Эшли Марч - Соблазнить герцогиню
— Но сейчас ведь признаешься, не так ли? — Он смотрел на нее все так же пристально. Смотрел так, словно увидел впервые. — Шарлотта, почему?
Горестно вздохнув, Шарлотта отвела глаза.
— Когда я в последний раз видела своих родителей, они сказали, чтобы я больше не показывалась в их доме, если выйду за тебя.
Филипп презрительно рассмеялся:
— Трудно представить родителей, не пожелавших выдать свою дочь замуж за герцога.
Шарлотта снова взглянула на мужа:
— Ты прекрасно все понимаешь, Филипп. Речь шла не о герцоге вообще, а именно о тебе.
— Да, конечно. — Он немного помолчал. — Но ведь твой брат не умер. Всего лишь несколько сломанных ребер, вот и все.
— Но он все-таки их сын, — возразила Шарлотта. — И я абсолютно уверена: отец отказался от него лишь для того, чтобы принудить его принять на себя ответственность.
Глядя прямо перед собой, герцог тихо сказал:
— Как бы то ни было, Итан это заслужил.
— Приветствую, — сказал Итан.
Филипп повернулся к дворецкому:
— Можешь идти, Фэллон.
Дождавшись, когда дворецкий удалится, герцог повернулся к человеку, стоявшему у его порога, к человеку, когда-то считавшемуся его ближайшим другом. Увы, этот «друг» предал его…
А за спиной Итана, в нескольких ярдах от него, стояла Шарлотта, делавшая вид, что все происходящее совершенно ее не интересует.
Филипп попытался закрыть дверь, но Итан, подставив плечо, с силой надавил на дверь, снова ее распахнув, затем вошел в просторный мраморный холл.
— Всего лишь пять минут, — заявил он. — Это все, о чем я прошу.
— Значит, ты вернулся, — проворчал Филипп, нахмурившись. — Знаешь, я слышал, что она бросила тебя.
— Ты её видел?! А как она…
— Нет, я не видел ее, — перебил Филипп. Он не стремился ее увидеть. Потому что Джоанна тоже его предала.
Итан сокрушенно покачал головой. Потупившись, пробормотал:
— Филипп, я пришел, чтобы извиниться.
— Извиниться? — эхом повторил герцог. Неужели этот человек полагал, что он мог заслужить прощение после того, как похитил среди ночи невесту герцога Радерфорда? Неужели думал, что подобное можно простить? Похоже, он действительно так думал. И, следовательно, понятия не имел о том, что такое честь джентльмена.
Да-да, конечно, не имел! И не должен был иметь.
Потому что его, Филиппа, дед все-таки оказался прав, когда заявил, что отпрыски сквайра — ничем не лучше простолюдинов. А ведь Итан Шеффилд — всего лишь сын сквайра. Впрочем, теперь уже даже не сын, поскольку родители от него отказались.
Итан со вздохом кивнул:
— Да, хочу извиниться. Прости меня. Филипп, я не хотел… Так уж получилось…
Герцог невольно сжал кулаки.
— Ты уйдешь из моего дома сейчас же. И если когда-нибудь снова увидишь меня, то будешь обращаться ко мне «ваша светлость».
Итан уставился на него в изумлении. Потом, усмехнувшись, сказал:
— Только не надо изображать из себя надменного аристократа. Да, ты герцог, но это не означает, что мы с тобой не можем…
— Уходи. Немедленно уходи. — Герцог приблизился к своему бывшему другу, когда-то — лучшему другу, почти брату, а сейчас — совершенно чужому человеку и даже врагу.
— Черт побери, Филипп, почему ты не желаешь выслушать меня?
Не в силах больше сдерживаться, герцог нанес Итану удар в челюсть. Тот покачнулся и отступил на шаг. И тут же последовал еще один удар, на сей раз — в живот. Вскрикнув от боли, Итан согнулся пополам. И почти в ту же секунду раздался пронзительный крик Шарлотты.
А Филипп вновь шагнул к бывшему другу и тихо сказал:
— А ведь я доверял тебе… Очень доверял.
Тут Итан выпрямился и, покачав головой, заявил:
— Нет, я не буду драться с тобой. Поверь мне, я постараюсь вернуть твое доверие.
Филипп засмеялся и снова размахнулся; он уже не мог остановиться — ему хотелось наносить удар за ударом, хотелось причинить Итану такую же боль, как тот причинил ему, хотя подобное едва ли было возможно…
Однако на этот раз Итан уклонился от удара, а затем, сделав шаг вперед, повалил Филиппа на мраморный пол.
И теперь они катались по полу; при этом Филипп наносил Итану яростные удары, а тот старался прижать противника к полу.
— Прекратите! — раздался вдруг громкий голос Шарлотты, и в тот же миг она схватила Филиппа за плечи.
Филипп что-то проворчал и откатился в сторону, чтобы случайно не задеть девушку кулаком. И в тот же миг Итан нанес ему несколько весьма болезненных ударов.
Выругавшись сквозь зубы, герцог вскочил на ноги. Взглянув на противника, сказал:
— Ты ведь, кажется, говорил, что не станешь драться.
Итан тоже поднялся на ноги; из его носа и из уголков губ сочилась кровь.
— Да, я не собирался драться с тобой, но ты вынудил… Скажи, тебе полегчало после того, как ты ударил меня?
— Да.
— Тогда ударь еще раз.
— Нет! — Шарлотта встала между ними, раскинув в стороны руки, — Филипп, пожалуйста… Ведь вполне достаточно, разве не так? Да, достаточно, черт побери!
Филипп в ярости стиснул зубы. Что ж, ему следовало ожидать, что Шарлотта примет сторону брата. Ведь она — одна из Шеффилдов и, следовательно, союзник Итана.
— Шарлотта, не мешай! — закричал Филипп.
Итан же, обхватив сестру обеими руками, крепко прижал ее к себе. Взглянув на своего противника, прошипел:
— Не смей угрожать ей. Это дело касается лишь нас с тобой. Я сейчас отправлю ее отсюда, и мы закончим. Ты понял?
Филипп молча смотрел на брата с сестрой. Он прекрасно знал, что они всегда были близки, то есть по-настоящему любили друг друга — даже когда ссорились. Когда-то он считал их своими близкими друзьями, но теперь… Теперь они оба смотрели на него как на исчадие ада — как будто это он предал их, а не наоборот.
И тут Шарлотта вдруг что-то прошептала па ухо брату. Филипп не разобрал, что именно она прошептала, но затем… Затем Итан посмотрел на сестру с таким выражением, что ему, Филиппу, тотчас же стало ясно: напрасно он считал, что можно причинить боль этому человеку ударами кулаков. Побои — это вовсе не месть. А вот настоящая месть — она совсем другая. И теперь он знал, как отомстит.
Он отомстит при помощи красавицы с ярко-синими, словно сапфировыми, глазами.
— Однажды я решила, что ненавижу его, — неожиданно заявила Шарлотта. — Да-да, именно так и решила.
Филипп в изумлении посмотрел на жену:
— Ты про Итана?
Она утвердительно кивнула:
— Да, про него. Ведь он натворил такого… И все, что он сделал, отразилось на нас.
Герцог невольно вздохнул. Итан — это еще один грех на его совести. Потому что он настроил Шарлотту против брата. Но, увы, это не самый его тяжкий грех. Гораздо страшнее другое…
