Мэри Рэдклифф - Тайна Ретта Батлера
Наверное, виною такого поведения Каролины были прекрасно сделанные декорации, лунный свет, кружевная мантилья, богатый костюм, пение и аплодисменты зрителей. Сама молодая девушка как бы даже и не хотела этого.
В тот вечер управлять занавесом поручили одному из самых расторопных слуг в доме Батлеров, а он был очень чувствительный. От сентиментальных сцен слезы у него постоянно навертывались на глаза, а на губах появлялась грустная улыбка. Он вечно был погружен в воспоминания и мало обращал внимания на то, что делается вокруг него, он не умел трезво судить о жизни.
Увидев, что Рэтт и Каролина приняли новое положение: принялись целоваться, он решил, что это относится к следующей сцене и поднял занавес.
Молодые люди на балконе заметили это только тогда, когда до них вновь донесся гром аплодисментов.
Каролина вздрогнула и хотела убежать, но Рэтт удержал ее, да и убегать было некуда — балкон был приделан к стене, а приставную лестницу расторопный слуга убрал, лишь только Каролина Паркинсон забралась на свое место.
Рэтт Батлер прижал Каролину к себе и прошептал:
— Не двигайся, они думают, что это продолжение спектакля, продолжение живых картин.
Рэтт почувствовал, как девушка вся дрожит и как жар поцелуев постепенно угасает на ее устах.
— Не бойся, — прошептал он, — прекрасные губы имеют право на поцелуи.
Им пришлось оставаться в том же положении, пока занавес поднимался и опускался — и каждый раз сотня глаз смотрела на них, и зрители неистово аплодировали им, ибо зрелище юной красивой пары, олицетворяющей счастье любви, радовало глаз.
Никто и не подозревал, что поцелуи эти не были предусмотрены в постановке, никто и не предполагал, что Каролина дрожит от смущения, а Рэтт Батлер — от возбуждения. Никто не думал, что все это абсолютно не относится к постановке живой картины.
Тут занавес опустился окончательно, слуга принес лестницу, и Рэтт Батлер, галантно подав руку, помог Каролине Паркинсон спуститься на пол.
Они остались вдвоем. Казалось, что все о них забыли.
Каролина схватилась за голову.
— Я сама себя не понимаю, — сказала она.
— И не стыдно тебе, Каролина, целовать, тем более так страстно, меня, Рэтта Батлера, — шутил Рэтт, гримасничая и разводя руками.
— Боже мой, какой позор!
Каролина стояла, обхватив голову руками, как будто в самом деле произошло что-то непоправимое.
Но Рэтт Батлер был настолько весел, что и Каролина не смогла удержаться от смеха.
Всякий знает, что против Рэтта Батлера не устоять.
— Я грешна не больше, чем остальные, — засмеялась девушка.
Они договорились ничем не выдавать себя и делать вид, будто ничего не произошло.
— Могу я быть уверена, Рэтт, что никто и никогда не узнает о моей слабости? — спросила она, прежде чем снова выйти в зал к гостям.
— Каролина, ты можешь быть абсолютно спокойна, испанские гранды умеют хранить тайны, я ручаюсь за это.
— Но это испанские гранды, — улыбнулась девушка, — а ты Рэтт Батлер, и у тебя репутация не из лучших.
Она опустила глаза, странная усмешка мелькнула на ее устах.
— Я тоже умею хранить молчание, — улыбнулся Рэтт.
— А если гости все же узнают правду, что тогда подумают обо мне? — спросила девушка.
— Никто ничего не подумает, ведь все прекрасно знают, что поцелуи еще ничего не означают. Все уверены, что мы исполняли свою роль и продолжали игру.
— Но ведь достаточно одного неосторожного слова… — заметила Каролина, — к тому же, кто-нибудь из гостей может догадаться и сказать моему отцу.
— Я не дам к этому повода, — заверил ее Рэтт, — но надеюсь, правда, что поцелуи — это только начало, возможно и продолжение.
Каролина отрицательно покачала головой.
— Все это было лишь минутной слабостью и не больше, Рэтт, продолжения не будет.
— Очень жаль, что ты так думаешь, Каролина, но я уверен в другом.
Она не поднимала глаз. Но все же еще один вопрос сорвался с ее уст, на которых застыла натянутая улыбка.
— А ты сам, Рэтт, что ты думаешь об этом?
— О чем?
— О том, что произошло.
— Так ведь ничего не произошло.
— Как это ничего, ведь я тебя поцеловала.
— Я уже сказал все, что думаю об этом.
— Нет, ты сказал лишь то, что я ожидала от тебя услышать. А что ты подумал, когда я нагнулась к тебе и поцеловала?
Рэтт стоял задумавшись, не зная что сказать: правду или ложь.
— Ну все-таки, Рэтт, что ты думаешь?
— Я думаю, что ты, Каролина, влюблена в меня, — Рэтт попытался отделаться шуткой.
Но та сделалась серьезной.
— Оставь эти мысли, — улыбнулась она, — а то мне придется проткнуть тебя испанским кинжалом, чтобы разубедить, — и она извлекла из ножен бутафорский кинжал.
— Это страшное оружие, — покачал головой Рэтт, — особенно в твоих руках.
— Ну так вот, значит брось думать об этом.
— Недешево же обходятся поцелуи, — заметил Рэтт, — неужели твой поцелуй, Каролина, стоит жизни?
Как молнии сверкнули глаза Каролины и их блеск ощущался словно удар настоящего кинжала. Но девушка быстро совладала с собой и вновь улыбнулась.
— Это всего лишь ребячество, — сказала она, беря Рэтта под руку, — тем более, я уверена, что тебя целовали до меня десятки девушек.
— Не десятки — сотни, — уточнил Рэтт.
— Тогда тем более. Ты очень распущенный тип.
— Наверное, ты, Каролина, хочешь меня уверить, что тебя никто не целовал кроме матери перед сном?
— Я подобного не говорила.
Даже не сняв театральных костюмов, они появились в зале, вновь вызвав всеобщий восторг.
Все восхищались их непринужденной игрой, никто ничего не подозревал.
Танцы возобновились, но Рэтт куда-то пропал. Каролина искала его взглядом, но того нигде не было.
Рэтт все еще ощущал прикосновение ее губ к своим губам, но вспомнив предупреждение девушки, побоялся хоть как-то скомпрометировать ее. Из зала для танцев он отправился в комнату, где курили пожилые мужчины, и занял место за одним из игорных столов.
Случилось так, что он оказался за одним столом с отцом Каролины Джеймсом Паркинсоном, который играл в покер. Перед ним на столе лежала груда золотых монет. Игра шла вовсю.
Рэтт Батлер переждал, пока окончится кон и занял место вконец проигравшегося мелкого торговца.
Рэтт придал игре еще больший азарт. На столе появились банкноты, и груда денег перед и без того богатым Джеймсом Паркинсоном продолжала расти.
Но и перед Рэттом Батлером росла груда монет и банкнот.
Игроки выбывали один за другим и в итоге Джеймс Паркинсон и Рэтт Батлер оказались единственными, кто не собирался сдаваться. Они играли довольно долго, и удача в этот день сопутствовала то одному, то другому. Она как бы не могла выбрать, на ком остановиться. Никто из игроков — ни Джеймс Паркинсон, ни Рэтт Батлер — не проигрывались до последнего. Всегда оставались деньги на следующий кон, и груда монет и ассигнаций переходила из рук одного игрока в руки другого.
