Симона Вилар - Светорада Медовая
Хазары во время скачки не сходили с седел, даже когда нужно было помочиться, поэтому ей пришлось туго. Светорада отошла подальше, смущаясь их взглядов, внимания Габо. Да и потом стояла в стороне, переплетая косу. Она слышала, о чем переговариваются хазары на стоянке: дескать, хорошо, что они не выполнили волю Овадии, что новый бек Аарон, даже если отомстит старшему царевичу за убийство бека Вениамина, вряд ли захочет карать всех хазар. Главное сейчас – уехать подальше. И еще Светорада заметила, что об Овадии они говорят как о смертнике, и подумала, что ее, вдову царевича, по обычаю может получить его наследник. Габо. Светораду передернуло от подобной перспективы.
Однако в эту ночь Габо ее не тронул. Хазары стреножили коней и, выставив охрану, сразу повалились спать. Светорада тоже свернулась калачиком и тут же заснула. Ей казалось, что проспала она всего лишь миг, когда ее растормошили. Светало. Рядом стоял Габо.
– Вставай!
Он дал ей кусок вяленого мяса, твердую лепешку, протянул флягу с водой.
Потом они опять скакали без остановок. Передвигались то галопом, то переходили на рысь, давая лошадям отдохнуть. На зубах скрипел песок, белая рубаха Светорады совсем порыжела от пыли, по спине струйками стекал пот. Тело болело от непривычно долгой скачки, но пожаловаться она не осмеливалась. И когда под вечер изнурительно жаркого и тяжелого дня впереди вдруг появились деревья, когда повеяло прохладой и стало ясно, что они подъезжают Дону, княжна едва не заплакала от облегчения.
Пока хазары поили лошадей, она смогла немного освежиться в реке, отойдя в сторону. Вернувшись, Светорада увидела, что люди Габо уже разожгли костер, а двое из них рыбачили. Габо стоял подле своего скакуна, зачем-то заплетал и расплетал в многочисленные косички его густую гриву. Коней хазары любили больше людей, поэтому ничего удивительного в его возне с животным не было. Однако даже в полумраке было видно, что Габо нервничает. И когда он повернулся к Светораде, когда стал тереть повязку на пустой глазнице, она не на шутку разволновалась. Внимание Габо к ней казалось уж слишком назойливым. И то, как он разглядывал ее, когда она приближалась к костру в легкой светлой рубашке, прилипшей к влажному после купания телу, вызвало в княжне нечто похожее на панику.
И все же, когда Габо подошел к ней, она посмотрела на него почти с вызовом. Габо, как ни странно, смутился, стал мять кожаный пояс, теребил пряжку.
– Я хорошо обращаюсь со своими женщинами, Медовая. Ты дружна с Белавой, могла бы от нее узнать…
Светорада ответила сухо и отчужденно:
– Не в этом дело, Габо. А тебе сейчас лучше пойти помыться. Да и устала я. С ног валюсь.
Однако с ног валиться неожиданно начал Габо. Княжна только успела услышать короткий быстрый звук: ф-фыр-р! ф-фыр-р! Такой знакомый звук летящей оперенной стрелы. И когда хазарский царевич осел у ее ног, когда ткнулся лицом в прибрежный песок, она быстро отскочила от костра и, распластавшись на земле, приникла к траве.
Вскрики, испуганные возгласы, стоны… И брань:
– Ядри их мать, Перун Громовержец! Эх-ма! Давай, давай! Песий помет им в глотку! Рази!
Русские слова, славянская речь, грубая ругань!
Они появились из зарослей в поблескивающих доспехах, в островерхих клепаных шлемах, скорые, страшные, разящие. И мига не прошло, как часть хазар была убита, кого-то успели схватить, кто-то метнулся сдерживать заволновавшихся хазарский коней. На Светораду наскочили, рывком подняли, выкрутили руки так, что она не сдержала невольного возгласа. А потом завизжала, отбиваясь.
– Самих вас ядри, сучьи дети! Руки прочь!
– Батюшки, да она по-нашему лается!
Ее отпустили, обступили со всех сторон. Княжна видела их лица под шлемами – бородатые, светлоглазые, незнакомые. Потом кто-то ахнул:
– Да я ее, кажись, видел уже!
А потом… Как сквозь сон, Светорада увидела метнувшегося к ней рослого руса, который орал, тряс ее, почти подбросил.
– Рада! Рада моя милая! Сестричка! Вот это встреча, клянусь всеми богами небесными!
И видя, как она бьется в его руках, пытаясь высвободиться, этот высокий воин сорвал с себя варяжский округлый шлем с наглазьем, тряхнул головой, откидывая назад мокрую светлую прядь на бритой голове. Светорада увидела его загоревшее до темной бронзы лицо с белыми вислыми усами, родные голубые глаза под белесыми бровями. И закричала, кидаясь к нему на грудь:
– Ингельд! Братец родимый! Ингельд!
ГЛАВА 17
– О, а вот и наши едут. Ну что, сокол ты наш неугомонный, Ингельд Эгилевич, насколько удачной вышла твоя вылазка?
Светорада сразу узнала голос своего бывшего жениха Игоря. Она сидела на крупе коня Ингельда, прижимаясь к широкой спине брата, словно все еще не верила, что это он. Только голос Игоря вывел ее из блаженной расслабленности. Оглядевшись, она увидела лагерь русов, множество костров, отдыхавших людей, заметила и стоявшие вокруг стана возы, отдаленные тени пасущихся коней, ощутила запахи стряпни… кулеша. О мать Макошь, как же давно она не вдыхала запах походной степной каши!
– Да уж не зря я не задремал у костра, поверь, Игорь, – басисто смеялся ее старший брат, рвал от избытка сил удилами рот своего могучего коня, отчего тот так и кружил на месте, взбрыкивая передними ногами. Светорада только крепче вцепилась в сильные плечи брата, прислушалась. Ингельд продолжал басить сквозь распиравший его смех: – Спрашиваешь, какова вылазка? Да лучшая в моей жизни! Смотри, два десятка коней привели, десяток пленников, доспехи, вон одежда, сапоги, даже котелок для варки мяса нам достался.
– А-аа… – протянул Игорь. – Беру само небо в свидетели, вот так улов! Котелок… Хм… Можешь ликовать, дружище.
В его голосе явно слышалась насмешка, которую простодушный Ингельд и не заметил. А если заметил, не придал значения.
– А это ты видел, сын Рюрика?!
И соскочив со своего длинногривого солового коня, Ингельд указал на сидевшую на крупе лошади Светораду.
Гомон вокруг стал стихать. Люди сходились к большому костру. Князь даже привстал, замер с открытым ртом, будто собирался что-то сказать, но передумал. Светорада спокойно наблюдала за своим бывшим женихом. Полураздет, литое крепкое тело, темная от волос выпуклая грудь, широкие, как у хазарина, штаны, стянутые у голени ремнями типично русских калиг.[146] В завязанных в хвост волосах ото лба видна светлая прядь ранней седины. Синие глаза под крутым изгибом черных бровей смотрят с нескрываемым изумлением.
Светорада узнала его в единый миг. И он ее тоже. Смотрел на смоленскую княжну с ее светло-золотистой растрепанной косой, точеными чертами, яркими пунцовыми губами. Все та же горделивая посадка головы и большие глаза, золотисто-карие, блестящие от всполохов костра. А одета как степнячка – в шароварах, у темной брови, проколотой колечком, поблескивает звездочка.
