Жорж Санд - Даниелла
Прогулка моя продолжалась часа два; не слишком удаляясь от своего убежища и не встретив никакого живого существа, я успел набросать несколько беглых рисунков с этих прелестных уголков; потом пошел назад той же дорогой, чтобы дождаться Даниеллы у тройного утеса.
Надеясь на совершенную пустынность этих мест, я без больших предосторожностей подошел к редеющей опушке леса и вдруг услышал топот лошадей по песку. Я забился в кусты, чтобы увидеть проезжих всадников, быть может, врагов моих. Каково же было мое изумление, когда я узнал Отелло, гордо и бойко несущего таинственную синьору! Вслед за ней, на почтительном расстоянии, ехал грум князя, точно будто на прогулке в Булонском лесу.
Я припал к земле, потому что мне показалось, будто она настойчиво смотрит в Мою сторону. Она проскакала мимо, и, проехав еще шагов двадцать, вдруг быстро и легко спрыгнула с лошади, почти не останавливая ее, бросила повод своему жокею и, ловко придерживая юбку своей амазонки, побежала ко мне. В надежде, что она направится в другую сторону, я продолжал неподвижно сидеть за кустом; но она подошла ближе и вполголоса произнесла: «Вальрег!» Я был очень удивлен этой встрече в лесу, тогда как предполагал Медору в море и, воображая, что какое-нибудь несчастье случилось с ее спутниками, сделал ей знак, чтобы она не останавливалась и не заговаривала, а следовала бы за мной в горы.
Когда мы достаточно скрылись за камнями, она сказала:
— Не бойтесь ничего! — И, сев на траву, она сбросила с головы шляпу, как бы желая отдохнуть, — Я вижу, что вы плохо прячетесь, — прибавила она, — я гораздо осторожнее вас, потому что вы показываетесь на дороге, а я велела жокею спрятаться с лошадьми подальше, чтобы не возбудить внимания прохожих. Надеюсь, что нам можно поговорить хоть пять минут. Скажите, пожалуйста, зачем вы здесь? Стало быть, вы не успели возвратиться в Мондрагоне?
— Нет-с, я возвращусь туда только на следующую ночь.
— Вы здесь одни?
— Да, покамест.
— Кого же вы ждете? Верно Даниеллу? Я сейчас встретила ее в Грота-Феррата, у монастырских ворот, на похоронах. Я ужасно перепугалась, вообразила себе, что с вами что-нибудь случилось, и что она уж провожает вас на кладбище. Я чуть не остановилась, чтобы заговорить с этой девушкой! Но она не видала меня, ей было не до того. Я не хотела слишком близко подъезжать, чтобы не обратить на себя общего внимания; я надеялась, что узнаю что-нибудь от прохожих, но до сих пор не встретила ни души; однако, осматриваясь попристальнее кругом, в надежде отыскать крестьянина, который мог бы сказать мне имя умершего, я увидела вас. Ах, Вальрег, как я рада, что вижу вас в живых!
Последние слова сказаны были отрывисто, с тем нервным выражением лица и голоса, которое я заметил у нее в Тиволи; я с почтительнейшей холодностью поблагодарил ее за участие.
— Если б это случилось, я была бы неутешна, — продолжала она серьезным тоном. — Не Фелипоне ли убили?
— Нет, благодаря Богу, убитый вам незнаком и неинтересен.
— Извините, может быть, и не так! Даниелла, верно, не стала бы служить панихиду по чужому человеку?
— Не станем много толковать, мне некогда. Сегодня ночью Мазолино Белли напал на нас, и Фелипоне убил его, Я убил Кампани.
— На этот раз совсем?
— Совсем. Если бы вы смотрели внимательнее, то увидели бы, что не одного Мазолино принесли на кладбище.
— Вы сами убили этого разбойника? Дайте мне руку, Вальрег; мне приятно пожать руку человека, который убил своего врага. В наше время так редки примеры энергичного мщения!
— Этот человек столько же был моим врагом, как волк или змея, которые бы на меня бросились, — сказал я, холодно дотронувшись до протянутой мне руки и вглядываясь в странное выражение какой-то восторженной свирепости, налетевшее на это красивое лицо. — Я очень смирный человек и незлобнейший из смертных.
— Вальрег, — продолжала она с живостью, — вы не знаете себе цены! Ваше скромное равнодушие делает вас истинным героем.
— Меня?
— Не смейтесь, я говорю не шутя: решившись для меня на такие подвиги и испытав столько приключений, вы навсегда заслужили мою благодарность и уважение.
Выводить ее из заблуждения было очень нелюбезно и даже неосторожно; однако она говорила с таким увлечением, что я поспешил оправдаться, объяснив ей, что действовал из благодарности к ее спутникам, а не к ней, потому что я и не подозревал об ее присутствии в подземелье.
— Не может быть, — сказала она смеясь, — вы узнали меня!
— Честное слово, я даже не взглянул на вас.
— Напрасно вы так стараетесь отвергать выражение моей чистой и спокойной признательности, — продолжала она, вставая с волнением, которое противоречило смыслу ее слов. — Видя, что вы добровольно вступаете в число моих телохранителей, я имела право приписать вашу преданность чувству рыцарской дружбы. Мне казалось, что я заслужила эту дружбу, смело предложив вам любовь мою и сохранив к вам искреннюю привязанность и уважение, после того как вы отказались от чувства более пылкого.
— Если эхо так, то действительно благодарность должна быть, но с моей стороны, только я еще ничем не доказал вам ее. Вот все, что я хотел сказать. Теперь позвольте спросить, где ваши друзья и спутники? Каким образом вы расстались с ними и очутились в этой глуши?
— Здесь совсем не такая глушь, как вы думаете. Неподалеку от этого утеса и очень близко к тому селению есть маленькие дачи, на которых я в прошлом году жила с теткой; я намерена нанять одну из них на несколько дней, пока придумаю, что мне делать.
— Но князь…
— Что князь?.. — сказала она засмеявшись. — Князь и доктор, со своими поварами и поваренками, плывут теперь в Ливорно или в Аяччио — Бог их знает куда, должно быть, куда ветер подует, а мне до них решительно нет дела. Что мне князь? Разве я люблю его? Разве я принадлежу ему? Какие права имеет он на меня? Я свободна: захотела выйти замуж, и почтила его своим выбором; раздумала, так что ж?
— Конечно, я не смею рассуждать об этом; я только спросил вас, где и в каком положении находятся эти любезные люди.
— В совершенной безопасности, потому что вчера поутру они отплыли. Вы хотите знать наши приключения? О, они совсем не так замечательны, как ваши. Мы ехали в карете через какие-то ужасно некрасивые, плоские места; я бы очень была рада заснуть на это время, если бы князь не помешал мне, потому что сам вздумал заснуть; и вообразите, mon cher, как кстати пришлось мне сделать преполезное открытие: князь изволит так храпеть, что заглушает шум колес, катящихся во весь опор! А я чувствую особенное отвращение к этому недостатку. Мой любезный дядюшка, лорд Б…, имеет привычку каждый вечер засыпать в гостиной своей супруги и храпеть! Князь же храпит именно так, как он, то есть до того смешно, неприлично, досадно и даже страшно, что, проезжая Лаурентийский лес, мне показалось, что за нами гонятся все буйволы из ближнего болота. Я поклялась себе никогда не быть женой человека, который храпит во сне, и разбудила доктора, чтобы сообщить ему о своем решении, пока друг его продолжал всхрапывать. Доктор употребил все усилия, чтобы возвратить меня на путь, по его мнению, истинный; но когда он тщетно истощил свое красноречие, знаете ли, что он придумал? Ну, попробуйте отгадать!
