Барбара Картленд - Роман с призраком
По обе стороны лестницы висели картины. Поскольку в основном это были портреты, можно было предположить, что на них изображены предки молодого Лэнгстона, пожалуй, в них даже улавливалось некоторое сходство с теперешним хозяином этого дома.
Поднявшись по лестнице, граф Треварнон оказался перед выбором. С площадки можно было пойти либо направо, либо налево. Он повернул налево и, миновав темный коридор с низким потолком, оказался в длинной галерее.
В елизаветинские времена такие галереи было принято строить в каждом доме. В длинные холодные зимы сюда выставлялись кровати всех членов семьи, теснившиеся вокруг большого камина. Не тогда ли вошли в моду глухие пологи? Задвинув такой полог, можно было почувствовать себя будто в отдельной комнате.
В одном из замков Треварнона была очень похожая галерея. Всякий раз, приезжая туда, он пытался представить себе своих предков, пытающихся согреться зимой у пылающего очага. Почетные места, поближе к огню, отводились старшим, самым важным членам семьи.
Пройдя полгалереи, Треварнон обернулся и вдруг увидел в противоположном конце тонкую женскую фигуру в белом платье.
«Наконец-то кто-то сможет ответить на мои вопросы», – подумал он.
Но не успел граф и на шаг приблизиться к женщине, как она исчезла из виду.
В первое мгновение ему показалось, что, не заметив его, женщина, очевидно, села на диван в конце комнаты.
Но, обойдя галерею заново, он убедился, что она – пуста.
– Уж не грежу ли я? – задался вопросом Треварнон. Остановившись там, где, как ему показалось, мелькнула женская фигура, граф Треварнон услышал, как кто-то окликнул его сзади:
– Здравствуйте, сэр! Треварнон обернулся.
Перед ним стояла костлявая пожилая женщина в белом фартуке, надетом поверх серого платья. Сделав реверанс, она продолжала:
– Я думаю, милорд, что вы – тот самый граф Треварнон, который снял Лэнгстон-Мэнор на время состязаний. Сэр Джерард предупредил меня о приезде вашей милости, но вы явились раньше, чем мы предполагали.
– Я надеюсь, что не доставил этим вам лишних хлопот, – поспешил заметить Треварнон, всегда вежливый со слугами. – Мне захотелось убедиться, что все готово к приему моих гостей.
– Надеюсь, что все в порядке, однако нам ужасно не хватает рабочих рук, как вас, несомненно, предупреждал сэр Джерард.
– Да, он мне об этом говорил, – кивнул Треварнон. – Но скоро сюда приедет мой дворецкий, а с ним – множество слуг, которые смогут выполнить все, что потребуется.
– Спасибо, ваша милость, – с достоинством поблагодарила Нэтти. – Не угодно ли вам осмотреть спальни?
– Я как раз намеревался попросить их показать.
Нэтти жестом пригласила графа следовать за ней и повела его прочь от длинной галереи.
Граф Треварнон сомневался, стоит ли ему упоминать молодую женщину в белом платье, которую он заметил издалека, но счел за лучшее умолчать о ней и спросил о другом:
– Не скажете ли вы, кто есть в этом доме, кроме вас?
– Только старушка Бетси, милорд. Она немного помогает на кухне. Еще Якоб делает, что его попросят, носит уголь и воду и готовит ванну.
Треварнон молчал, а Нэтти между тем продолжала:
– А в конюшне работают Эббот с внуком. Джем, Эббот-младший, будет выступать на нашей лошади на скачках!
По ее тону граф Треварнон понял, что великолепие его животных не вызывает у Нэтти неловкости за хозяйскую, возможно, посредственную лошадку. Было ясно, что эта сухопарая женщина не собирается проявлять подобострастия перед кем бы то ни было.
Он отвечал с мимолетной улыбкой:
– Может быть, теперь вы назовете себя и скажете, кто вы в этом доме?
– Я была няней сэра Джерарда, разумеется, когда он еще не носил этого титула, а был ребенком. В детстве он не мог выговорить «няня», а называл меня Нэтти, и с тех пор это имя ко мне пристало. Вы тоже можете меня так звать.
– Хорошо, значит, я буду звать вас «мисс Нэтти», – согласился Треварнон.
– Благодарю вас, милорд.
Несмотря на всю независимость, няне явно польстило вежливое обращение с прислугой столь важного гостя.
– Вот это главная спальня, – Продолжала Нэтти. – Мы подумали, что вам здесь будет удобнее всего. Она предназначена для владельца имения, но сэр Джерард все никак сюда не переберется, предпочитая оставаться в своей комнате, где спал еще мальчиком.
Вопреки опасениям Демелсы, граф Треварнон по достоинству оценил и старинную кровать с ее прелестными выцветшим пологом и покрывалом из некогда дорогого бархата, и изящество старинной резьбы, и безыскусную прелесть алых роз в букете на туалетном столике.
– Цветы, расставленные по всему дому, просто очаровательны, мисс Нэтти, – не преминул заметить граф Треварнон. – Кому я обязан этой красотой? Уж не вам ли?
– Я составляю букеты, когда выдается свободная минута, милорд.
Узнав у Нэтти, где находятся конюшни, граф Треварнон сбежал вниз по лестнице и перед входом в дом встретил своего конюха Джима, которому Эббот успел показать, куда отвести лошадей.
Граф Треварнон пошел в конюшню лично осмотреть, где будут размещаться остальные лошади.
Конюшня оказалась, на удивление, просторной и удобной. Он вовсе не ожидал таких замечательных условий. По правде говоря, только в одном очень богатом доме в округе Эскота ему доводилось видеть что-то подобное.
Когда Треварнон осматривал конюшню, прибыли лошади.
Пока их размещали по стойлам, пока граф осматривал Крусадера и убедился, что жеребец находится в отличной форме, прошло немало времени.
Вернувшись в особняк, граф Треварнон застал там своего дворецкого со всеми его подчиненными, которым он раздавал приказания тоном генерала, командующего подготовкой к сражению.
Поскольку до приезда гостей делать было нечего, Треварнон отправился в сад, полюбовался цветущими рододендронами и подошел к деревьям ракитника, которые в детстве называл «золотым дождем».
Гуляя в этом тихом благоухающем уголке, он почувствовал себя так, будто попал в какое-то сказочное прошлое, в те времена, когда этот мир населяли гномы и феи, а из людей на земле жили только рыцари и прекрасные дамы.
Маленьким мальчиком он любил рисовать огнедышащих драконов, живших в лесу, как рассказывала ему няня, и эльфов, скрывавшихся в горах или в дуплах деревьев. Эти смешные рисунки и сейчас хранились у его старой няни, составляя для нее величайшее сокровище.
Казалось, этот тихий уголок никак не вписывался в атмосферу Эскота, где во время скачек публика развлекалась не только на ипподроме, но и на званых вечерах и балах, шедших бесконечной чередой, а мужчины устраивали попойки и с головой уходили во все виды азартных игр.
