Эллен Марш - Гордячка
– Отец! – Она помахала ему рукой.
Минуту спустя Чарльз прижал дочь к груди. Морган молча ждал, не желая мешать.
– Тебе действительно не причинили вреда, радость моя? – озабоченно спрашивал Чарльз. И тут он наконец заметил Моргана, лицо которого выражало такое страдание, что граф не мог поверить своим глазам.
– Со мной все в порядке, папа, – прошептала Сэйбл, сморкаясь в протянутый графом платок.
Обнимая дочь, Чарльз бросил проницательный взгляд на капитана:
– Полагаю, у вас найдется удовлетворительное объяснение всему происходящему. Но мне не хотелось бы обсуждать это сейчас. Сначала я отвезу Сэйбл в Эйбердер. Ей нужен отдых и уход врача.
– Понимаю, – кивнул Морган.
Сэйбл повернула голову, и ее заплаканные глаза встретились с глазами капитана. Девушку поразила тоска, затаившаяся в этих голубых глубинах, словно неукротимый дух гордого капитана сэра Моргана Кэри внезапно испарился. Она хотела что-то сказать, но от волнения казалось, лишилась дара речи.
Не в силах больше смотреть на нее, Морган медленно отошел в сторону.
– Морган, подожди! – неожиданно раздался голос девушки.
Капитан нехотя повернулся, избегая смотреть на нее. Хотя он сам столько раз отвергал ее, сознание того, что теперь он окончательно теряет любимую, казалось невыносимым. Только сейчас он осознал, что пи Пенлис Уэллс, ни собственная жизнь не имеют для него никакого значения без любви Сэйбл.
– Мне нужно вернуться, – тихо проговорил он. – Мне предстоит еще многое сделать.
Сэйбл с вызовом посмотрела на него, и ее красота – уже в который раз – поразила его в самое сердце.
– Я еду с тобой! – заявила она тем высокомерным тоном, который так раздражал его с самой первой их встречи, напоминая ему о том, каким гордым и своенравным созданием является эта малютка. Она пристально посмотрела ему в глаза. – Ты же не думаешь, что сумеешь один восстановить Пенлис Уэллс в его былом величии?
Морган растерялся. В его душе вновь затеплилась надежда.
– Мне нужна жена, мадам, а не острая колючка в боку, – наконец выдавил он из себя.
– Боюсь, у вас будет и то, и другое, сэр, если вы остановите свой выбор на мне! – предупредила Сэйбл. Только сейчас Морган заметил, что она вся дрожит: притворство давалось ей нелегко.
– Боже мой, Сэйбл! – простонал он.
Она бросилась к нему, и он потерял голову. Их губы слились в поцелуе, который сделал бессмысленными гордость и страдания, так омрачавшие их отношения в бурном прошлом. Впереди было будущее – полное любви будущее, которое свяжет их навеки.
Когда Морган поднял голову, с нежностью вглядываясь в ее глаза, он заметил, что рядом молча стоит Чарльз Сен-Жермен. Выражение его лица свидетельствовало о том, что он едва сдерживается от ярости. Морган высвободился из объятий девушки и попытался собраться с духом, чтобы выдержать бурю со стороны будущего тестя.
– Отец… – прошептала Сэйбл, понимая, что у нее не выдержит сердце, если граф отвергнет человека, которого она полюбила.
На минуту воцарилось молчание. Чарльз переводил взгляд с умоляющего лица дочери на решительное Моргана Кэри. Неожиданно его полные губы дрогнули, и он сокрушенно покачал головой, очевидно, сам не понимая, что побудило его сдаться. Может быть, маленькая ручка Сэйбл, так доверчиво проскользнувшая под руку Моргана, а может, любовь, светившаяся в глазах молодого человека, вглядывавшегося в лицо его дочери.
– Твоя мать была права, – хриплым голосом проговорил граф. – Естественно, я не верил ей, но теперь вижу, какого дурака свалял! Мне следовало бы помнить, что она никогда не ошибается.
Глаза девушки увлажнились, когда Морган крепко пожал протянутую руку графа.
Эпилог
По саду гулял легкий ветерок, пригибавший головки нарциссов и приподнимавший широкие поля шляпы, надетой на темно-медные локоны леди Сэйбл Кэри. Закрыв глаза и откинув голову, она наслаждалась ароматным горным воздухом, насыщенным запахом хвои. Весной Уэльс изумлял цветением боярышника и луговых цветов, а воздух был напоен ароматом трав.
Сэйбл не стала открывать глаза, когда ощутила губы Моргана на своей щеке. От его глухого смешка у нее потеплело на сердце, и когда она наконец повернулась к нему, у нее перехватило дыхание – с такой любовью смотрели на нее голубые глаза капитана.
– Снова грезишь? – спросил Морган, усаживаясь рядом с ней на траве.
– Я думала о том, как сегодня хорошо на солнышке! – вздохнула Сэйбл.
– А у меня такое ощущение, что ты думаешь о западных морских ветрах, а не о весеннем Уэльсе, – улыбнулся Морган. Его и забавляла, и восхищала любовь Сэйбл к морю.
Не скрывая удовольствия, он изучал ее лицо, ничего не упуская, так как обожал каждую его черточку: упрямо вздернутый носик, искорки в изумрудно-зеленых глазах и золотистые солнечные блики на выбившихся из-под шляпы локонах.
– Не могу дождаться, – призналась Сэйбл; нежный румянец, окрасивший се щеки, свидетельствовал о том, что ей известно, с каким восхищением супруг вглядывается в ее черты.
На следующее утро «Вызов» должен был бросить якорь в Лланелли, чтобы взять на борт капитана сэра Моргана и его жену. Первую остановку они предполагали сделать в Нортхэде, где граф и графиня Монтеррей с нетерпением ждали свидания с внуком, родившимся без малого два месяца назад.
Чарльз Сергей Кэри, или Чейс, как его называли родители и работники Пенлис Уэллса, родился в дни, когда бушевала весенняя метель, из-за которой Рэйвен и Чарльз не смогли приехать, чтобы присутствовать при его рождении. Для Сэйбл это было большим разочарованием, но молодую мать утешало то обстоятельство, что ребенку предстояло крещение в Нортхэде в присутствии всех ее близких.
Долгие месяцы беременности не очень тяготили Сэйбл, даже когда ребенок в чреве стал большим и ей пришлось сидеть в четырех стенах. Снег одел долину в белый саван и изолировал Пенлис Уэллс от остального мира, поэтому Сэйбл проводила все время за книгой у камина, укрыв колени пледом и ожидая Моргана из Эбердера, куда он постоянно отлучался по делам. Власти проводили расследование в связи с гибелью Себастьяна Фабуа, а кроме того, ему пришлось заниматься устройством дел Мари Фабуа. Морган помог Мари возвратиться во Францию, и, хотя Сэйбл была рада, что все вопросы постепенно удавалось урегулировать, ей бы хотелось, чтобы Морган не уезжал из дома надолго.
Сэйбл знала, что муж всегда старается вернуться поскорее. Оставив коня в конюшне, обветренный и промерзший, он являлся к ней, и свет любви в его глазах согревал ее так, как ничто другое. Даже в последние дни беременности, когда настроение у нее было не самое радужное, Морган оставался преданным и любящим супругом, чье терпение и нежность вызывали у нее на глазах слезы. С каждым прожитым днем молодая женщина любила его все сильнее, хотя ей трудно было поверить, что возможно большее счастье, чем испытанное ею в то солнечное сентябрьское утро, когда они венчались в великолепном большом зале Нортхэда.
