Маргарет Макфи - Западня для лорда
Найт угрюмо кивнул.
* * *На следующий вечер после похода Линвуда с семьей в театр Венеция появилась на балу у Фоллингхема. Она выискивала Линвуда в толпе гостей и не заметила приближения Хоувика.
— Венеция, — произнес он низким собственническим голосом, от которого у нее тут же упало сердце.
— Ваша светлость.
Она присела перед ним в реверансе, взгляд Хоувика немедленно скользнул по ее груди.
— Ах, ну к чему эти формальности между нами.
— Они необходимы, я не хочу оскорбить вас, — ответила она.
— Как будто тебе удастся это сделать. — Он изогнул бровь. — Разве мы не друзья?
— В той мере, в какой вообще возможна дружба между мужчиной и женщиной.
Он рассмеялся. Венеция улыбнулась в ответ тщательно отрепетированной улыбкой, содержащей легкий намек на кокетство.
— Тебе нравится бал?
— Да. Роскошный прием, ваша светлость.
— Меня зовут Энтони. Я бы хотел, чтобы ты называла меня по имени.
Она снова улыбнулась, будто соглашаясь, но не сделала того, о чем он просил.
— Лорд Фоллингхем сильно потратился.
— Этот бал не шел бы ни в какое сравнение с тем, какой дал бы я в твою честь.
— Мы уже говорили об этом.
— Исполни же мой маленький каприз, — прошептал Хоувик.
Улыбнувшись, она посмотрела ему в глаза:
— Вы же знаете, что я потакаю лишь собственным капризам.
— А ты жестокая женщина, Венеция.
— Зато откровенная.
Он рассмеялся:
— Возьми меня под руку, давай пройдемся по залу.
Несмотря на антипатию к заносчивому Хоувику, Венеция взяла его под руку, позволив пройтись по бальному залу. Она была полностью уверена в том, что держит ситуацию под контролем, но, когда они проходили мимо небольшой комнаты, в которой Фоллингхем выставлял свою коллекцию предметов античности, Хоувик сделал быстрое неожиданное движение и увлек ее туда, прежде чем она успела понять, что происходит.
— Ваша светлость! Я возражаю.
Всю свою жизнь Венеция всячески избегала подобных ситуаций, зная, что уединяться с мужчиной в укромном уголке далеко не так безопасно, как заигрывать с ним посреди многолюдного бального зала.
Хоувик был одет более изысканно, чем все прочие гости. Богат, титулован и хорош собой — воплощение мечты женщины ее общественного положения. Но Венеция не хотела становиться ничьей любовницей. Скорее ад покроется коркой льда, чем она окажется в унизительном положении, продаст себя какому-нибудь богачу, который будет распоряжаться ее телом по своему усмотрению, а пресытившись, выбросит прочь, как мусор. В памяти снова всплыли детские воспоминания, подлившие масла в огонь решимости и отвращения.
— Давно пришло время нам с тобой переговорить с глазу на глаз, Венеция. — Хоувик впился в нее чистыми голубыми глазами. — Хватит с меня писем, записок и обсуждения дел на глазах у всех.
От льющегося в окна лунного света находящиеся в галерее мраморные статуи казались живыми.
— Вы можете оставаться здесь и размышлять, сколько душе угодно. Прошу извинить, я приглашена на танец.
Венеция развернулась, намереваясь уйти, но герцог схватил ее за запястье и притянул к себе:
— Прежде мы поговорим.
Вскинув бровь, она красноречиво посмотрела сначала на его пальцы, сжимающие ее руку, затем в глаза. От былого очарования не осталось и следа, в его взгляде полыхало лишь холодное пламя ярости.
— Пожалуйста, Венеция, — с мольбой в голосе произнес он, не ослабляя, однако, своей хватки.
— Что ж, хорошо, — согласилась она, пытаясь контролировать и собственный гнев, и зарождающуюся панику. — Раз вы так невежливо настаиваете.
— Больше никаких ухищрений. Тебе известно о моем желании, я добиваюсь тебя уже несколько месяцев. Я предложил тебе больше, чем любой другой женщине, но ты по-прежнему считаешь эту сумму недостаточной.
— Вы неправильно меня поняли, ваша светлость.
Он взмахнул другой рукой, призывая к молчанию.
— А потом на сцене появился Девлин, угрожающий увести тебя у меня из-под носа.
— Вы заблуждаетесь.
— Сильно в этом сомневаюсь, Венеция. Твой план сработал.
— План?
— Ты воспользовалась Девлином, чтобы набить себе цену. — Он ухмыльнулся. — Правила игры известны мне так же хорошо, как и тебе. Отдаю должное твоей проницательности. — Он кивнул ей, отчего его светлые волосы заискрились в серебряном свете луны. — Ты победила и потому получишь все, что пожелаешь. Я даю тебе carte blanche[4]. Повелевай мной. Назови свою цену, и она будет уплачена.
— Повторяю, вы заблуждаетесь на мой счет, ваша светлость.
— Напротив, я отлично понял тебя.
— Я не продаюсь. — Она говорила медленно и холодно, пронзая герцога выразительным взглядом. — Будьте добры отпустить мое запястье, нам нечего больше сказать друг другу.
В его глазах вспыхнул огонь недоверия.
— Это еще что за новая тактика?
— Не тактика, истина.
— Мы несколько месяцев вели переговоры.
— Нет. Это вы посылали мне письма с предложениями, но я ни на одно из них не ответила.
Повисло молчание. Пламя в глазах Хоувика разгоралось ярче.
— Ты ввела меня в заблуждение!
— Если это так, приношу извинения, это никогда не входило в мои намерения.
— Не входило в намерения? — Он все еще не мог поверить в реальность происходящего, при этом начиная сердиться. — Я так не считаю! Ты дразнила меня, подогревая мой интерес все эти месяцы.
— Я ясно вам все объяснила.
Он прищурился:
— Так ты уже сговорилась с Девлином?
— Нет. — Венеция пыталась скрыть за внешним спокойствием учащенное сердцебиение и пробуждающийся страх. — Но даже если так, это не ваше дело.
— Думаешь, можешь выставить меня на посмешище перед всем Лондоном? Обвести вокруг пальца на потеху себе и свету?
— Разговор окончен.
Она попыталась высвободиться из его хватки, но Хоувик держал крепко.
— Еще нет, Венеция.
Паника усиливалась, но она старалась подавить ее своей стальной волей.
— Вы зашли слишком далеко, сэр.
— Очевидно, недостаточно далеко.
Он склонился к ней, обдав запахом бренди. В его глазах светились гнев и похоть.
— Отпустите меня!
— Я не люблю, когда меня выставляют на посмешище!
— В бальном зале полно народу, — пригрозила она.
— Но здесь-то мы одни, мисс Фокс. — Свободной рукой он заскользил по ее бедрам и ягодицам и прижал ее к паху, демонстрируя силу возбуждения. — Кроме того, всем отлично известно, что между нами происходит.
— Нет! — отрезала Венеция. Ее разум усиленно работал. Она понимала, что не может поднять крик, точно дебютантка. К тому же — и тут Хоувик прав — никто бы ей все равно не поверил. Кровь отлила у нее от лица. — Отпустите меня, — более яростно повторила она, но его губы уже тянулись к ее губам.
