Стефани Лоуренс - Клятва повесы
— Вполне возможно… и в «самом деле, а почему бы нет?
— Как бы то ни было, — вмешался Уиттиком, — я все равно не понимаю, кто мог быть этим вором. — По его тону было ясно, что он продолжает подозревать Джерарда. Вейн вопросительно посмотрел на юношу. Тот, приободрившись, продолжил:
— А я не понимаю, зачем кому-то из нас могли понадобиться все те исчезнувшие безделушки.
Генерал важно фыркнул:
— Возможно, затем, что они безделушки! Мелочь, которой можно ублажить ветреную горничную, а? — Его сверлящий взгляд вновь остановился на Джерарде,
Щеки юноши стали пунцовыми.
— Невиновен! Клянусь честью! — Эти слова донеслись от двери.
Все повернулись и увидели в дверном проеме Эдмонда. Он просительно воздел руки, как бы моля суд о справедливости. В следующую секунду он опустил руки и, усмехнувшись, поклонился, а затем поспешил к серванту.
— Мне жаль разочаровывать вас, но должен разрушить ваши фантазии. Ни одна из здешних горничных не приняла бы подобные знаки внимания. Вся челядь предупреждена о кражах. Что касается ближайших деревень, — драматично помолчав, он страдальчески округлил глаза, — то поверьте мне, во всей округе не сыскать девицы, совпадающей с вашим описанием!
Вейн поднес к губам чашку, чтобы скрыть улыбку, и встретился со смеющимся взглядом Джерарда.
Какой-то шорох у двери привлек всеобщее внимание. В комнату вошла Пейшенс. Вставая, мужчины громко задвигали стульями. Она жестом разрешила им сесть. Замерев в нескольких шагах от порога, девушка оглядела столовую и остановила свой взгляд на Джерарде, отметив его веселую улыбку.
Вейн заметил, что она часто дышит, а щеки ее заливает нежный румянец. Видимо, она очень спешила.
Пейшенс приветствовала всех сдержанным поклоном и пошла к серванту.
Вейн сразу же переменил тему разговора.
— Нортент-Хант ближе всего, — ответил на его вопрос Генри.
Пейшенс, пока наполняла свою тарелку у серванта, старалась дышать глубоко, чтобы восстановить дыхание. Она хотела проснуться пораньше и прийти в столовую вовремя, чтобы защитить Джерарда, но проспала. Видимо, организм, истощенный тревогой и беспокойными снами, нуждался в отдыхе. Другие дамы в таких случаях завтракали в своих комнатах — она же никогда этого не делала. Сосредоточившись на разговоре, Пейшенс услышала рокочущий бас Вейна и, почувствовав, как по спине пробежали мурашки, сердито нахмурилась.
Она слишком хорошо знала мужчин — обитателей дома: вероятность того, что они не обсуждали ночное происшествие и не обвиняли в этом Джерарда, просто исключалась. Однако брат выглядел абсолютно спокойным, что значило только одно: по какой-то причине Вейн Кинстер вместо нее встал на защиту Джерарда и разрушил все беспочвенные подозрения в его адрес.
Тревога Пейшенс усилилась, когда ее ушей достиг полный юношеского энтузиазма голос брата, описывавшего ближайшую аллею для верховой езды. Схватив свою тарелку, она направилась к столу, собираясь сесть рядом с ним. Мастерс отодвинул для нее стул.
— Я только что рассказывал Вейну, — обратился к ней Джерард, — что Минни сохранила лучших гунтеров[5] сэра Хамфри. И что верховые прогулки здесь вполне реальны.
Пейшенс впервые видела, чтобы у брата так горели глаза. Улыбнувшись, он снова устремил свой взгляд на Вейна. Пейшенс с упавшим сердцем тоже посмотрела на другой конец стола. Вейн, одетый в серую куртку для верховой езды, сидел, удобно откинувшись на спинку стула. Одну руку он положил на стол, длинными пальцами сжимая ручку кофейной чашки.
При свете дня черты его лица казались такими же четкими, какими она их помнила, в нем чувствовалась та же сила. Полуприкрыв глаза, он с ленивым интересом слушал, как Джерард расхваливает местные угодья, убеждая в их полной пригодности для верховой езды.
Справа от Пейшенс возмущенно хмыкнул Генерал и отодвинул свой стул. Уиттиком тоже встал. Один за другим они покинули комнату. Пейшенс занялась завтраком и попыталась придумать новую тему, чтобы перехватить инициативу в беседе.
Вейн не мог не заметить, что она хмурится. Сидевший в нем чертенок проснулся, потянулся и принялся строить новые козни. Она, не сомневался Вейн, будет всячески избегать его. Он сосредоточил свое внимание на Джерарде. И улыбнулся лениво в ожидании того момента, когда Пейшенс откусит кусочек от тоста. И дождался.
— Между прочим, — проговорил он, — я планировал посвятить утро прогулке верхом. Кто со мной?
Бурная реакция Джерарда была мгновенной. Реакция же Пейшенс была менее бурной, но такой же быстрой. Вейн усмехнулся при виде ее изумленного лица и набитого рта.
Она посмотрела в окно. Погода была замечательной, слабый ветерок уже осушил лужи. Проглотив кусочек тоста, Пейшенс перевела взгляд на Вейна.
— Мне казалось, вы собирались уехать…
Вейн улыбнулся медленной, чарующей дьявольской улыбкой.
— А я решил остаться на несколько дней.
«Проклятие!» — подумала она и взглянула на Эдмонда.
— Это не для меня. Муза зовет, и я обязан исполнять ее приказы.
Пейшенс опять мысленно чертыхнулась и с надеждой посмотрела на Генри. Тот немного подумал и скривился:
— Отличная идея, но я должен сначала проведать маму. Я догоню вас, если смогу.
Вейн с улыбкой кивнул Джерарду:
— Похоже, едем только мы двое.
— Нет! — Пейшенс закашлялась, чтобы скрыть неожиданность своего заявления, сделала глоток чаю и подняла глаза. — Если вы немного подождете, я быстро переоденусь и тоже поеду.
Она встретилась взглядом с Вейном и увидела в его глазах неприятный блеск. Однако он лишь изящно склонил голову, дав понять, что принимает ее общество. Ей только этого и надо было. Она поставила на стол чашку и встала:
— Встретимся у конюшни.
Поднявшись с естественной для него грацией, Вейн смотрел ей вслед, пока она не вышла из комнаты. Потом сел, вытянул ноги и поднес ко рту чашку, чтобы Джерард не заметил его усмешки. Ведь юноша, в конце концов, не слепой.
— Десять минут, как по-вашему? — обратился он к нему.
— О, не меньше! — Улыбнувшись, Джерард потянулся за кофейником.
Глава 4
Пока Пейшенс добиралась до конюшни, внутри у нее все клокотало от возмущения. Вейн Кинстер не должен быть наставником Джерарда, но Джерард — и она видела это собственными глазами — уже восхищался им, и его восхищение могло легко перерасти в обожание. В преклонение перед своим героем. В слепое подражание.
Все это складывается в достаточно ясную картину.
Придерживая на локте шлейф бархатной амазонки цвета лаванды и стуча каблучками по булыжной мостовой, Пейшенс пересекла двор. То, что она увидела, убедило ее в правильном понимании ситуации.
