Кэндис Герн - Леди, будте плохой
Униженная, Грейс перестала отвечать вообще и лежала тихо и неподвижно всякий раз, когда он приходил в ее спальню. Он делал свое дело быстро, в темноте, поднимая ее ночную рубашку и раздвигая коленом ее благопристойно прикрытые ноги. После всегда быстро целовал и извинялся, что побеспокоил ее, а потом возвращался в свою спальню. Под его заботливой опекой Грейс научилась, как должна вести себя жена.
Епископ научил ее скромно обниматься. Он говорил, что из-за своей слабой натуры женщины должны постоянно прилагать усилия, чтобы держать под контролем страсти, которые, если их не обуздывать, приведут к безнравственности и распущенности.
– Истинная женская деликатность, – говорил он, – должна испытывать отвращение ко всему, что возбуждает эти страсти.
Грейс была хорошей ученицей. Она стала идеальной женой епископа – скромной, целомудренной и сдержанной.
Но когда сегодня губы Рочдейла коснулись ее губ, что-то давно дремавшее в ней проснулось. Он заставил ее чувствовать то, чего она когда-то искала, но теперь знала, что это плохо. Своими ласками он выпустил наружу те ощущения, которые епископ приучил ее считать проклятием неустойчивой природы женской добродетели.
Легче всего на свете было бы оттолкнуть его. Но Грейс была так потрясена тем, что произошло, новизной этих ощущений. Когда ей следовало кричать «Нет!», крошечная часть ее мозга шептала «Да!».
Чувство вины боролось с влечением, завязывая узлы в ее животе. Господи, она действительно безнравственна. Но Грейс не могла перестать думать о его поцелуе, о каждом движении его губ, языка и рук, о его вкусе, о его запахе, о том, как его тело прижималось к ее телу, и о тех ощущениях, которые ошеломили ее. Добродетельная, целомудренная женщина не думает о таких вещах. Грейс чувствовала себя грешной и грязной.
И невольно околдованной этим воспоминанием.
Она не знала, как еще раз встретится с ним. Как сможет она смотреть ему в глаза при свете дня, будто бы ничего не случилось? Грейс не могла делать вид, что осталась равнодушной к его поцелую. Он чувствовал ее возбуждение. В конце концов, она же ответила на поцелуй. Он будет смотреть на нее с насмешкой в глазах, зная, что она притворщица. Он один разгадал ее самую мрачную тайну. Грейс в глубине сердца не была добродетельной женщиной.
Слезы побежали по щекам, Грейс свернулась клубочком под одеялом и уткнулась лицом в подушку. Она плакала о своей безнравственности, которую даже епископ так и не смог полностью искоренить. Она плакала о своем предательском теле, которое так ужасно подвело ее. Она плакала о том, что на мгновение пожелала мужчину, которого ненавидела.
В конце концов Грейс подумала о своих подругах и обо всем том, что они рассказывали и что вызывало ее любопытство. Теперь эти рассказы не интересовали ее.
Она знала, что это такое.
Рочдейл был чрезвычайно доволен собой, двигаясь в сторону Портленд-плейс. После прошлой ночи соблазнение Грейс Марлоу можно продолжать согласно плану. Тот поцелуй сказал ему все, что нужно было знать: она хочет его. Ей могла не нравиться эта мысль, и она наверняка стала бы отрицать это, но она хотела его.
Хорошо изучив ее, он знал, что нужно действовать осторожно. Он не должен набрасываться на нее. Грейс Марлоу потребуется ухаживание. И поэтому он постарался сделать поцелуй простым, медленным и нежным, чтобы она оставалась спокойной и расслабленной. Она не сжимала губы, она неуверенно приняла его поцелуй, позволяя двигаться по ее губам, исследовать и Наслаждаться вкусом. Когда он в конце концов проник в ее рот, то был приятно удивлен ответом. Ее язык был искренним, теплым и робким, как у птички. И удивительно возбуждающим.
На короткое мгновение, прежде чем она опомнилась, оттолкнув его, как мстительная фурия, Рочдейл обнаружил под чопорной внешностью страстную женщину. Даже если бы не было никакого пари, он бы жаждал выпустить на свободу эту страсть. Он сомневался, что старый епископ давал ей такую отдушину. Бедной женщине, наверное, много лет приходилось скрывать в себе эту неиспользованную страсть, которая была готова взорваться. И, Бог свидетель, он будет рядом, когда это случится.
После этого он заберет прекрасного коня у Шина и удалится.
Однако сейчас придется обуздать себя и действовать медленно. Она пуглива. Все, что касается соблазнения, слишком ново для нее. Она должна привыкнуть к этой мысли, поэтому он не будет торопить ее. Он не будет спешить, наслаждаясь каждой минутой.
Рочдейл спешился перед домом Грейс. Портленд-плейс был широким бульваром, самым широким в Лондоне, и не кишел армией уличных мальчишек, готовых за монетку последить за лошадью. К счастью, по всей длине стояла железная ограда, поэтому Рочдейл просто привязал к ней вожжи. Он прошептал в ухо лошади заверения, что скоро вернется, и открыл калитку.
Рочдейл уже навел справки и знал, что епископ Марлоу оставил своей вдове значительное состояние. Марлоу происходил из богатой семьи и как епископ Лондона за год получал больше денег, чем многие люди могут заработать за всю жизнь. Его дети от первого брака унаследовали большую часть собственности. Вдове остались этот огромный дом на Портленд-плейс и достаточная сумма наличными и в инвестициях, чтобы обеспечить ее до конца жизни. Грейс Марлоу была богатой женщиной, и ее дом отражал это богатство.
Рочдейл поправил сюртук, одернул жилет и позвонил. Хорошенькая рыжеволосая горничная в крахмальном фартуке и чепчике открыла дверь. Он одарил ее улыбкой, которая завоевала доверие многих горничных, и сказал:
– Лорд Рочдейл к миссис Марлоу. – И он протянул ей карточку.
– Милорд, – ответила она и поклонилась. Ее глаза расширились, она явно разволновалась. Нет сомнений, она знала его имя. Его репутация явно хорошо известна и среди слуг, которые обычно даже большие сплетники, чем их хозяева.
Поскольку горничная, похоже, не хотела впускать его, Рочдейл сказал:
– Она ожидает меня, – и прошел мимо нее в вестибюль.
Рочдейл одобрительно огляделся. Большинство домов на Портленд-плейс были построены в прошлом веке Робертом Адамом, и этот дом, видимо, тоже был декорирован им, Или по крайней мере в его стиле. Классическая холодность в бледно-голубых, мятно-зеленых и нежно-серых тонах с кремовым орнаментом. Украшенный лепниной потолок был великолепен. Комната как будто создавалась специально для Грейс, цвета и утонченность деталей идеально подходили ей. Как изящная севрская бонбоньерка с конфеткой-Грейс внутри. Сквозь ширму колонн в дальнем конце холла он увидел лестницу, но горничная показала в другую сторону.
– Если вы подождете здесь, милорд, я посмотрю, дома ли мадам.
