Элейн Кроуфорд - Речная искусительница (Речная нимфа)
Пирс взял из рук девушки бокал. Когда он поднес его к губам и стал пить вино, он не отрываясь наблюдал за Лак Эллен и старался понять, исправили ли его последние слова то неприятное впечатление, которое на нее произвело упоминание об игроках. Сможет ли выпитый вместе бокал вина сблизить их вновь? Он возлагал большие надежды на этот очень интимный жест.
Глаза Джорджи потеплели и стали похожи на два глубоких золотистых озера с мерцающими огненными искорками, в уголках чувственного рта заиграла легкая улыбка. Пирс решил, что эта улыбка — добрый знак и сказал:
— А вы не знаете, где здесь можно купить хорошую землю?
— О, этого добра в Орегоне хватает, — она наклонилась вперед, чтобы взять свой бокал, открывая при этом взору Пирса нежную ложбинку на груди.
В душе Пирс надеялся, что девушка это сделала нарочно, устроив жестокое испытание для его выдержки.
— Но если вы и правда имеете серьезные намерения, — продолжила Джорджи, отпивая глоток вина и касаясь губами бокала именно там, где его только что коснулись губы Пирса.
Пирсу очень хотелось бы оказаться на месте бокала. Но надо быть терпеливым и выждать еще несколько минут. Девушка тем временем сделала еще глоток, а Пирс никак не мог оторвать взгляд от двух маленьких холмиков, выступавших из обилия кружев и розочек.
— …Вы должны уговорить Дэйви остаться и работать с вами, — продолжила Джорджи, в то время как Пирс с трудом перевел взгляд на ее лицо. — Он, должно быть, мастер своего дела, судя по тому, как выступил сегодня Пегас.
— Да, Дэйви просто клад. Но я не могу просить его отказаться от мечты о свободе из-за моих планов.
— Но, если вы действительно хотите остаться здесь, в Орегоне и разводить лошадей…
— Да, это предложение становится все более соблазнительным. — Пирс перевел взгляд с дерзкого и одновременно нежного и утонченного лица девушки на прохладную мягкую траву. Поляна, на которой они сидели, была окружена густыми зарослями папоротника и болиголова, на которые пятнами падал свет, струившийся сквозь ветви старых елей. Настоящий рай. Прохладный зеленый рай по сравнению со знойными и болотистыми окрестностями Луизианы.
— Да, тут просто замечательно. Лучше и быть не может. И моей матери, я уверен, тут бы понравилось, если только я смогу уговорить ее перебраться сюда.
— Вашей матери?
— Да. Мне совсем не нравится ее образ жизни, с тех пор, как отец…
Почувствовав, что его голос звучит слишком резко, Пирс пожал плечами и слегка улыбнулся, пытаясь как-то смягчить сказанное.
— А я решила, что вы преуспеваете.
— Так оно и есть. Но моя мать — женщина очень упрямая. Она просто не позволяет мне позаботиться о ней. Но если бы мне удалось уговорить ее переехать сюда, все могло бы измениться. Здесь у нее была бы совсем другая жизнь.
— Я очень хорошо вас понимаю. С приездом сюда для моего отца тоже началась новая жизнь, — сказала девушка нараспев. Затем она, встряхнув локонами, склонила голову набок и лукаво улыбнулась. — И, кто знает, может быть, ваша мать и мой отец станут друзьями. Готова поклясться, что ваша мама очень хорошенькая.
— Более, чем просто хорошенькая. В ней есть врожденная элегантность, которая не исчезает с годами. Также, как у вас.
Девушка отвела глаза в сторону и прикусила нижнюю губу. Не мог же комплимент Пирса привести ее в такое смущение. И тем не менее, она была смущена, что заинтриговало Пирса еще сильнее. Он улегся рядом с Джорджи, положив голову на руки. Ему хотелось рассмотреть ее в лучах заходящего солнца, которые оставляли огненные отблески на медно-рыжих волосах девушки.
— Я раньше собирался отправиться в Калифорнию, где началась «золотая лихорадка». Но тут так хорошо, что просто нет сил уехать.
Девушка снова отвела взгляд, но лишь на мгновение.
— Так вы собираетесь остаться здесь и разводить лошадей?
— Ну да. А может и растить своих ребятишек, если мне, конечно, повезет.
— Я …. — она сделала еще один глоток. — Я выросла в большой семье. У меня три брата. Двое по-прежнему работают на Миссисипи. Кэди водит по Колумбии свой пароход «Дрим Эллеп». А мы с папой здесь на «Уилла-метте».
— Я с трудом представляю, как такой экзотический цветок вроде вас заводит паровые двигатели или бросает тяжеленный канат портовому рабочему.
У Джорджи в уголках глаз засветились озорные огоньки.
— Внешность обманчива.
— Ну, конечно. — Пирс посмотрел девушке в глаза, и она отвела взгляд и еще больше выпрямила спину.
Пирс подумал, что пока, может быть, лучше немного отступить и расспросить Лак Эллен о ее семье.
— А где ваша мать? Наверное, она здесь и отмечает праздник с вашим отцом?
Лак Эллен отвернулась.
— Нет, она умерла три года назад, еще до нашего приезда в Орегон.
Пирс сел. Бедное дитя! Он не мог себе представить, что может потерять свою мать, единственного во всем мире человека, кто его любил, несмотря ни на что.
— Мне жаль. Примите мои самые искренние соболезнования.
Девушка положила ему руку на плечо.
— Уверена, вы испытывали то же самое, когда потеряли отца.
Пирс минуту хранил молчание, пока до него не дошел смысл сказанного.
— Мы никогда не были близки.
— Ну тогда, простите. Может быть, ваша потеря даже больше моей. Мы с отцом славно проводили время вместе. Я хочу, чтобы вы с ним познакомились…. но еще не время.
Взгляд девушки потеплел, он стал манящим и зачаровывающим. Пирс почувствовал, что готов, очертя голову, броситься и утонуть в этих удивительных глазах… под мелодию вальса, вдруг зазвучавшего где-то рядом.
Лак удивленно подняла брови.
— Музыка. Должно быть, начались танцы.
— Моя госпожа хочет танцевать?
— Было бы здорово.
Пирс мог бы придумать гораздо более интересное занятие, но пока ему хватит и танца. Ему так не хотелось отпускать девушку! Он боролся с непреодолимым желанием обнять Лак Эллен, крепко прижать к себе и не отпускать до тех пор, пока не будет утолен его голод. Но вместо этого Пирс отпустил ее руку и собрал остатки трапезы.
В угасающем свете сумерек они подошли к опушке леса и увидели через дорогу толпу веселящихся людей. Они собрались на поляне, среди редких деревьев, с которых свисали фонарики. На возвышении расположилось несколько музыкантов, самозабвенно наигрывавших вирджинский рил, а в это время какой-то тощий паренек старательно выводил слова песни. (Рил — быстрый шотландский танец, популярный в прошлом веке в США).
Быстрый танец закончился, и музыка заиграла вальс.
Пирса совсем не привлекала мысль о том, чтобы с кем-то поделиться сокровищем, которое он держал в своих руках. Он остановился, с сожалением покидая лес, где им было так хорошо в уединении.
Повернувшись к Лак, он поставил на землю корзину и поклонился:
— Леди не откажет мне в танце?
Девушка осмотрелась в минутном замешательстве, а затем приподняла край платья и подошла к Пирсу. В ее глазах отражались отблески фонариков.
— Ну, конечно, леди не откажет.
В надвигающихся сумерках они вальсировали между редких деревьев на мягком ковре из травы. Пышные юбки девушки развевались в танце. Пирс чувствовал сладкий аромат розы, исходивший от прекрасного юного тела. Он не удержался и сильнее прижал ее к себе. Пирс не мог оторвать глаз от маленькой чаровницы, прекрасного видения, возникшего ниоткуда. Пирс так надеялся, что видение не исчезнет, и девушка существует на самом деле, что она и правда дочь капитана парохода, а не прекрасная мечта, которую он сам выдумал. Пирс боялся, что утром он проснется в Луизиане и опять столкнется со всем тем, что он навсегда хотел оставить в прошлом. А что еще хуже, капитан Пэкинг мог его узнать? И что тогда будет?
Проклятие! Хватит вспоминать прошлое и отравлять прекрасный момент, когда девушка была совсем рядом, в его новой жизни.
Вальс кончился слишком быстро. Музыканты заиграли «Индюка в соломе». У Пирса не было сил отпустить девушку. Вместо этого он закружил Лак Эллен в вихре вальса, который он изобрел сам, подстраиваясь под быстрый ритм музыки.
Девушка смеялась, весело подпрыгивая и подпевая музыкантам.
Он любил ее за это веселье. Любил каждый волосок у нее на голове, каждый изгиб выразительного прекрасного лица и все то, что она ему говорила. И снова Пирс представил, как он будет вместе с ней до конца жизни, придумывая каждый день что-нибудь необычное и новое, только бы услышать ее смех.
Когда танец закончился, Лак Эллен сказала, едва переводя дыхание:
— Это… было… было просто здорово! Ее грудь так соблазнительно вздымалась над кружевным лифом платья. Делая вид, что не замечает, какое действие это оказывает на Пирса, девушка протянула руку к растрепавшейся прическе, стараясь справиться с выпавшей шпилькой.
— А почему вы не распустите волосы? — его голос звучал отрывисто. — Еще несколько таких танцев, и они распустятся сами по себе.
