенно потому что она совершенно не понимала, что происходит.
– Вот так, – сказал он, его голос понизился почти до шепота. Он немного надавил на талию, чтобы вынудить ее двигаться вперед, словно они парой катились на коньках. Но конечно она споткнулась, потому что ее туфельки тоже не скользили на полу. И когда она споткнулась, он тоже споткнулся.
Однако, к его бесконечной досаде, они все же сумели устоять на ногах, а не упали, запутавшись в ногах, на пол. Что и было его конечной целью.
Сюзанна так искусно высвободилась из его объятий, что заставила задуматься, не отработала ли она эти действия на Клайве.
От досады он сжал зубы так, что скоро бы пришлось разжимать их руками.
– Что–то случилось, милорд? – спросила Сюзанна.
– Нет, ничего, – вымученно ответил он. – Почему Вы так подумали?
– Вы выглядите немного… – она несколько раз моргнула, пока вглядывалась в его лицо – сердитым.
– Нисколько, – сказал он спокойно, выкидывая из головы все мысли о Клайве, о Сюзанне и о Клайве–и–Сюзанне. – Но мы должны попробовать прокатиться снова. – Возможно, на этот раз ему удастся организовать падение.
Она отступила подальше. Умная девушка.
– Я думаю, что сейчас – самое время для чая, – сказала она одновременно мягким и решительным тоном.
Если бы этот тон так очевидно не означал, что он не получит желаемого, а именно прижатых друг к другу тел и предпочтительно на полу, то он, возможно, восхитился бы им. Она безусловно обладала настоящим талантом добиваться того, что хотела с улыбкой на лице.
– Вы любите чай? – спросила она.
– Конечно, – солгал он. Он терпеть не мог чай, больше потому, что это всегда досаждало его матери, которая считала своей патриотической обязанностью пить этот ужасный напиток. Но без чая у него не было бы причин задерживаться.
