Джоржетт Хейер - Великолепная Софи
– О! Разумеется, она отнесется с пониманием, учитывая обстоятельства! – поспешно заверила ее Сесилия. – Просто это выглядит очень странно, знаешь ли!
Упрямые огоньки, вспыхнувшие в ясных глазах кузины, говорили о том, что ей не понравилась критика ее поведения, но поскольку они уже подходили к двери гостиной, то она сочла за лучшее промолчать и позволила проводить себя в комнату.
Вокруг камина сидели леди Омберсли, два ее старших сына и мисс Рекстон. Все они обернулись на звук открываемой двери, и двое джентльменов встали; Хьюберт посмотрел на Софи с нескрываемым восхищением, а Чарльз окинул гостью весьма критическим взором.
– Входи же, дорогая Софи! – доброжелательно приветствовала племянницу леди Омберсли. – Видишь, я уже надела вместо шали твою прекрасную мантилью! Какое изумительное кружево! Оно привело мисс Рекстон в восхищение. Позволь представить тебе мисс Стэнтон-Лейси, моя дорогая Евгения. Сесилия уже должна была сообщить тебе, Софи, что вскоре, к нашей общей радости, мисс Рекстон станет членом нашей семьи.
– Да, разумеется! – с улыбкой ответила Софи и протянула руку. – Желаю вам счастья, мисс Рекстон, как и моему кузену. – Коротко пожав вялую ладонь мисс Рекстон, она повернулась к Чарльзу и протянула ему руку. – Здравствуйте!
Он ответил ей рукопожатием и обнаружил, что она разглядывает его не менее критически, чем он ее. Это одновременно и удивило, и позабавило его, отчего он улыбнулся.
– Как поживаете? Не стану уверять, будто прекрасно вас помню, кузина, поскольку уверен: у нас обоих сохранились друг о друге весьма смутные воспоминания!
Она рассмеялась:
– Истинная правда! Даже тетя Элизабет не узнала меня! Кузен – Хьюберт, верно? – расскажите мне, будьте любезны, о Саламанке и Джоне Поттоне! Оба устроены благополучно?
Она шагнула в сторону, чтобы поговорить с Хьюбертом, и леди Омберсли, с тревогой наблюдавшая за старшим сыном, с облегчением отметила, что он смотрит на Софи вполне дружелюбно и даже одобрительно. На его губах играла легкая улыбка, и он продолжал наблюдать за Софи до тех пор, пока его внимание не отвлекла невеста.
Досточтимая Евгения Рекстон была стройной молодой женщиной, чуть выше среднего роста, которая привыкла к тому, что ее называют высокой и элегантной. У нее были благородные черты лица, и в целом она производила впечатление симпатичной особы, разве что чуточку бесцветной. Одета она была приличествующим случаю образом, хотя и очень скромно: в платье сизого крепа, строгий цвет которого недвусмысленно свидетельствовал о том, что она носит траур. Волосы ее, уложенные в высокую прическу, отличал цвет, средний между каштановым и золотистым. Руки и ноги у нее были узкими, а грудь – довольно худой, хотя и редко выставляемой на обозрение, поскольку ее матушка решительно возражала против корсажей с низким вырезом (как, например, тот, что украшал платье мисс Стэнтон-Лейси). Она была дочерью графа и, хотя старалась не гордиться этим публично, прекрасно сознавала свое высокое происхождение. У нее были изящные манеры, и она искренне стремилась к тому, чтобы в ее обществе люди чувствовали себя легко и непринужденно. Евгения вознамерилась проявить особенную снисходительность по отношению к Софи, но когда встала пожать ей руку, то обнаружила, что смотрит ей в лицо снизу вверх, а в таком положении трудно проявлять снисхождение. На мгновение она даже рассердилась, но тут же взяла себя в руки и со спокойной улыбкой негромко обратилась к Чарльзу:
– Какая высокая эта мисс Стэнтон-Лейси! Рядом с ней я чувствую себя карлицей!
– Даже слишком высокая, – согласился он.
Она не могла не радоваться тому, что кузина явно не привела его в восторг, поскольку, даже рассмотрев, что Софи далеко не столь красива, как она сама, у мисс Рекстон сложилось стойкое убеждение, что она столкнулась с яркой и удивительной молодой женщиной. Теперь она признала, что ее ввели в заблуждение большие и ясные глаза Софи; а вот остальные ее черты были не столь замечательны. Евгения произнесла:
– Пожалуй, но совсем немного; в остальном же она очень мила.
Софи тем временем подошла к тете и присела рядом с ней, и только тогда Чарльз заметил маленькую, словно игрушечную, левретку, старательно жавшуюся к юбкам своей хозяйки и явно испуганную таким количеством незнакомых людей. Удивленно подняв брови, он сказал:
– Кажется, у нас две гостьи. Как ее зовут, кузина?
Он опустил руку, подзывая к себе собачку, но Софи ответила:
– Тина. Боюсь, она не пойдет к вам, поскольку очень застенчива.
– О, пойдет, да еще как! – отозвался он и щелкнул пальцами.
Софи почувствовала, что ее раздражает холодная самоуверенность Чарльза, но, увидев, что он оказался прав и ее левретка кокетливо предлагает ему свою дружбу, простила его, решив, что он не может быть настолько плохим, как его изобразили.
– Какое славное маленькое создание! – приветливо заметила мисс Рекстон. – Обычно я неодобрительно отношусь к животным в доме – моя мама, дорогая леди Омберсли, не соглашается иметь даже кошку, – но уверена, что ваша собачка станет исключением.
– А нашей маме очень нравятся домашние собаки, – сообщила Сесилия. – У нас всегда живет какая-нибудь, правда, мама?
– Толстые и перекормленные мопсы, – уточнил Чарльз, недовольно глядя на мать. – Должен признаться, что предпочитаю эту элегантную леди.
– О, это еще не самое замечательное животное из домашних любимцев кузины Софи! – провозгласил Хьюберт. – Погоди, Чарльз, скоро ты увидишь, кого еще она привезла с собой из Португалии!
Леди Омберсли беспокойно заерзала, поскольку не успела сообщить старшему сыну о том, что отныне в классной комнате поселилась обезьянка в красном кафтане. Но Чарльз ограничился тем, что сказал:
– Насколько я понимаю, кузина, вы привезли с собой коня. Хьюберт только о нем и говорит. Испанских кровей?
– Да, и выдрессирован мамелюками[21]. Он очень красив.
– Держу пари, кузина, что вы первоклассная наездница! – воскликнул Хьюберт.
– Не знаю. Но мне часто приходилось ездить верхом.
В этот момент отворилась дверь, но не для того, чтобы, как ожидала леди Омберсли, впустить ее дворецкого с докладом, что ужин подан. В комнату вошел ее супруг, сообщив, что должен взглянуть на свою маленькую племянницу перед тем, как отправиться в «Уайтс». Леди Омберсли полагала, что он и так поступил невежливо, решив пропустить домашний ужин в честь мисс Рекстон, а тут еще пришлось терпеть его небрежно-непринужденное поведение, но она постаралась ничем не выдать своего раздражения, ограничившись тем, что заметила:
– Как видишь, любовь моя, она не такая уж и маленькая.
– Боже правый! – воскликнул его светлость, когда Софи поднялась с места, чтобы приветствовать его. Он рассмеялся, обнял ее и сказал: – Так-так-так! А ты почти такая же высокая, как и твой отец, дорогая моя! Дай-ка взглянуть на тебя! И дьявольски похожа на него!
– Мисс Рекстон, лорд Омберсли, – с упреком сказала его жена.
– Э! О да, здравствуйте! – бросил его светлость, одарив мисс Рекстон благосклонным кивком. – Я считаю вас членом семьи, так что предпочитаю обходиться без церемоний. Пойдем, присядем вместе, Софи, и ты расскажешь мне, как поживает твой отец.
Затем он увлек племянницу на софу и завел с ней оживленный разговор, вспоминая всякие забавные случаи тридцатилетней давности, от души смеясь над ними и имея вид человека, начисто позабывшего о том, что собирался ужинать в клубе. Он всегда благосклонно относился к симпатичным молодым женщинам, а если они помимо очарования обладали еще и живостью характера, точно угадывая, как он намерен флиртовать с ними, то милорд получал истинное наслаждение от пребывания в их обществе и отнюдь не спешил с ними расставаться. Дассет, несколько минут назад заглянувший в гостиную, чтобы объявить о том, что ужин подан, моментально оценил обстановку и, обменявшись взглядами с хозяйкой, удалился, чтобы распорядиться насчет еще одного прибора за столом. Когда он вернулся и доложил, что все готово, лорд Омберсли воскликнул:
– Что такое? Наступило время ужина? В таком случае я все-таки останусь дома!
Он предложил руку Софи, самым замечательным образом проигнорировав мисс Рекстон, которая по праву могла первой рассчитывать на его внимание, и, когда они уселись за стол, потребовал, чтобы племянница объяснила ему, какая блажь ударила в голову ее отцу, погнав его в Перу.
– Не в Перу, а в Бразилию, – поправила дядюшку Софи.
– Это почти одно и то же, моя дорогая, – такая же несусветная глушь! Не знаю никого, кто так же много странствовал бы по свету! Этак он в следующий раз отправится в Китай!
– Нет, в Китай отбыл лорд Амхерст, – сказала Софи. – Еще в феврале, если я не ошибаюсь. А в Бразилии потребовалось присутствие сэра Горация, потому что он хорошо разбирается в португальских делах и, как все надеются, сможет убедить регента вернуться обратно в Лиссабон. Видите ли, маршал Бересфорд[22] растерял всю свою прежнюю популярность. Ничего удивительного! Он понятия не имеет, как располагать к себе людей и внушать им доверие. К тому же он начисто лишен такта.
