Татьяна Романова - Кассандра
Отправив Долли объясняться с герцогом, Лиза замерла у постели измученной Даши. Она взяла руку девушки и мгновенно проникла в ее сон. Та как будто вырвалась из тесной запертой клетки и стояла на высокой горе, у подножия которой лежал весь мир, она надеялась на счастье и верила в него. Но ведь девушка спала, значит не испытывала сильных волнений, и раньше Лиза ничего бы не почувствовала. Она впервые перенеслась в сон другого человека. Значит, ее дар, потеряв одну из своих граней, усилился в другой. Княжна пока не знала, как к этому отнестись, но решила, что время само все расставит по своим местам, а потом будет видно.
Все долгие часы, проведенные в спальне подруги, Лиза непрерывно думала о графе Печерском. Она не подозревала, что опаленное первой любовью девичье сердце играет с ней злую шутку, наделяя ее избранника теми чертами, которые княжна сама хотела бы видеть в любимом человеке. Ничего не зная о своем любовнике, она радостно размышляла, строя предположения о его характере и человеческих качествах. В чем-то ей хватило намеков из того, что она почувствовала, держа руку молодого человека, остальное дорисовало за нее воображение. Через несколько часов она была уже уверена в том, что прекрасно знает этого замечательного, доброго, умного и благородного человека, и что только такой прекрасный рыцарь, как граф, достоин ее любви.
Княжна теперь не только вспоминала сладостные моменты сегодняшней ночи, она уже с робкой надеждой смотрела вперед. Ведь гадая графу на балу, девушка видела маленький храм и женщину в нем, но та стояла к ней спиной, и Лиза не видела ее лица. А вдруг эта женщина — она сама? Ведь Печерский уехал, так и не найдя свою цыганку, значит, он ее потерял, теперь, если Лиза сама не организует их встречу, граф никак не сможет ее найти. Значит, судьба дает ей шанс. Только нужно стать достойной этого прекрасного человека, чтобы он смог забыть о ее возмутительном поступке и тоже полюбить ее, хотя бы немного.
Несколько дней спустя Лиза окончательно убедилась, что она добилась своего: духи больше не приходили к ней. Девушка спокойно спала по ночам, к ней стали возвращаться силы, а тот аппетит, который у нее проснулся после памятной ночи с графом, княжне даже приходилось скрывать, чтобы никто из родных и слуг не обратил на него внимание. Вместе с силами на ее щеки возвратился яркий румянец, а в душе ее проснулось веселье. Все радовало девушку: общество родных и друзей, дружба с братом герцога Джоном, незаметно зародившаяся и становившаяся все прочнее, прогулки верхом по безбрежным просторам огромного имения зятя. Лиза купалась в счастье и надеялась, что так теперь будет всегда.
Этого радужного настроения не испортил даже допрос, устроенный ей сестрой. Долли, заметившая перемены в самочувствии и настроении Лизы, улучив момент, когда они остались наедине, осторожно спросила сестру:
— Лиза, тебе стало лучше?
Счастливая Лиза с удовольствием сообщила, что у нее теперь все хорошо и духи больше не приходят к ней. Но практичную Долли было слишком трудно сбить с толку даже в таких мистических вопросах, как этот, поэтому она хладнокровно продолжила свое наступление и уточнила:
— Твой дар покинул тебя? — и, прочитав ответ на покрасневшем лице сестры, испуганно пролепетала: — И как же это получилось?
Лиза чувствовала, что сейчас пока еще рано все рассказывать, сестра испугается за ее судьбу и, возможно, даже поделится своими сомнениями с мужем. Княжна была еще не готова открыть свое сердце, поэтому, честно подтвердив догадку Долли, попросила не спрашивать ее ни о чем. Она подняла глаза на сестру и вдруг поняла, что читает мысли Долли, даже не касаясь ее руки.
Взволнованная герцогиня не знала, как ей поступить. Она боялась, что первый опыт отношений с мужчиной, полученный Лизой, мог оказаться неудачным и вызвать отвращение, пугала ее и возможная беременность сестры. Мысли метались в голове молодой женщины, и она растерялась. Наконец, княжна почувствовала, как любовь и забота перевесили все сомнения сестры, и та решила аккуратно поговорить с Лизой, предупредив о возможных последствиях. Пока герцогиня подбирала слова, Лиза обняла ее и успокоила, сказав, что у нее все было прекрасно, и вообще — она положилась на волю Божью и просит Долли сделать то же самое.
С тех пор молодая герцогиня больше не вмешивалась в дела сестры, а Лиза с радостью ощущала, что она обрела силу и свободу, как будто у нее за спиной выросли крылья. Жизнь была прекрасна и обещала впереди только хорошее.
Две восхитительные недели в Гленорг-Холле закончились. Общество ждало от молодых супругов, что они вернутся к светской жизни, и Лондон, наконец, увидит новую герцогиню. Лиза и Даша уезжали вместе с молодоженами. Лизе было жаль покидать прекрасное поместье, где она встретила свою первую любовь, а то, что она влюблена в Печерского, ясно понимала не только она сама, но и Долли, которая несколько раз вскользь заводила разговор о молодом графе. Лиза старалась не сказать ничего лишнего, насколько это было в ее силах, но зато, наконец, узнала, что предмет ее обожания зовут Михаилом.
Лондон встретил вернувшуюся компанию мелким осенним дождем. И хотя октябрь только наступил, уже задувал холодный ветер, и даже не верилось, что еще неделю назад где-то светило солнце и можно было купаться в теплой воде озера. Хотя деревья были еще зелеными, а в садах на Аппер-Брук-стрит цвели розы, осень уже вступила в свои права, отменяя прогулки и заставляя хозяев подбрасывать уголь в черные жерла каминов.
Лиза с Дашей Морозовой вернулись в дом Черкасских, а Долли поселилась с мужем во дворце Гленоргов. Но теперь калитку в садовой стене не закрывали, и обе усадьбы объединились. Это устраивало обе семьи, давая одновременно и необходимое уединение, и не ограничивая общение. Князь Алексей и Катя уехали на конгресс в Вену вместе с императором Александром, оставив сына на попечение тетушки Апраксиной. Луиза де Гримон с Генриеттой должны были через месяц присоединиться к Черкасским в Вене, а оттуда выехать в Париж. Поэтому Лиза и Даша оставались вместе с тетушкой в доме Черкасских на неопределенный срок. Но княжну это устраивало, ведь она была рядом с любимой сестрой.
Долли начала выезжать и пользовалась грандиозным успехом. Герцог с гордостью везде появлялся со своей красавицей-женой, не замечая, что молодая герцогиня, привыкшая к вольной сельской жизни среди бескрайних полей России, тяготится светскими обязанностями, а та не решалась сказать о своих проблемах мужу. Лиза и Генриетта, недавно получившая от нового короля Франции подтверждение права ношения ею наследственного титула герцогини де Гримон, в силу возраста еще не выезжали, но уже могли появляться в театре. И когда герцог, ужинавший вместе с женой в доме Черкасских, пригласил девушек в Ковент-Гарден на премьеру оперы нового итальянского композитора Россини «Танкред», обрадовались не только приглашенные, но и Долли, чувствующая себя в высшем свете Лондона одинокой. Луиза сшила дебютанткам новые белые платья из легкого газа на атласных чехлах, с вышитой по подолу каймой из розовых бутонов. На платье Лизы бутоны были нежно-желтыми, а на платье Генриетты — розовыми. И обе девушки выглядели в своих нарядах совершенно очаровательными.
