Эшли Марч - Соблазнить герцогиню

Покинув комнату лишь на минуту, герцог вернулся с платьем в руках. Ярко-золотистое, оно словно вспыхнуло, когда на него упали лучи утреннего солнца, бившего в окно.

Взглянув на себя и на мужа как бы со стороны, Шарлотта мысленно улыбнулась; эта сцена — элегантно одетый мужчина с платьем в руках и женщина, сидящая на стуле в ночной рубашке, — казалась весьма забавной и вместе с тем необычайно эротичной.

Филипп остановился прямо перед ней, и она, подняв ногу, пошевелила пальчиками.

— Будь добр, сначала чулки.

Шарлотта чуть не рассмеялась, когда муж уставился на ее ногу — уставился с таким выражением на лице, словно никогда не видел ничего подобного. Но потом, когда он поднял на нее глаза и сверкнул белозубой улыбкой, Шарлотта отвернулась на мгновение; она прекрасно знала, что такая его улыбка могла совершенно ее обезоружить.

А герцог, бросив платье ей на голову, проговорил:

— Как прикажете, ваша светлость.

Шарлотте казалось, что она вот-вот задохнется под всеми этими слоями кружев и атласа. Не выдержав, она вскочила на ноги и отшвырнула платье в сторону. Взглянув на Филиппа, стоявшего прямо перед ней, в раздражении проговорила:

— А где же мои чулки?

Он рассмеялся и, сунув руку в карман, вытащил пару чулок.

— Вот они, ваша светлость. Если вам не трудно, присядьте, пожалуйста…

Презрительно фыркнув, Шарлотта снова уселась на стул. Филипп тотчас опустился перед ней на колени и приподнял до самых бедер ее ночную рубашку. Причем было совершенно очевидно: муж не старался придать чувственности своим прикосновениям — ведь он даже не снял перчатки. И все же Шарлотта с трудом удержалась от стона, когда его пальцы скользнули по ее ноге — эти прикосновения Филиппа казались необычайно интимными и ужасно ее возбуждали.

Шарлотта на несколько секунд затаила дыхание, а потом, когда Филипп наконец-то начал натягивать на ее ногу чулок, шумно выдохнула. Но он, однако же, не торопился — делал все необычайно медленно, словно получал от этого удовольствие. Когда же он провел пальцами у нее под коленом, Шарлотта, не удержавшись, громко вскрикнула.

Филипп поднял голову и взглянул на нее с некоторым удивлением:

— Дорогая, я и не знал, что ты боишься щекотки.

Она заставила себя улыбнуться.

— Нет-нет, я вовсе не боюсь. Просто ты… Ты очень удивил меня.

— А… понятно. — Муж с улыбкой кивнул. Шарлотте же стало ясно: он понял, что она лжет.

А еще через несколько секунд ей стало ясно и кое-что другое… Было совершенно очевидно: она совершила ужаснейшую ошибку, позволив мужу одевать ее. Ей ни в коем случае нельзя было этого допускать — потому что теперь Филипп подвергал ее настоящим пыткам.

И теперь ей уже не казалось, что герцог Радерфорд, исполняющий обязанности служанки, — это столь уж забавно. О, ей сейчас было совсем не до смеха… Ведь Филипп, наконец-то натянув чулок, принялся разглаживать его, проводя ладонью по ее ноге. И эти его поглаживания… О Боже, она почти сразу же почувствовала, что они необычайно ее возбуждают. Да-да, в ней пробудилось желание, и Шарлотта с ужасом осознала, что ее все сильнее влечет к мужу.

Но Филипп, казалось, даже не пытался ее возбудить, и, судя по всему, он пока что не замечал, в каком она состоянии. Или же просто делал вид, что не замечал? Шарлотта не могла ответить на этот вопрос, однако нисколько не сомневалась в том, что в любом случае не выдержит и как-то выдаст себя — ведь ему предстояло надеть еще один чулок!

Стиснув зубы, Шарлотта вцепилась в подлокотники стула. «О, какая же я дура! — воскликнула она мысленно. — Ну зачем я затеяла эту нелепую игру?! Неужели не понимала, к чему это приведет?!»

А Филипп наконец-то пристегнул подвязку и приготовился заняться другим чулком.

И тут ей вдруг показалось…

Шарлотта замерла, прислушиваясь.

О Господи, он что-то напевал себе под нос! Да-да, действительно напевал! Как будто занимался каким-то обычным делом, вполне заурядным и даже отчасти скучноватым. И это в то время, когда она, сгорая от желания, едва удерживалась от вздохов и стонов.

О Боже праведный, а теперь… Теперь он насвистывал!

Упершись ногой в грудь мужа, Шарлотта с силой оттолкнула его. Повалившись на пол, он проворчал:

— Миледи, какого черта?..

Поднявшись со стула, Шарлотта направилась к двери. Распахнув ее, закричала:

— Убирайся отсюда!

— Дорогая, но ты же…

Она выглянула в коридор и громко крикнула:

— Анна!

И почти в тот же миг дверь напротив отворилась, и послышался голос служанки:

— Что прикажете, ваша светлость?

— Помоги мне, Анна! Немедленно!

— Слушаюсь, ваша светлость. — Горничная тут же покинула свою комнату и вошла к своей госпоже.

— Шарлотта, у нас нет времени, — заявил герцог, поднимаясь с пола. — Пора заканчивать это представление. Мы уже опаздываем. Нам надо немедленно выезжать…

— Да-да, знаю. Потерпи две минуты. Поверь, я спущусь во двор ровно через две минуты, но только… — Она тяжко вздохнула. — Но только уйди побыстрее, тебе понятно?

Герцог пожал плечами и с усмешкой ответил:

— Могла бы сразу об этом сказать. — Отвесив короткий поклон, он вышел из комнаты.

Захлопнув за ним дверь, Шарлотта повернулась к горничной, смотревшей на нее со страхом и удивлением.

— Анна, быстрее! Поторопись! У нас всего две минуты! — Она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. — Иначе он снова ввалится сюда, чтобы попытаться одеть меня. — Внезапно улыбнувшись, Шарлотта мысленно добавила: «Хотя, возможно, в следующий раз мне надо будет обратиться к нему с просьбой раздеть меня».

— Спокойнее, мальчик, — прошептал Филипп Аргосу, своему любимому жеребцу.

Конь громко заржал и дважды ударил копытом в землю. Герцог же, взглянув на часы, невольно нахмурился. И дело было вовсе не в том, что жена опаздывала. Ведь он, конечно же, прекрасно понимал, что за две минуты она не успеет одеться. Злился же он в основном на самого себя. Проклятие, он никак не мог взять себя в руки! Снова и снова перед ним возникал образ Шарлотты, сидящей па стуле. Она сидела, расставив свои изящные ножки, и он, надевая на одну из них чулок, все сильнее возбуждался. И даже сейчас, вспоминая об этом, он чувствовал, что его плоть снова твердеет. Слава Богу, он нашел выход из положения и сумел возбудить Шарлотту. А потом стал напевать и насвистывать, чтобы разозлить ее. В результате он добился своего, и она выгнала его из комнаты. Но если бы он остался…

О Господи, об этом даже думать не хотелось. Наверное, он сошел бы с ума. Да-да, рехнулся бы без всякой надежды на выздоровление.