Марси Ротман - Плененное сердце
— Как мне называть вас?
Он помедлил с ответом, будто перед ним возникло непреодолимое препятствие.
— Зовите просто Нэвил. А мне, я полагаю, придется называть вас Колби. Дурацкое имя.
Колби бросила на него взгляд, полный отвращения, и собралась уже пришпорить Мид-найта, когда услышала, как Браунинг окликнул ее с верхней ступеньки.
— Вы уже одержали одну победу. Я уволил Пэнэмана, — крикнул он ей вслед.
Колби ничего не сказала и поскакала прочь с мыслью о том, что она продала свою жизнь самому богатому покупателю и притом, самому последнему негодяю. Тем не менее, для Марка и Мэтью жизнь станет чудесной, ее мать получит все, чего всегда хотела, а ее тетя — спокойную старость. Чего еще можно желать?
Глава 13
В предместьях Лондона Нэвил направил свою лошадь в сторону дома Тарна Мэйтлэн-да на площади Манчестера, стараясь не думать о Колби и о дьявольском соглашении, которое они наконец заключили.
Но как Нэвил ни старался, он не мог забыть, как она выглядела во время их последней встречи. Измотанный своей хорошо продуманной атакой с целью подчинить ее своей воле, он совсем не был доволен собой. Нэвил догадывался, что последней каплей стал намек на то, что ему и всему обществу было известно о ее дядях. У людей долгая память, и только его покровительство может заставить их забыть обо всем и возродить имя Мэннерингов.
Возможно, ему в самом деле следовало быть более уступчивым и милосердным, пока она не покинула его дом, но он отверг эту мысль. В последний раз, когда Нэвил поддался чувствам в отношениях с женщинами, он чуть не продал душу дьяволу. Думать о некоторых вещах просто невыносимо.
Приближаясь к Гайд-парку, Нэвил сосредоточился на поисках убийцы Роберта. Если Тарна Мэйтлэнда нет дома, он наверняка оставил записку. Он должен знать, каких успехов добились его люди. Ливрейный лакей встретил Нэвила у дверей, забрал лошадь и сказал ему, что капитан и леди Мэйтлэнд дома.
Нэвил застал Мэйтлэнда, за чаем с детьми. Это была сцена, какую он никогда не предполагал увидеть. Три маленьких мальчика карабкались на Мэйтлэнда, который изображал из себя неприступную гору. Пощады не было ни с чьей стороны, и дети визжали от удовольствия, взлетая в воздух и приземляясь на мягкие кушетки и стулья. Кто бы мог подумать, что можно увидеть Черно-Белого Капитана, одного из самых влиятельных людей Лондона, за таким занятием?
Большинство его друзей, у которых были дети, редко видели их, и Нэвил думал, что так и должно быть. Его собственный отец не принимал всерьез его существования, пока ему не исполнилось десять лет, и то это считалось крамольным.
Нэвил никогда не мог бы представить себя на месте Тарна, и Колби убедила его в том, что ему не нужно было беспокоиться об этом. Он почувствовал несказанное облегчение.
— Дорогой Нэвил, разреши мне избавить тебя от этого цирка. — На выручку к нему пришла леди Барбара. Она была его дальней родственницей, но он узнал ее только шесть лет назад, когда она вышла замуж за Мэйтлэнда. Леди Барбара была добрейшей и в высшей степени чуткой женщиной, и он был благодарен ей за ее вмешательство. Барбара и Тарн были счастливейшей семейной парой, и она, видимо, догадывалась, зачем Нэвил пришел к ним. С помощью няни Барбара увела детей прочь.
— Ты хочешь знать, что мы выяснили, — спросил Мэйтлэнд, когда наступила тишина, наливая себе и гостю выпить.
— Да.
— Это было, пожалуй, слишком легко, — с мрачным лицом сказал Мэйтлэнд. — Убийца был обыкновенным разбойником, а его друзья ничем не лучше его. Полицейские с Бау-стрит предъявили ему обвинение, и его повесят за убийство Роберта.
— Он не был нанят для этого? Друзья Роберта почти не пострадали.
— Я был уверен, что ты захочешь знать это. Мои люди занимались этим делом довольно энергично. Никакой связи между этой бандой головорезов и Джеффри Куном найдено не было, если тебя интересует это.
— Ты абсолютно уверен, Тарн?
— Джеффри был в Лондоне, за карточным столом у Будля, мертвецки пьян, и негодяи утверждают, что они отродясь не видели его.
Нэвил прошелся по комнате, бесцельно трогая старинные вещи, стараясь успокоиться.
— Я рад этому. Я бы убил его голыми руками.
— Я знал это. Мои люди не оставляют неотработанных версий, — спокойно заметил Тарн.
— Спасибо. — Нэвил опустился на ближайший стул. Ноги плохо слушались его.
Леди Барбара вернулась в комнату.
— Каковы теперь твои планы, Нэвил?
— Почему ты спрашиваешь? — Они наверняка не могли знать о Колби Мэннеринг.
— Мы пригласили леди Мириам провести некоторое время в нашем доме, чтобы оправиться и на время уйти от всех воспоминаний, связанных с Робертом, — сказала леди Барбара с молчаливого одобрения мужа.
— Я думаю, это замечательная идея, — ответил Нэвил, все еще не уверенный в том, что именно это было причиной для расспросов. — Что еще вы хотите сказать мне?
— Поедешь ли ты в Париж по линии министерства иностранных дел? — спросил Мэйтлэнд, зажигая одну из своих знаменитых сигар с обрезанным концом, размером с приличную дубину. — У нас есть информация о том, что среди бонапартистов начались серьезные волнения. Политический переворот во Франции сейчас не в интересах Англии.
— Я не могу так быстро отвлечься от мыслей о Роберте, — возразил Нэвил.
— Это как раз то, что тебе надо, — настаивал Мэйтлэнд. — Тебя хорошо знают и любят в Париже, а это как раз то, что надо нам.
Одним из наиболее тщательно охраняемых секретов во всем Лондоне были тайные задания, выполняемые Нэвилом время от времени по линии Министерства иностранных дел, работа, на которую рекомендовал его Мэйтлэнд.
— Ты слишком умен для того, чтобы прожигать свою жизнь просто как еще один богатый лондонский бездельник, — говорил ему Тарн однажды ночью после разгульной пирушки с друзьями. Они спьяну устроили в парке средневековый турнир, где Нэвил с приятелями в рыцарских доспехах катались верхом на своих пошатывающихся «оруженосцах».
— Не будет ни медалей, ни славы, но это придаст твоей жизни какой-то смысл помимо шалопайских выходок, — сказал тогда Мэйтлэнд.
Для Нэвила это стало поворотной точкой в жизни. И за это Браунинг был готов последовать за Черно-Белым Капитаном хоть в ад.
Нэвил видел, что Мэйтлэнды ждут его ответа.
— Есть одно небольшое препятствие. Я собираюсь жениться, — проговорил он.
Мэйтлэнды очень обрадовались за него, и комната огласилась их счастливыми возгласами. Все в Нэвиле запротестовало против пародии на брак, которую он затеял, но он не мог испортить им радость или признаться в том, что ему не по себе.
