Джулиана Берлингуэр - Серебряная рука

Анна рассеянно слушает старуху. Ее снова неотвязно терзает вопрос: придет ли он за ней? Приехал ли он вообще на остров?

— Ваше превосходительство, — бормочет раскрасневшаяся и запыхавшаяся жена стражника, — прибыл император!

Невероятно, но факт. Новость настолько ошеломляющая, что жена губернатора находит силы закрыть рот и даже встать на ноги.

Спустя мгновение полукруглая зала заполняется людьми: губернатор, высшая знать, чиновники — словом, все приглашенные на рыбную ловлю по случаю крестин. И все они не знают, радоваться им или страшиться того, что может произойти. В этих краях никогда не видели императора и даже представить себе не могли, что такое когда-нибудь случится. Предположения, догадки, ожидание…

Прибыли первые вестовые из Капо ди Сопра и с северных сторожевых постов.

Император с частью своего флота был застигнут бурей, когда направлялся в Испанию, а точнее, на Майорку, на заседание Совета морских и сухопутных сил после неудачной беседы в Лукке с Папой Римским, от которого он тщетно пытался получить поддержку в войне с алжирскими пиратами.

Корабли императора были так потрепаны бурей, что нуждались в ремонте, прежде чем продолжить свой путь.

— Готов биться об заклад, что это Андреа Дориа убедил императора ремонтировать суда в Алгеро, — раздраженно говорит какой-то местный дворянин, ненавидящий Дориа за то, что он сжег его имения, когда был еще на стороне французов. — И хочет латать свои галеры за наш счет!

— Возможно, это предложение действительно исходило от Андреа Дориа, — поспешно отвечает губернатор, — ведь он знает, что здесь лучшее убежище на всем побережье. А может быть, он пожелал показать императору город, основанный своими предками.

Губернатор пытается смягчить застарелые обиды, которые сделают еще более трудной и без того почти непосильную задачу оказания достойного приема императору.

— Что? Андреа Дориа тоже претендует на наши края? Тогда мы пропали! — говорит мать губернатора, неправильно истолковавшая его слова. — Однако, что бы ни случилось, мы должны устроить эти крестины! Малютке уже четыре месяца, и если она вдруг умрет, то не попадет в рай.

Но и в следующие дни находятся более неотложные дела, чем обеспечение малышке места в раю. Каждый заботится о своем месте на земле. Приезд императора может изменить судьбы многих.

Забыв о рыбной ловле, губернатор спешит в Алгеро, куда из Капо ди Сотто должен прибыть вице-король, чтобы взять на себя ответственность за эту встречу. Но пока его нет. Он до такой степени польщен и ошеломлен приездом Карла Габсбургского в Сардинию, что замешкался в пути. Поэтому ответственность за прием придется целиком нести бедному местному губернатору.

Горожане, припрятав свои скудные запасы, выходят на улицу, задают вопросы и не могут понять, опасаться ли им худшего или надеяться на лучшее. Впрочем, так же думают местная знать и администрация.

— Конечно, мы увидим императора, — говорит купец, закрывая свою лавку, — но нас заставят делать подарки!

Он понимает, что будут и денежные поборы, и, конечно, хочет их избежать.

Во дворце губернатора продолжается заседание местной администрации с представителями различных сословий, на котором выдвигаются требования о получении новых должностей и звучат протесты против непосильных поборов. Больше всех протестует духовенство. Представители церкви говорят, что земельная аристократия переложит бремя своих налогов на вассалов, включая и самое бедное служилое дворянство, которое заплатит, как всегда, ни о чем не спрашивая. Но капитулам, настоятелям, приходам и монастырям не на кого свалить бремя своих налогов. Следовательно, им придется платить огромные суммы из собственной казны и так уже слишком оскудевшей за годы неурожаев, хотя церковь суверенна и независима от империи. В этой связи всех беспокоит вопрос о том, сколько человек приедет вместе с императором в его свите. Даже сюда дошли слухи о том, что случилось в Австрии и Венгрии, когда император пришел на помощь своему брату Фердинанду, осажденному турками. Ландкскнехты императора вели себя так, что Фердинанд поторопился заключить перемирие с неверными, причинившими ему значительно меньше вреда.

— Если бы мы знали о приезде императора раньше, — говорит, обращаясь к Анне, мать губернатора, у которой теперь появился новый повод для переживаний и жалоб, — то вместе с вами организовали бы достойный прием. Вы могли бы дать нам нужный совет, ведь вы живете в большом столичном городе и к тому же состоите в родстве с императором.

Анна, возблагодарив небо, что ей не придется выполнять такого рода обязанности, успокаивает свою гостеприимную хозяйку: императору понравятся самые простые, обычные вещи, так как будут внове для него.

— Слава Богу, проблема решилась сама собой! Императорский флот не может войти в бухту, которая, на наше счастье, оказалась слишком тесной и мелководной для него, — сообщает губернатор во время ужина своим домашним. Обычно он не говорит дома о делах, но на этот раз, в связи с чрезвычайной ситуацией, позволяет себе отступить от собственных правил. — Решено встать на рейд как раз там, где мы собирались ловить рыбу.

И усевшись за стол, принимается за еду с отменным аппетитом, так как и вторая серьезная проблема тоже, кажется, разрешилась. Корабли обеспечены провизией и всем необходимым, поэтому ни в чем не нуждаются, кроме ремонта, и их содержание не потребует от Алгеро больших жертв.

— Дары! Конечно, мы поднесем свои дары с радостью и от всего сердца, — вдруг спохватившись, говорит губернатор, опасаясь, что Анна де Браес неправильно его поняла и глядя на нее умоляющими глазами. — Сейчас для нас наступили не лучшие времена, но мы сделаем все, чтобы оправдать оказанную нам честь.

«Ну и вид у императорского флота!» — говорит Осман Якуб, ковыляя между зубцами крепостной стены маленького полуразрушенного замка, который служит им убежищем на острове Азинара.

Осман ищет лучшую точку, чтобы как следует рассмотреть потрепанный бурей флот Карла, входящий в бухту. Паруса порваны, и некоторые суда продвигаются с большим трудом.

«Наверно, это судьба. Не случайно эти корабли, краса, гордость и гроза морей, всегда являются передо мной в самом жалком виде».

— Ты не находишь их сильно потрепанными? — спрашивает Якуб у Хасана, встретив его на верхней террасе с бассейном для дождевой воды. — Ты, наверно, давным-давно здесь и даже не предупредил меня об этом зрелище. Или ты все еще сердишься за то, что я спрятался на корме?

— Я вовсе на тебя не сержусь, но ты рискуешь собственной шкурой.